документам мне даже удалось выяснить дату этого решения. Это было 24–25 мая 1940 года. Из чего это следует?
Накануне было принято решение Политбюро о переселении этнических литовцев из приграничных с Литвой белорусских земель. И если бы решение о присоединении Литвы к СССР было уже принято, то это постановление было бы абсолютно бессмысленным. А 25 мая Молотов вызывает к себе посланника Литвы Наткявичуса и предъявляет ему очень жесткие и резкие требования в связи с пропажей двух красноармейцев. Были и раньше дезертиры, были исчезновения, никого это не тревожило. Но в этой конкретной ситуации искали повод, и красноармейцы таким поводом оказались.
И тут началась уже непосредственная срочная подготовка к оккупации стран Балтии и прежде всего Литвы. Все вооруженные силы, расположенные в Литве, Латвии и Эстонии, были непосредственно подчинены наркому обороны Тимошенко. И 4–7 июня войска Ленинградского, Калининского и Белорусского фронтов были приведены в боевую готовность и передислоцированы к границам Литвы. Это были огромные военные силы — 435 тысяч человек, 8 тысяч орудий, 3,5 тысячи танков и 2,6 тысячи самолетов. Это притом что все прибалтийские армии вместе насчитывали всего 66 тысяч человек. Понятно, масштабы абсолютно несопоставимые, раздавить Прибалтику готовы были и могли в любой момент. Более того, я нашла постановление от 13 июня, накануне предъявления ультиматума. В нем речь шла о создании сети госпиталей, эвакопунктов и эвакопоездов на 24 тысячи раненых. Не оставалось ни малейших сомнений в том, что готовился военный захват Прибалтики. А нагнали такие гигантские силы, памятуя Финляндию.
11 июня был разработан конкретный план боевых действий, цель которых была разгромить литовскую армию, не допустив ее отхода в Восточную Пруссию, и за 3–4 дня занять всю территорию Литвы. Я нашла документы, в которых прямо говорится: «Вражеская территория, захватить все, разгромить». И это документы, которые появились уже после ультиматума и после введения наших войск в Прибалтику! Даже тогда Прибалтика рассматривалась не как страна, которой надо помогать, о чем декларировалось, а как вражеское государство.
Итак, планировалась оккупация, но фактически произошло то же, что и с Чехословакией, когда 15 марта 1939 года под угрозой применения силы и, надо сказать, с согласия правительства Чехословакии немцы заняли ее территорию. Здесь — такая же история. 14 июня поздно вечером был вызван из Москвы, где он в то время находился, министр иностранных дел Литвы, и ему был предъявлен ультиматум: «Если вы до 10 утра не соглашаетесь на создание правительства, которое устраивает Москву, на введение дополнительных неограниченных контингентов советских войск в страну, то войска все равно будут введены, но уже с помощью силы». Это была прямая угроза, и литовскому правительству ничего не оставалось, как принять ультиматум. Обсуждение шло всю ночь, хотя обсуждать было, в сущности, нечего. Президент страны отказался подписать эту, как он считал, позорную бумагу и перебрался в Германию.
Многоходовая операция продолжалась до 3 августа. Первый этап — после того как ввели войска и заняли практически всю страну, а с 17 июня заняли также Латвию и Эстонию под таким же нажимом. Затем начался период формирования правительств, угодных Москве. В Литву был направлен Деканозов, заместитель наркома иностранных дел, бывший посол в Берлине.
В Латвию — Вышинский, который в это время являлся заместителем председателя Совнаркома, а в Эстонию — Жданов. И Жданов должен был осуществлять руководство действиями этих эмиссаров. В их обязанности входило создать угодные правительства, а те в свою очередь должны были подготовить выборы, чтобы как-то закамуфлировать процесс присоединения, создать видимость легитимности всего происходящего. 30 июня, когда новый министр иностранных дел Литвы приехал в Москву, Молотов заявил ему цинично, с коммунистической прямотой: «Литва должна будет войти в СССР, и все, и Латвия, и Эстония тоже».
Однако камуфляж все-таки готовили. И 5 июня в Литве, Латвии и Эстонии делается заявление о предстоящих выборах с избирательной кампанией в 9 дней. Сами выборы могли вызвать лишь улыбку — нужно было выбрать одного из одного же предложенного в списке кандидата, все попытки включить альтернативных представителей немедленно отметались под предлогом, что у них не та программа. Выборы были проведены 14–15 числа по всей Прибалтике. Всем гражданам ставили отметку в паспорте, поэтому, боясь репрессий, явка была почти стопроцентной.
В трех странах все срочно делалось в один день. Почти одними и теми же словами и выражениями были написаны программы, одними и теми же методами создавались избирательные комиссии, и одинаково были избраны парламенты. 21 июля они собрались. И принимается решение — просьба о вхождении в СССР. Добровольном, естественно. 3 августа это решение рассматривается по отношению к Литве, 5 августа — по отношению к Эстонии и Латвии. И все три страны входят в Советский Союз.
Все документы пишутся под диктовку Жданова, Деканозова и Вышинского. Начинается полнейшая советизация законов, порядков и жизни всех людей. Аресты начались еще до включения в СССР. Многие деятели Латвии, Литвы и Эстонии были отправлены в Советский Союз. Ну, а уж после присоединения, а на самом деле аннексии, начинаются массовые аресты.
Существует убеждение, что многие ждали прихода Гитлера, многие, кого не депортировали, ушли в подполье, а потом зверствовали, совершали акты геноцида, воевали на стороне Гитлера. Есть такое мнение. И появилось оно не на ровном месте. Население в значительной своей массе было крайне недовольно советской оккупацией и повсеместной советизацией. Национализировались не только банки. Все счета рядовых граждан были арестованы, им выдавалось по очень маленькой сумме ежемесячно. Была введена советская валюта, не сразу, постепенно, с рядом промежуточных мер, но все-таки введена. Понятно, что все эти действия и навязанный образ жизни сильно ущемляли преобладающее большинство граждан. Масса людей была недовольна, и это вполне естественно — мало кому понравится оккупационный режим со всеми вытекающими обстоятельствами.
И первая депортация, идея которой была высказана еще в марте Меркуловым в письме к Сталину, была нацелена на устранение из Прибалтики «социально чуждых элементов», так раньше называли несогласных с господствующим режимом. В эту депортацию включались семьи политических деятелей, уже арестованных, с которыми раньше, когда это было выгодно, дружили, потому что они пользовались значительным авторитетом в народе; собственно, именно они были правящей партией. Но это было давно, все они уже томились в тюрьмах, сейчас очередь дошла до их семей — все они попали в первую волну депортации. Далее — все помещики, так называли крупных собственников, кулаков, затем все те, кого включили, как территориальные корпуса, в состав Советской армии. В
