стоит». «Здесь стоит станок» — говорит В.В. Подымает глаза на О.Л. — «он действительно там стоит». И так далее…
Еще о начальниках и ихней горькой судьбе. Однажды Л.Л. потерял пропуск. С кем не бывает? Сотрудник Б.И., на которого «охотился» тогда оный начальник, стал его раз за разом ловить в коридоре и занудно излагать, как сделать, чтобы пропуск не терялся. Он вытаскивал пропуск, привязанный за веревку к карману пиджака, и гордо демонстрировал: пропуск, веревку и булавку, коей веревка была пришпилена к пиджаку. Начальник терпел — остатки воспитания: Б.И. был существенно старше, — хотя, думаю, ему стоило это много крови. Но этим ситуация не кончилась. Сотрудница Н.Н., равно ненавидевшая и начальника, и автора веревки с булавкой, бегала потом по всему ВЭИ и радостно всем сообщала: «А вы знаете, к какому месту у Б.И. привязан пропуск? К неприличному!» Ха-ха-ха. Нет, не получается. Знаю, что это должно быть смешно. Знаю! Ха-ха-ха. Нет, не получается…
Раз уж мы заговорили о не смешном. Среди ВЭИвских стариков (о коих речь позже) эта история называлась «история о двух миллионах». Эта история, точнее, — перечень событий, составляющих ее, — известен мне только в пересказах. Итак.
При строительстве нового корпуса на нашей территории пропало стройматериалов на два миллиона; на этой же стройке упал с лесов и разбился прораб; возник вне нашей территории особняк директора; финотдел слился с нашей бухгалтерией, а начальник финотдела и главный инженер покинули ВЭИ; секретаря нашего парткома В., пытавшегося раскопать это дело, побили на улице хулиганы, по окончании побиения они довели до его сведения, что у него есть дочь, и она иногда возвращается домой вечером, после чего наш секретарь покинул ВЭИ. Кстати, уволить главного инженера директор, видимо, сразу не мог — сначала он понизил его в должности до просто инженера и низверженный властитель две недели «работал» в моей лаборатории. За это время произошло только одно важное событие — оный властитель распорядился, и бравые слесаря, сошедшие с неба, соорудили металлические стеллажи на всю стену. Многие годы спустя добрым словом поминали мы опального главного инженера и его метеоритоподобный полет через наше воздушное пространство. Полагаю, что Сэй-Сенагон бы это поняла, одобрила и лирически оформила.
Вот так в жизни и бывает: главный инженер считал, что они — наши, а наши считали, что он — не наш: безответная любовь. А в результате — полет с лесов над стройплощадкой, можно догадаться, чьим гнездом она была. К этому можно добавить следующее. Один мой знакомый, А.А., человек, прошедший путь от ученика электромонтера до владельца персонального кабинета с видом на проспект тогдашнего Калинина и с пятью телефонами (в том числе и красным, без диска) и знающий советскую систему, как вы догадываетесь, досконально, говаривал: «мера ответственности обратно пропорциональна квадрату числа лиц, подписавших документ». Ни в одном случае, когда в ВЭИ происходил несчастный случай, виновные не находились.
Впрочем, несчастных случаев в ВЭИ было немного. Раз в несколько лет кто-то попадал под высокое напряжение со смертельным исходом. Одного товарища утащило в какой-то механизм типа мясорубки на стройке — естественно, с тем же результатом — а вы как думали? А мой сосед по лаборатории А.Н. получил два сломанных ребра, попав в транспортер в колхозе (собственно, ездили мы в совхоз, но народ говорил «колхоз», и я буду писать совхоз только там, где это существенно). Кстати, странно, что ребра сломал А.Н. - он был весьма осторожным и разумным человеком. Зачем он полез в транспортер? А зачем сотрудник Л.А. потянулся мордой к только что напаянной на откачной пост лампе? Ему, видите ли, показалось, что там что-то потрескивает. А она возьми и взорвись — потрескивало плохо отожженное стекло. Л.А. получил в морду фонтан стекол — хорошо, что был в очках. Одному сотруднику упала на лапы крышка от вакуумной камеры. Врачи ухитрились пришить ему обе кисти, но пришлось переквалифицироваться в теоретики и бросить курить. Впрочем, в такой ситуации это, мне кажется, имело смысл сделать. Насчет С. в данной ситуации ерничать как-то не тянет… Однако хватит чернухи.
Однажды вэивцам повезло по-крупному. В Истринском отделении ВЭИ в 1980 году был построен купол диаметром около 250 метров для испытаний высоковольтной аппаратуры. Надо его было строить или нет, вышло бы дешевле построить что попроще — не знаю. Гигантомания в строительстве — как утверждают культурологи — свойство тоталитарных режимов. Но у них маловато примеров, потому что гигантомания требует денег (работы), а тоталитарные режимы живут бедно (потому что при них люди плохо работают). Но это так, к слову. А купол был беленький (то есть светло-серый) и красивый, жители района и пассажиры электричек любовались. А однажды выглянули в окно и окошко и — э?!
Протерли глаза. Нет. Выронили изо рта «Беломор». Сказали «бля». Все равно нет…
Произошло следующее. Зима было снежная. На 1/6 части суши (на дворе — NB — 80-е годы) это бывает. А при строительстве было кое-что нарушено. Позже говорили, что болтики были не из стали 45, а из стали 3. Ну, то есть из собачьего… сами понимаете. Купол сложился через несколько минут после конца рабочего дня — народ еще шел по тропинке. Ударная волна была такая, что людей с этой тропинки сдуло. В корпусе, стоявшем в нескольких десятках метров, сорвало с окон решетки и вдавило их в комнаты. Правда, тут тоже болтики могли быть из того же. Но «соус пикан» (поговорка сотрудника А.Е.) состоял в том, что днем корпус охраняли деды, а после конца смены их меняли и дежурили до утра солдатики, так в этот день к солдатикам приехал какой-то их чин и делал им клизму за непорядок в казарме, они задержались, а деды сказали, что у них в горле пересохло и душа горит, и в гробу они (о!) все это видали. Сказали и ушли. Купол выбрал, чтобы упасть, те самые пять минут, когда под ним никого не было. Совсем никого!
За двадцать лет купола в России поглупели… (будущий исследователь моего творчества установит по этой реплике день написания — вспомнил-то я про купол неспроста!)
Через несколько дней после события сотрудники В. Т. и Л.A. ездили в оное Истринское отделение. Естественно, им было любопытно, и они направились к.
Низкое серое небо, кучи строительного мусора, обледенелая глина. Вечереет. На часах — мерзнущий солдатик. Нет, мы оба не курим. Увы… Купол рухнул «не до низу» — осталась стена высотой в несколько метров. Они подошли и поразились
