Е. Иванова - Музей Соломона Гуггенхайма Нью-Йорк

Мастера интересовал исключительно человек, известно, по меньшей мере, двадцать шесть изображений лежащих обнаженных. Когда живописец работал над этой темой, критика академического обучения, основанного на рисовании обнаженного человеческого тела, достигла своего апогея. Модильяни все же тесно связан с традициями итальянского Возрождения, идущими от Боттичели, Джорджоне и Тициана. В картине «Обнаженная» ничто не отвлекает от лицезрения наготы, красоты, чувственности модели. Возникает ощущение, будто зритель находится непосредственно перед натурщицей, ее глаза прикрыты, словно она спит. Стилизация изображения человеческого тела придает работе элегантность и грацию. Помещение, в котором расположилась женщина, обозначено условно. За счет контраста охристого цвета кожи, белой простыни и темно-зеленого фона создается впечатление, будто фигура «выпадает» на зрителя. Образы Модильяни кажутся вневременными, мастер до последнего искал воплощение художественной правды в идеальном женском образе.

В 1917 Амедео Модильяни познакомился со своей последней возлюбленной Жанной Эбютерн. Они встретились в Академии Коларосси в Париже. Девушке было тогда всего 19 лет. Ее родители, строгие католики, противились их встречам, но Эбютерн искренне полюбила Модильяни и была предана мастеру до конца его дней.

Весной 1918 творец вместе с супругами Зборовски, своим другом Хаимом Сутиным и Жанной покинул французскую столицу из-за опасности бомбардировок и уехал на юг, в Ниццу. Там палитра художника заметно посветлела, линии стали тоньше, а цветовые плоскости более разнообразными. 29 ноября Эбютерн родила дочь, которую тоже назвали Жанной. Вероятно, на этом полотне избранница мастера изображена после родов, ее образ тонок и лиричен. Молодая женщина с бледной кожей и рыжеватыми волосами кажется будто оторванной от реальности. «Она была мягкой, кроткой, молчаливой и нежной. Немного депрессивной» — так говорил о спутнице художника писатель Шарль Альбер Кингрия. После рождения ребенка Модильяни обещал сочетаться браком с Жанной, даже существует письменное свидетельство от 7 июля 1918, в котором говорится, что он женится на своей невесте, «как только будут готовы документы». Однако выполнить обещание живописцу не хватило времени. На надгробии кладбища Пэр-Лашез высечено: «Амедео Модильяни, художник… Умер в Париже 24 января 1920. Смерть настигла его на пороге славы», а чуть ниже на той же доске: «Жанна Эбютерн… Умерла в Париже 25 января 1920. Верная спутница Амедео Модильяни, не захотевшая пережить разлуку с ним».

Амедео Модильяни отдавал предпочтение портретам. «Великая галерея людей» — так однажды охарактеризовал творчество художника советский писатель Илья Эренбург. В записке самого мастера в тетради эскизов за 1907 содержится: «То, что я ищу, не является ни реальностью, ни нереальностью: это нечто непостижимое, мистерия человеческого подсознания». Таким образом, в своем искусстве он стремился создать некую промежуточную империю, находящуюся за пределами реализма и символизма.

Если в ранних парижских портретах Модильяни применял почти карикатурный подход, с учетом индивидуальности модели, то здесь, на юге, его линии стали более сглаженными, а черты модели типизированными — вытянутое лицо, рыжеватые волосы, светло-синий цвет пустых глазниц, образ наполнен ощущением спокойствия и безмятежности, уподоблен божеству. Удлиненный овал лица, утонченный нос, маленький рот — все это указывает на увлечение художника африканскими масками, которое отразилось на его не только живописных, но и скульптурных работах.

В рамках авангардного искусства начала XX века Пауль Клее выработал свой неповторимый художественный язык, картины мастера можно узнать из тысячи других. «Я не могу быть понят в этом мире. Место мое столь же среди умерших, сколь среди еще не родившихся». Его «словарный запас» варьировался от изобразительности до абстракции. Клее считал, что язык знаков и символов может сказать намного больше любой фигуративной живописи.

В этой работе художник обращается к причудливому слиянию геометрических форм и текста. Он выражает свое восхищение оперой Вольфганга Амадея Моцарта «Дон Жуан». Вероятно, в центре зритель видит завуалированный автопортрет художника, поднимающегося по лестнице в окружении пяти женских имен, что коррелирует со сценой из музыкального произведения, когда слуга Дон Жуана зачитывает длинный список любовных приключений своего господина. Клее сам способствовал формированию у публики соответствующего образа. Он вел дневники и редактировал их, словно зная, что они будут опубликованы. Из его записей можно сделать вывод, что имена Эмма и Тереза в акварели — это певицы Эмма Карелли и Тереза Ротхаузер, а Кецель, Мари и Кати — натурщицы, с которыми у художника были мимолетные романы.

Рене Магритт родился в Бельгии в маленьком городке Лессине. В 1916 молодой художник поступил в Академию изящных искусств в Брюсселе, но через два года покинул ее. Первая персональная выставка живописца состоялась в 1927, но оказалось провальной. Тогда творец вместе с женой Жоржеттой Бергер уехал в Париж, где вступил в кружок художников-сюрреалистов. В этот период формировался его индивидуальный стиль. В отличие от других сюрреалистов Магритт отрицательно относился к психоанализу, поэтому природа его искусства больше философско-поэтическая, нежели психологическая.

Предметы в полотнах лишены их изначальных функций и смыслов, иррациональность усиливается за счет максимально реалистичного изображения. В работе «Голос воздуха» (существуют три варианта картины) гигантские металлические бубенцы парят в небе. Данный мотив появляется довольно часто, то в виде цветов на кустах, то как замещение человеческих фигур. Магритт вспоминал, что увидел бубенец на шее лошади и у него родились ассоциации с гигантским цветком, растущим на краю пропасти. Пейзаж в духе Раннего Возрождения подчеркивает тревожное ощущение, возникающее при взгляде на монументальные бубенцы, написанные с холодной академической точностью.

В истории искусства фигура Макса Бекмана стоит особняком. Долгое время он не проявлял интереса к проблематике, волновавшей современников. В 1912 в журнале «Пан» мастер выступил против современного искусства, с критикой Франца Марка. Радикальным новшествам он противопоставлял традицию, продолжателем которой себя считал, а формальным экспериментам — стремление постичь суть природы, выразить суть вещей.

Бекман получил фундаментальное образование в Веймарской академии художеств. В 1903 он приехал в Париж. Огромное впечатление на молодого живописца произвели работы импрессионистов, а также Поля Сезанна.

К исходу Первой мировой войны, побудившей пересмотреть философские и художественные воззрения, у Бекмана формируется свой узнаваемый стиль. Пережив состояние физического и эмоционального шока, узнав, что такое страх и смерть, он пришел к выводу, что «испытать сильную эмоцию — значит придать ей форму, а это уже способ достигнуть искупления». С этого времени композиции его полотен становятся заостренными, а колорит сводится к локальному использованию цвета, что позволяло сохранить дистанцию между самим мастером и изображаемым им миром, похожим, скорее, на плохую комедию.

Картиной «Алфи в маске» автор продолжает тему декадентских кабаре периода Веймарской республики, однако этот образ более вызывающий. Живописец далек от социальной критики, его работы — это констатация безумия и агонии общества, влекущих за собой опасные для человечества последствия.

В 1934 Бекман уже был отстранен нацистами от преподавательской деятельности в Штеделевской художественной школе во Франкфурте-на-Майне и вынужден бежать в Берлин, где оказалось легче «затеряться». Мотив маски, используемый в данном полотне, возможно, отчасти указывает на вынужденную «игру в прятки». Лежащая полуобнаженная модель занимает практически все пространство композиции, она спокойно смотрит на зрителя, будто играя с ним, ее поза раскрепощена. Тот, оценив в полной мере все прелести форм, устремляет взгляд на лицо героини, но оно закрыто. Черный контур придает образу монументальность, а крупные круглящиеся формы — статичность.

Когда Пьер Боннар создавал эту картину, Европа стояла на пороге Второй мировой войны, но кажется, будто современная жизнь совсем не интересует мастера. Его живописный язык отсылает зрителя в художественный мир конца XIX века, яркий колорит вызывает в памяти работы и теории Поля Гогена. В 1890 Боннар примкнул к группе «Наби» (с иврита название переводится как «пророк»), излюбленными сюжетами которой были мистические видения. Есть ощущение, словно и сорок лет спустя художник пребывает в мечтаниях о прекрасном мире.