НЕМУРСКИЙ ЗАМОК НА БЕРЕГУ РЕКИ ЛУЭН
Лучший вид на деревню Ларшан открывается от старинной фермы (на ней сохранился колодец XV века) и, главное, – от скалистого массива Дам-Жеанн, одного из самых впечатляющих во всем лесу Фонтенбло (и понятное дело, привлекающего завзятых альпинистов, скалолазов или, как выразился Набоков, «ползунов по горам»).
Здесь, в этой живописной местности, среди скал и песчаников, откуда открывается чудесный вид на старинную деревню в лесистой низине, на ее огромную таинственную церковь, на постоялые дворы королей и древнюю дорогу, мы и расстанемся с лесом Фонтенбло, уходящим отсюда к северу, к Парижу, далеко за пределы Гатинэ…
К зеленым долинам, жирафам, бизонам, уцелевшим замкам и соборам
Менеси Сен-Врэн и звери • Иттевиль • Балланкур • Ферте-Алэ и бипланы • Бутиньи • Мениль-Вуазен • Шамаранд • Этреши • Этамп • Буасси-ла-Ривьер • Саклас • Меревиль • Шало-Сен-Марс
Не раз в течение тех двух десятков лет, когда мы добирались с семьей на дачный хутор по Шестой («Солнечной») автостраде, ведущей от Парижа на юг, и на полпути к Фонтенбло появлялась при дороге надпись «Эссон», а кудрявый узкий коридор речной долины уводил куда-то в неведомую тишь и глушь, – вот тогда-то не раз испытывал я соблазн свернуть туда, к юго-западу, в незнакомый мне уголок Французского Острова…
Да как свернешь, если на спидометре 140 километров в час, если уже все по минутам рассчитано: когда доберемся до хутора, когда дом проветрим, когда что? Как свернуть, если вдобавок не я за рулем, да и где мне найти попутчиков столь же сговорчивых, как вы, мой читатель?
Но уж сейчас-то (хозяин-барин) непременно сверну… Можно по 191-й госдороге на запад, а то еще лучше – по 17-й департаментской: меньше движения и еще ближе к берегу реки.
Ну вот, свернули – и чует сердце, не пожалеем: тишина, зеленые берега, то лесная опушка, то фруктовый сад, несуетливые рыболовы… Еще и неподалеку от автострады – селение Менеси (Mennecy), которое сразу уводит нас в глубь истории, потому что простенькая, почти суровая деревенская церковь Святого Петра на площади построена в XII веке. Правда, богатства ее интерьера – и резные скамьи, и алтарь XVIII века, и музыкальные инструменты – скорее всего, перенесены сюда из разоренного замка, что по соседству, и из замковой часовни…
А в деревенской мэрии (в каком еще сельсовете такое найдешь?) – небольшая, но изысканная коллекция расписного местного фарфора, цветы-цветочки – и видна рука незаурядных мастеров. Откуда цветочки? Судя по буковкам D.V., продукция местная, «дюк Вильруа», то есть герцог Вильруа. Здешнее фарфоровое производство, знатокам известное, завершилось в 1762 году со смертью его основателя Луи Барбена и с последующей смертью герцога Луи-Франсуа де Вильруа. Кстати, здешнее не до конца заглохшее производство переведено было в Бур-ла-Рен, попало в руки графа д’О, и надо сказать, местных таких «ателье» и «лабораторий» было в те времена по всему Французскому Острову несколько. Китайский фарфор проник в Западную Европу в XV веке, всех привел в восхищение, а многих подвигнул на поиски «китайского секрета» его производства. В некоторых богатых домах появились свои лаборатории, где усердно искали тайну фарфора. Была такая в XVIII веке и в Париже у герцога Вильруа, но, когда владелец замка Венсен (в 1745 году) получил от короля привилегию для производства фарфора в Париже, герцог Вильруа перенес свои опыты поближе к поместью и замку, в Менеси. Мастера искали в своих «лаб» состав массы, которая обладала бы особой мягкостью, позволяя творить скульптурные чудеса, искали подходящие ингредиенты и особого качества местную глину. Так вот, похоже, мастера из Менеси достигли в этих поисках большого успеха. Здешняя продукция с ее двумя герцогскими буковками и чудными цветочками сумела прославиться во всей Франции. Так что непременно зайдите в здешнюю мэрию, полюбуйтесь… Ну а что не вечными оказались ни ателье, ни замок, ни герцоги, то даже ведь память не вечна и ничему никого научить не может. История здешнего поместья тому грустный пример.
Неподалеку от Менеси напротив новостроечного поселочка тянется каменная стена, ограждающая то, что было некогда поместьем и замком герцогов Вильруа. Собственно, до XVI века талантливое семейство это успешно торговало рыбой и носило имя Нёфвиль (в переводе Новый Город, Новгородцевы), которое милостью короля, возвысившего этот род за его заслуги, стало звучать Вильруа (Королевский Город) и стало герцогским. С тех пор представители рода успели не раз прославиться во Франции. Особо выделялись Никола IV Вильруа (он был госсекретарем при королях Карле IX, Генрихе III, Генрихе IV и Людовике XIII), Никола V (он был маршалом, и королева Анна Австрийская выбрала его в воспитатели своему сыну, будущему Людовику XIV) и, наконец, Луи-Франсуа (если хотите – Людовик-Франциск), у которого были заслуги на военном поприще, а также в сфере фарфорового производства и преобразований дворцового парка (он взошел на эшафот в 1794 году, не оставив после себя наследников).
Замок герцогов Вильруа был построен в XVI веке, и одна из исторических хроник так отзывалась о его красоте: «Иноземец, спешащий в Париж, не преминет сделать крюк, чтобы повидать дом Вильруа».
И вот замок этот был разрушен до основания, до фундамента. От всех его сокровищ остался лишь камин работы Жермена Пилона, хранящийся в Лувре. Причем, как с удовлетворением отмечают французские авторы, замок в порядке исключения не был разрушен ни единовременным, ни долгосрочным взрывом «революционной ярости». Его терпеливо и планомерно разрушала позднее знаменитая «черная банда», ставившая себе целью уничтожение всего, что могло быть причислено к «проклятому королевскому наследию» и «пережиткам прошлого». Так что не только «революционная ярость», унаследованная от Парижа русской революцией, уходит корнями во французские славные годы, но и многолетнее планомерное разрушение всего, что еще оставалось в революцию недобитым (я-то еще помню разрушение церквей хрущевскими варварами в 60-е годы прошлого века). Разгул и ярость влекут за собой долгие годы растления, удешевления стоимости жизни, презрения к красоте и упадок вкуса. И разве не пришлось Европе после славной «революции» 1968 года – и, наверно, еще долго придется – избавляться от банд французских, итальянских, немецких, арабских и прочих «революционных» террористов, для которых самая примитивная идея (вроде «борьбы с пережитками прошлого») может оправдать любое преступление…
Среди прочих памятников архитектуры на нашей мирной дороге, проходящей по долине Эссона, нам попадется элегантный замок XVIII века в Фонтенэ-ле-Виконте (Fontenay-ee-Vicomte), после которого мы и въедем в обширный парк (площадью 130 гектаров) замка Сен-Врэн (Saint-Vrain), где нас ожидает один из сюрпризов Французского Острова – нечто вроде африканского островка (и, как вы отметите, не такого уж крошечного). Это поместье XVIII века графини дю Барри ожидала во второй половине XX века вполне экзотическая участь. Поместье стало собственностью супругов де Мортемар, которые решили превратить его в особого рода парк животных (я не говорю «зоопарк», ибо слово это невольно приводит на память клетки и решетки, а в Сен-Врэне звери гуляют на свободе), где, кроме сухопутного и водного маршрутов, существует еще маршрут вымерших, доисторических животных. Взрослые и дети ходят по парку пешком, плавают на лодках и катерах, ездят в вагонах маленьких поездов или на однорельсовой стрекозе – среди зелени, зверья, островов… А вокруг них – зебры, антилопы, бизоны, ламы, фламинго, страусы, носороги, полчища обезьян, бегемоты, слоны, и козы, и свиньи, и ослы, и бараны… Животных не следует кусать, но можно их подолгу разглядывать, фотографировать… Они наши современники, мы их еще не всех извели, а вот что было до них? До них были доисторические животные. Их фигуры видны в зарослях, они плавают на плоту… Выглядывают из чащи и вполне человекообразные люди – австралопитеки, неандертальцы… Они, конечно, не настоящие, но такие же забавные, как деревянные кони на здешних каруселях и на детских площадках. Так что взрослые тут не соскучатся, а с детьми проехать мимо – просто грех…
Из парка можно двинуться к югу по 8-й департаментской дороге и проехать омываемый сразу двумя реками городок Иттевиль (Itteville), где на деревенской площади – очаровательная церквушка XIII века, всем (кроме размера, конечно), на удивление, напоминающая собор Парижской Богоматери (Нотр-Дам). Потом, двинувшись от берега Жюины (Juine) на восток к берегу Эссона (Essonne), как раз и выедем к маленькому городку Балланкур-сюр-Эссон (Ballancourt-sur-Essonne). Конечно, если прохожего в Балланкуре попросить рассказать что-нибудь про историю города, он непременно вспомнит о том, как отсюда возили песок и камень на строительство парижского метро (всю местность изуродовали), как тут развивали химию и пороховое дело (то-то много было работы, разве плохо?). Но мы проедем, ничего не спрашивая, мимо сонных прудов в сторону Ферте-Алэ (la Ferté-Alais) и доберемся до окруженного не только рвами, заполненными водой, но и решеткой замка Гран-Соссэ (Grand Saussaye). Из двух его корпусов, стоящих друг против друга, один, окруженный позднее всякими сельскохозяйственными службами, был воздвигнут Лораном де Гомоном, а достроен был весь замок его внуком Жаном де Гомоном. Он-то, вероятно, и разбил здесь французский парк, который в 1830 году заменен был английским парком.
