Нельзя забыть и о вечернем Лувре, ведь некоторые отделы открыты не только днем, но и вечером. Картины, произведения прикладного искусства, выхваченные из полумрака световым потоком, предстают тогда в необычном виде. Нередко направление света меняется. Особенно выигрывает от такой подсветки скульптура. Только глаз привык к определенной точке зрения, акклиматизировался, как световой луч приходит в движение, начинает «путешествие» по мраморной поверхности, и памятник предстает с новой, неожиданной стороны. Свет может показать посетителю всю скульптуру, заставить обойти ее кругом, может остановить внимание на каком-то выразительном фрагменте, Контакты зрителя с ваятелем расширяются, становятся более многообразными.
Античное искусство. Лувр открывается в 10 часов. Поднявшись по ступенькам подъезда Денон и пройдя небольшой вестибюль, попадаешь в огромный зал бывшего Манежа. Здесь продают билеты, путеводители, книги по искусству, диапозитивы. Если, не заходя в Манеж, сразу от входа посмотреть налево, то в глубине длинной галереи, заставленной римскими саркофагами, увидишь статую Ники Самофракийской (III-II века до н. э.). К скульптуре надо приблизиться не спеша, не отрывая взгляда обойти справа и слева. Если окажется время, к ней следует вернуться вечером и вновь полюбоваться ею. Под действием сильных прожекторов мрамор начинает светиться и приобретает удивительную прозрачность.
Ни одно из произведений античной скульптуры не производит более сильного впечатления. Ника кажется прекрасным символом устремленности человека в будущее. Это впечатление усиливается оттого, что статуя прекрасно экспонирована. Она стоит одна на лестничной площадке, на фоне аскетически голой стены. Размеренно поднимаются к ней широкие, спокойные ступени. Статике и однообразию мертвого камня противостоит трепетное движение камня, ожившего под рукой безымянного ваятеля. Когда около Ники оказываются люди, они кажутся маленькими, почти пигмеями. Ника парит над ними и в то же время устремлена к ним. Она возвещает о победе, сама является ее вдохновенным олицетворением. Как же изобразил древний скульптор богиню победы?
Крылатая Ника как будто только что опустилась на нос корабля и еще полна порывистого движения. Особенно ощущается оно при взгляде на статую справа. Легкая ткань приподнимается на высокой груди, чуть ниже почти вплотную облегает тело, подчеркивая его стройность и упругость. Вокруг бедер складки хитона начинают круглиться, набегать друг на друга и, наконец, неистово устремляются вдоль отставленной назад ноги. Им вторят крылья, развевающийся плащ. Еще мгновение, и Ника вновь полетит – такое же чувство испытываешь, когда музыка постепенно начинает нарастать и замирает на очень высокой ноте. Когда стоишь прямо перед Никой, впечатление меняется. В статуе больше покоя, уравновешенности, но динамика не исчезает – свежий ветер отбрасывает назад непокорные складки одежды, колышет их. Ника готова в любую минуту взмахнуть могучими крыльями. . .
Многочисленные куски статуи Ники были найдены французскими археологами на острове Самофракия в 1863 году. Их бережно собрали, но голову и руки так и не удалось обнаружить. Не так давно невдалеке от места старых раскопок нашли кисть правой руки, которую многие исследователи считают принадлежащей Нике. Другие не соглашаются с ними. Но, несмотря на отсутствие рук и головы, выразительность форм человеческого тела такова, что сразу же проникаешься их пластической красотой, удивительным сочетанием силы и изящества, забываешь об отсутствующих частях.
Ника Самофракийская
Ника Самофракийская – великолепное введение в луврскую коллекцию античности (отдел античности Лувра, который называли тогда музеем, был открыт в 1800 году). Поэтому мы позволим себе несколько нарушить хронологический принцип и начать наше знакомство с Лувром именно с искусства древней Греции и Рима. Сама экспозиция подсказывает такой путь – войдя через главный подъезд, посетитель сначала попадает в античные залы, а уже затем в залы Востока и Египта.
Ника Самофракийская показывает, до каких вершин поднялись древнегреческие мастера в изображении человека. Но путь их был нелегок. В этом убеждает хотя бы зал архаики, объединяющий произведения второй половины VII – начала VI века до н. э. Выставленные здесь скульптуры дают представление о том, как упорно преодолевал древний ваятель сопротивление инертного камня, с каким трудом он различал в мраморном блоке фигуру человека. Вот посреди зала статуя богини Геры с острова Самос. Фигура неподвижна, скованна. Тело почти не чувствуется сквозь длинный, доходящий до самого пола хитон, складки которого напоминают каннелюры дорической колонны. Голова Геры не сохранилась, но можно представить себе головы архаических статуй, взглянув на находящегося в этом же зале «Рампена» (назван он так по имени первого владельца). Лицо молодого человека симметрично, завитки волос уложены подобно узору, губы тронуты легкой, так называемой «архаической» улыбкой. В уголках глаз можно заметить следы краски, говорящие о том, что некогда скульптура была раскрашена. В «Рампене», правда, есть уже отступление от фронтальности, характерной для архаической пластики; молодой человек слегка повернул и наклонил голову. Ученые считают сейчас, что «Рампен» составлял некогда одно целое с фигурой обнаженного всадника, найденной в 1935 году в афинском Акрополе.
«Рампен». VI в. до н. э
V век до н. э. был веком расцвета греческой культуры. В Афинах после победоносного окончания греко-персидских войн происходит бурный подъем торговли, промышленности, наук и искусств. Ваятели прославляют доблестных воинов, победителей соревнований и спортивных игр, совершенствуют свое мастерство, освобождаясь от архаической скованности. Они стремятся передать динамику и разнообразие движений человеческой фигуры. В этом нетрудно убедиться, взглянув на метопы храма Зевса в Олимпии – одного из самых знаменитых в древней Греции. Святилище возвышалось некогда над всеми зданиями Олимпии, известной своими спортивными играми. В настоящее время храм Зевса полностью разрушен, а украшавшие его скульптуры находятся в музее города: фигуры и группы фронтонов, части фриза. Две метопы храма попали в Лувр. Это изображения Геракла, сражающегося с Критским быком, и богини Афины. Особенно интересна первая сцена. Всего сто лет отделяют композицию от архаических скульптур, но какой огромный путь прошло за это время греческое искусство! Зритель любуется высеченной из поросского мрамора великолепно моделированной фигурой героя с мужественным лицом. Резкий наклон тела человека уравновешивается могучим телом быка, развернутым в пространстве со свободной непринужденностью.
Но самым прославленным памятником классической поры греческого искусства был храм Афины-Девы в афинском Акрополе- Парфенон, над украшением которого работали скульпторы под руководством великого ваятеля древней Греции – Фидия. Судьба Парфенона показательна для многих памятников античной культуры. Его разрушало не только время, но и люди. На смену солдатам приходили любители древностей. Они снимали и увозили фрагменты фризов, фронтонных групп. Большая часть скульптур Парфенона оказалась в Британском музее. В Париже находится лишь один рельеф – часть фриза, изображающая процессию девушек, несущих дары богине.
Геракл. Фрагмент метопы храма Зевса в Олимпии. V в. до н. э.
Девушки неторопливо идут одна за другой. Они облачены в доходящие до земли хитоны. Подобно потоку, падают с плеч складки одежд, оставляя открытыми чуть согнутые в локте руки. Головы почти не сохранились. Только кое-где различаешь то строгий профиль, то волнистые пряди волос. Зато тела, моделированные подвижными складками, полны жизни, пластичны. В последовательном чередовании фигур чувствуется мастерство скульптора, подчинившего их определенному ритму, связавшего их с архитектурой.
Все экспонаты архаического зала и зала Парфенона (так называется зал, где выставлен фрагмент фриза из храма) – это подлинники, представляющие огромную ценность. Ведь в последующие века мраморные изваяния языческих богов разбивались христианами, а бронзовые статуи переплавлялись. Поэтому большинство греческих скульптур известно нам по более поздним римским повторениям. Таковы скульптуры в залах Фидия, Поликлета и-Праксителя.
В отличие от торжественного, прославлявшего физическую мощь человека искусства Фидия и Поликлета (представление о нем дает торс Афины, так называемый «Торс Медичи»), творчество Праксителя лирично, интимно. Оно развивалось в другую эпоху – эпоху снижения гражданских интересов, роста индивидуалистических настроений (IV век до н. э.).
