Западные капеллы тонко варьируют композицию боковых частей романского фасада. В то же время капеллы составляют неотъемлемую часть новой постройки: их венчает галерея с балюстрадой, обегающая все готическое здание, включая башни и хор; с юга и севера во втором ярусе капелл мы видим двойные стрельчатые окна – архитектурный мотив, определяющий облик продольных стен собора.
Собор св. Стефана. Еерх Южной башни. XV в.
Стены эти делятся контрофорсами на четыре огромных отрезка (четвертый сливается с башней); в каждом из них по два высоких окна, а над ними – большие вимперги и свои острые двускатные крыши. Внизу во всей силе выступает каменная кладка мощных опор, наверху становится все больше украшений: контрсфорсы расчленяются нишами, арками, венчаются остроконечными башенками, на балюстраде вырастают фиалы; заполненные резьбой вимперги, в каждый из которых вписано по три фронтона, заканчиваются крестоцветами. Чем выше, тем богаче игра линий орнамента и светотени, переходящая у начала крутой крыши в игру теплых оттенков зигзагообразным узором выложенной черепицы красного, зеленого, белого, темнокоричневого цвета. Так рождается основной эмоциональный элемент восприятия готической архитектуры – чувство протяженности, роста в высоту, слияния с каменной пластикой.
Собор св. Стефана. Готические вимперги
Это чувство захватывает особенно, когда стоишь у подножия башни. При своей высоте (137 м) она не кажется громоздкой или неестественно большой среди обычной городской застройки. Она влита своей нижней частью в здание собора и органически вырастает из него, легко уходя в вышину. Как и построение боковой стены, конструкция башни достаточно ясна: в основе ее лежит квадрат, нижняя часть укреплена мощными, сильно выдающимися опорными столбами. На высоте двух третей башни начинается восьмиугольная в плане часть, поднимающаяся до восьмиугольного же трехъярусного шпиля, увенчанного крестоцветом. Башня растет ярусами, и они постепенно, начиная от самой земли, сужаются кверху. С неистощимой изобретательностью и логикой, которую нетрудно проследить, чередуются, удваиваются, образуют сложную симметрию арки, вимперги, ниши, фиалы. На подготовительных рисунках – это изящнейший ритмический узор; одетый каменной плотью, он кажется живым, скульптурным. Как и во всех лучших произведениях готики, на башне собора св. Стефана статуи столь же архитектурны, сколь пластичны строительные детали. Лепясь, нарастая, вбирая в себя свет, затаивая темноту в глубине ниш, возносится башня св. Стефана, рождая даже у смотрящего с земли человека ощущение взлета и головокружительной высоты.
Северная башня, хотя она завершается теперь поздней непропорционально маленькой надстройкой, так же органически связана с собором. Создатель ее, Ганс Пукспаум, повторял формы Южной башни, меняя детали и чуть больше вытягивая пропорции; поэтому, быть может, Северная башня поднимается с еще большей стремительностью. Как в каменном лесу, из стволов вырастают ветки, из веток веточки, и бесконечно разнообразный узор вьется, дробится, переплетается, уходя вверх. Позднеготическая Северная башня изящнее, графичнее Южной, еще изобретательнее здесь орнаментальная фантазия художника.
«Исполинские врата» в прежние времена обычно были закрыты, они отворялись лишь в торжественных случаях, когда короли и императоры посещали собор. Прихожане попадали в собор через боковые входы. В северной стене расположены «Епископские врата» с порталом второй половины XIV века. Перед порталом – небольшая пристройка начала XVI века в виде выступающей из стены сводчатой пятиугольной капеллы.
Ко второй половине XIV века относится и портал южного входа – «Певческие врата». В тимпане арки – сцены из жития св. Павла, по бокам от входа на консолях под балдахинами – статуи: герцог Рудольф IV с моделью собора в руке, а по другую сторону – его жена Катарина; их оруженосцы рядом с ними. Это – известные образцы австрийской готической портретной пластики, очень выразительной. Их автор был, возможно, знаком с портретной галереей пражского собора св. Вита. Пристройку перед входом (середина XV в.) приписывают Пукспауму; о его творчестве напоминает сложность перекрытий, изящество отделки.
Обход собора дает богатейшую смену точек зрения. Мы воспринимаем здание во всей его грандиозности, но в то же время любуемся и деталями, рассматривая отдельные части, видим разные эпохи. О былом свидетельствуют и вставленные в стену погребальные плиты. Внутри собора тоже много надгробных памятников. Здесь покоятся императоры и ученые, богатые купцы и епископы; трудно перечислить все знаменитые имена, начиная от герцога Рудольфа IV или принца Евгения Савойского и кончая славными зодчими Фишером и Хильдебрандтом.
А. Пильграм. Кафедра в соборе св. Стефана. Ок. 1515 г.
Собор св. Стефана. Витраж. Деталь XIV в.
Собор гв. Стефана. Интерьер
Входя в собор через западный вход, попадаешь в огромное помещение, которое кажется просторным, несмотря на разностильную скульптуру, на барочно оформленные алтари, ряды скамей и пр. Размеры интерьера достаточно внушительны: его длина – 108 м, ширина – 35 м и высота – 28 м. Пять пар сложно профилированных столбов главного нефа уводят взгляд в глубину, где движение подхватывают столбы, поддерживающие своды хора. Потолок над головой с его сложнейшим сплетением нервюр теряется в легкой дымке. Центральный неф перекрыт сплошной крышей, свет в него падает с боков, а также со стороны алтаря и от входа. В темные дни и в сумерках тени в соборе сгущаются, мерцают лишь отдельные огоньки. При ярком солнце здесь особенный свет, рассеянный и теплый. Мощные столбы в этом свете кажутся легче еще и потому, что толща их скрыта под тягами, колонками, консолями, на которых стоят статуи, и балдахинами наверху, под изгибами орнамента. Основное ощущение интерьера дает ритм повторяемости вертикальных форм, все время дробящихся и вновь собирающихся воедино. Этот ритм, дымчатый свет, вся атмосфера собора погружает зрителя в состояние повышенной восприимчивости: собственное тело кажется частицей архитектуры храма, устремление вверх полностью подчиняет и захватывает, звуки органа и хора, кажется, гремят сверху, с небес, и отражаются во всех переходах и закоулках здания. Находя могучие средства покорить человека, растворить его в одном порыве, средневековые зодчие не подавляли, не унижали его. Напротив, в просторе и величии архитектуры он мог обрести сознание своей причастности к миру духовных ценностей, принадлежности к чему-то высшему. При этом, конечно, огромную роль играло и чувство общности с другими людьми, со всем, по русскому выражению, «миром». Собор, его статуи и украшения, также и поучали верующего, рассказывая ему эпизоды священной истории, и вместе с тем воспитывали и поддерживали в нем чувство красоты, которым проникнуты и неторопливые движения статуй и завиток орнамента самой маленькой консоли.
Собор св. Стефана. Хор. Статуя Мадонны. Первая четверть XIV в.
Собор св. Стефана. Статуя Мадонны. 1320-1330
Автопортрет Пильграма. Деталь пяты органа
Скульптура входит в архитектурный замысел храма св. Стефана, но она интересна и сама по себе. Здесь немало подлинных средневековых статуй. К наиболее ранним – первой четверти XIV века – принадлежат статуи северного хора, сохраняющие до какой-то степени романскую традицию. Среди них – Мадонна, сидящая в спокойной, естественной позе. Прекрасно передан объем чуть тяжелого по пропорциям тела, мягко падают складки одежды. Другая большая статуя стоящей Мадонны (1320-1330) помещена теперь у одного из столбов центрального нефа, близ кафедры; женственная, манерно изогнутая, она близка к образцам немецкой пластики.
А. Пильграм. Пята органа в соборе св. Стефана. 1513
А. Пильграм. Кафедра в соборе св. Стефана. Деталь.
К XV веку относится знаменитый Винер-Нейштадский алтарь, во внутренней части которого – выразительные раскрашенные деревянные рельефы, обрамленные кружевом готического орнамента, а на наружных створках – живопись. Великолепен надгробный памятник императора Фридриха III, сделанный в 1467- 1513 годах. Изукрашенный саркофаг с фигурой императора на верхней плите окружен монументальной аркадой; в формах полуциркульных арок уже чувствуется Ренессанс.
Пята органа, решенная в виде огромной консоли, была выполнена Антоном Пильграмом в 1513 году. Ее поддерживает пучок причудливо переплетенных нервюр, которые собираются внизу и своим основанием покоятся на плечах скульптурной фигуры выглядывающего из окошка человека. В руках у него циркуль и угольник. Это – сам мастер. Слегка пригибаясь под тяжестью груза, он смотрит чуть напряженно, лицо его кажется измученным. Оно полно горечи, но вместе с тем сознания важности своей миссии. По пластической силе и тонкости разработки лица Пильграм, хранящий традиции готики, напоминает уже о мастерах эпохи Возрождения. Пильграму приписывают также кафедру (ок. 1515). Архитектурно это сооружение состоит из причудливейших конструкций и орнаментов. Поздняя готика выступает здесь во всем своем безудержном стремлении к декоративности. Но самое интересное в этой кафедре – четыре полуфигуры отцов церкви в нишах наверху. Четыре мужских лица – немолодые, умные, выразительные; каждый из них задумался по-своему, и всех объединяет оттенок легкой меланхолии. Пильграм создает нечто среднее между рельефом и круглой скульптурой, не мысля еще пластический объем отдельно, вне плоскости. Манера обработки камня у него мягкая и, несмотря на деталировку, довольно обобщенная, это позволяет сразу зрительно выделить фигуры из дробных линий орнамента. В нижней части кафедры Пильграм вновь помещает автопортрет.
