Король умер в 1715 году, и мадам де Ментенон сразу удалилась от двора. Она жила теперь безвыездно в Сен-Сире, но радовалась знакам внимания, благодарности и даже любопытства. Вот ведь допущен был к ней за год до ее смерти молодой русский царь Петр Великий – любопытно ему было взглянуть на вдову самого Великого Людовика, седьмое чудо света (ей было уже за восемьдесят). Ее окончательно сломила новость, полученная в декабре 1718 года: ее любимчик, герцог дю Мен (воспитанный ею сын короля от мадам де Монтеспан), обвинен в измене и заключен в крепость. Мадам де Ментенон умерла весной 1719 года, не намного пережив короля…
Ну а прекрасный замок Ментенон, который она после приобретения его с таким восторгом описывала в письме брату Шарлю? Что происходило с ним до и после его приобретения, а также после ее смерти? Замок ведь очаровательный, по-настоящему старинный…
Основан он был аж в XII веке, а достроен в XIX – окружен крепостною стеной с могучей квадратной башней и тремя круглыми кирпичными башнями.
Это уже в XVI веке владелец его, министр финансов Людовика XII, а позднее и Франциска I, Жан Котеро украсил замок в духе вошедшего в полный расцвет ренессанса. Единственная дочь великого финансиста, прекрасная Изабо, выйдя замуж в 1526 году, принесла замок в приданое и без того не бедному выходцу из рода д’Анженн де Рамбуйе, каковой род, попользовав замок столетие, продал его маркизу де Вильруа. От него замок и перешел в 1674 году к нежно любимой королем «вдове Скаррон», тогда еще гувернантке королевских детей (и герцога дю Мена, и графа Тулузского), прижитых королем с жесткосердой красавицей-фавориткой мадам де Монтеспан. Замок был выбран самой Франсуазой, но понятно, что это был королевский подарок, как бы подарок за воспитательские труды. На самом деле король хотел утвердить положение этой все более им любимой дамы при дворе, сделать ее менее зависимой от ревности и злобы главной его тогдашней фаворитки, мадам де Монтеспан. До тайного брака короля с гувернанткой оставалось еще добрых десять лет, и благоразумная, не слишком молодая вдова еще противостояла, как могла, полному сближению с Его Величеством, пока, достигнув 45-летия, не поняла, что (как выразился позднее Ильич) «промедление смерти подобно».
Позднее (в 1698 году), выдавая замуж племянницу за герцога из рода де Ноай, мадам де Ментенон отдала за племянницей здешние угодья. Конечно, беды проклятого XX века не минули и чудный этот замок, в крепостных рвах которого весело журчат воды Юры и Вуаза: в 1939 году последовала несколько грубая реставрация замка, потом в него въехало адмиралтейство, после чего победители-нацисты устроили в замке склад боеприпасов, причем парковая аллея, гуляя по которой Жан Расин придумывал свою «Атали», была названа именем одного из двух главных гениев тогдашней эпохи – то ли Гитлерштрат, то ли Сталинабад. Но, как сказал поэт, «бывало и похуже, а потом в итоге…».
Нынче прямо от портала замка попадаешь во Двор Почета и останавливаешься перед красивым ренессансным фасадом. Слева высится бывшая монастырская часовня, церковь Святого Николая, построенная еще Котеро в стиле «пламенеющей» готики, но изгаженная, конечно, позднее Великой революцией, однако, хвала Богу, восстановленная. По приказу Людовика XIV часовню соединили с замковым корпусом длинным, приземистым зданием, в котором столетие спустя герцог Поль де Ноай устроил портретную галерею предков и разместил кое-какие сувениры, связанные с жизнью тайной супруги Великого Короля и нисколько не тайным творчеством великого драматурга Расина, который пользовался покровительством мадам де Ментенон. Это, впрочем, далеко не единственное, что вы сможете увидеть в этом замке, где бродят тени и стоит старинная мебель, или в старинном замковом парке (Ле Нотр, конечно, кто ж еще, сам Ле Нотр) и в живописных окрестностях, где еще высятся аркады акведука, который строили по планам Вобана и Ла Ира (вода для садов Версаля, питьевая вода для Сен-Клу и Парижа)…
Вы посетите жилище мадам де Ментенон, полюбуетесь парком из окон замкового вестибюля и, может, сумеете перенестись в то время, когда смертные французские короли окончательно ощутили себя богами… Да что говорить, разве можно миновать в нашем плаванье «островок Ментенон», что так близок к берегам Французского Острова?
Куда бы мы сейчас ни двинулись из Ментенона – на юго-восток, к Арменонвилю, Эрменонвилю и могучему некогда Галарду по долине реки ла Вуаз, или на северо-запад, по долине реки Нерон, к Пьеру, Ларме, Куломбу, к Фаверолю, а дальше – на север, к Удану (Houdan), – на всем пути нас будут ждать могучие замки, ренессансные церкви, руины монастырей, тени незабытых (хотя и не наших) предков. В Ножан-ле-Руа (Nogent-le-Roi) нам напомнят, что здесь родилась дочь Людовика Святого (тоже не так давно канонизированная церковью) Жанна Французская. Это куранты здешнего аббатства – прославлены знаменитой песней «Куранты аббатства», а местная церковь Святого Сульпиция, построенная в конце XV века в стиле «пламенеющей» готики, и сегодня влечет к себе путников.
Что же до маленького городка Удан, что красуется между речками Вегр (Vesgre) и Ль’Оптон (l’Opton), то о его былой роли издали возвещают огромная (пятнадцати метров в диаметре) сторожевая башня (донжон) (1105–1137) и красивая (XV–XVI веков) церковь.
В этой крошечной сельскохозяйственной столице (она славится своей особой, уданской породой кур) празднуют старинные (еще Амори де Монфором установленные) праздники и проводят знаменитые ярмарки.
На улочках городка – множество красивых (XV и XVI веков) домов, а в здешней церкви – несколько замечательных произведений старинного искусства. Бродить по тенистым улочкам такого городка – привилегия неленивого странника.
Ну а выехав с окраины Удана на северо-запад, и вовсе попадешь через каких-нибудь четверть часа в Ане. За эти четверть часа, может, я и успею объяснить, почему нас туда несет нелегкая…
Замок Ане (Anet) существует, как полагают, с X века. Во всяком случае, доподлинно известно, что с 1340 года он был владением короля Наварры, а в 1444 году французский король Карл VII (1403–1461) передал его во владение Пьера де Брезе, от внука которого, почтенного сенешаля Луи де Брезе, графа Малевриерского, вернее, от вдовы этого графа-сенешаля и начинается новый славный период в жизни старинного замка. Впрочем, не будем спешить со вторжением в романтически-мифоманскую атмосферу этих событий и упомянем короля Карла VII, без которого вся мифическая и даже мистическая атмосфера замка Ане могла бы остаться лишь событием на локально-провинциальном уровне, а меж тем…
Дело в том, что начиная с Карла VII все большую роль при французском дворе играют любовницы короля, знаменитые фаворитки, официальные, признанные всей страной, а потом и всеми учеными историками…
Так вот, в этом длинном (если и не всегда блистательном, то, во всяком случае, пестром) ряду королевских официальных любовниц-фавориток, сыгравших столь заметную роль не только в куртуазной, но и в культурной (архитектурной, живописной, ювелирной, стихотворческой, басенной и прочей), а также в административной и даже дипломатической жизни Франции, имя хозяйки замка Ане, вдовы сенешаля де Брезе Дианы де Пуатье, не только стоит у начала созвездия фавориток, но и являет собой одну из самых ярких и загадочных звезд этого созвездия. И хотя влюбленный до безумия король-любовник подарил ей все, что мог подарить, – от власти в королевстве до царственного замка Шенонсо на Луаре, – здешний, доставшийся ей от покойника сенешаля таинственный замок Ане, который не минула позднее ни одна катастрофа французской истории (едва ли менее жестокой и абсурдной, чем наша с вами история), остается связанным в нашей памяти с черно-белыми призраками мчащейся Дианы-охотницы, воображаемым лаем собак на курантах, скрежетом разлетевшейся в прах под молотом якобинского варвара бесценного надгробья резца Бенвенуто Челлини…
Итак, Диана де Пуатье. Женщина-миф и творец мифов, родоначальница целой мифологии фаворитизма, небескорыстная земная женщина, с таким жестоким и несомненным талантом игравшая роль неземного существа, богини, луны, отражавшей свет королевского солнца, сошедшей с неба богини Артемиды-Дианы, чтобы изгонять зло повсюду и наставлять монарха, а проще говоря, средних лет женщина, заморочившая голову одному юному дофину (позднее ставшему королем) и целым поколениям стихотворцев и одописцев (чаще всего не совсем бескорыстных)…
Конечно же, она проявила бездну выдумки и ловкости. Конечно же, она была мифоманка и актриса. Но она сумела завоевать своего главного зрителя, своего поклонника и раба, и его окружение, и, можно сказать, целую Францию – поразительная история!
В ДОЛИНЕ РЕКИ ЮР СТОИТ ОДИН ИЗ ЗНАМЕНИТЕЙШИХ ЗАМКОВ – ЗАМОК АНЕ, ПОСТРОЕННЫЙ ДЕЛОРМОМ
А начиналось все почти тривиально. Пятнадцати лет от роду ее выдали замуж за сенешаля Нормандии Луи де Брезе, который был намного ее старше, и уже в 1531 году он, как человек, не лишенный совести и чувства меры, оставил ее вдовой, и она, вполне еще моложавая (ее долговечную моложавость нынешние авторы объясняют холодными ваннами и диетой, то-то удивились бы Джейн Фонда или мастера эстетической хирургии столь сокрушительным успехам столь простых рецептов), вела пристойно-малозаметную жизнь фрейлины королевы Элеоноры Австрийской, второй жены короля Франциска I, рядом с которой блистала зазывною красой и свежестью возлюбленная короля герцогиня Этампская. В 1538 году Диана была замечена мрачноватым юношей-наследником, будущим Генрихом II, и тут началась ее новая, главная роль. Она играла небесную даму из трубадурской поэзии, чистую, девственную богиню-охотницу, во всем противостоящую распутной Венере, приближенной к королю и уже оттого неприятной сыну-наследнику, мечтавшему о возвышенной, платонической любви. Эту любовь он получил в избытке. Она была старше его на двадцать лет. Еще со времен погребения почтенного сенешаля искусница Диана носила лишь черное и белое – цвета траура (даже поводки собак на охоте и поводья лошадей, даже обрамления дымоходов на крыше замка сочетали эти два цвета). Теперь уж ее фантазии не было удержу. Одописцы, близкие к дофину, воспевали предстоящее явление нравственной Дианы на смену распутной Венере, грядущее блаженство народов. Эта Венера-фаворитка, эта герцогиня Этампская прогнала со двора их друга коннетабля Монморанси – вообще, все в мире беды шли от нее. Ее чувственности поэты противопоставляли платоническую, чистую любовь иной женщины. Нет, конечно, все девять лет ожидания торжества дофина не могли пройти в одних только платонических воздыханиях, но молва была именно такова. К счастью, для измученных любознательностью историков остались стихи Дианы о том, как в великолепном Экуане, в замке их друга Монморанси
