Продолжая изображения сцен повседневной жизни, получивших широкое распространение в гравюре, Кабураки Киёката наполнил ее приметами современной ему действительности. Лампы, флаконы с косметическими лосьонами и предметы, появившиеся в быту горожан периода Мэйдзи, переданы художником очень точно. Неслучайно и упоминание популярной в то время губной помады Бени. Ее разработала и стала производить одна из старейших косметических компаний в мире — «Исехан». «Помада гейш», как ее еще называют, создана по старинным рецептам. В специальной чаше содержалась вытяжка из лепестков особого цветка, которая разбавлялась водой, приобретая насыщенный, яркий красный цвет, и наносилась кисточкой. Как раз в эпоху Мэйдзи фирма достигла расцвета и стала поставщиком косметики для императорской семьи.
Омода Сэйджи (1891–1933) Цикада 1930. Шелк, краски. Панно. 39,8x65,8Омода Сэйджи писал насекомых, птиц, рыб, животных с пронзительной лиричностью или с легким оттенком юмора. Смелый и простой сюжет с изображением цикады на стволе каштана впечатляет точностью и выразительностью. Автор сообщал о своей композиции в одном из художественных журналов: «Такие чувства, как ощущение холода, или атмосферу морозного утра трудно выразить в картинах. Мы можем только выбирать и компоновать предметы, рисовать формы и таким образом передавать чувства, ощущения, атмосферу». Необычность, новаторство этого произведения в его лаконичности, в том, что нет ничего лишнего. Взгляд зрителя сосредоточен на цикаде, замершей на шершавом дереве. Его поникшие, с желтым ободком листья говорят о наступлении осени. Восхищает тщательность, отточенность живописной манеры, ее декоративное изящество, не мертвящее изображение, а передающее природу в идеальной, очищенной от случайностей форме.
Треск цикад в Японии всегда ассоциируется с летом, покоем, родным домом, поэтому, как символ лета — быстротечного, но прекрасного образ цикады часто носит оттенок грусти. По лаконизму свиток Сэйджи хочется сравнить с коротким японским трехстишием — хайку, в котором смысл заключен не столько в тщательно выбранных словах, сколько между строк. Великий японский поэт Мацуо Басё писал:
Желтый лист плывет.
У какого берега, цикада,
Вдруг проснешься ты?
Юки Сомей (1875–1957) Горный пейзаж 1930. Шелк, краски. Парные вертикальные свитки. 172,5x83,9Токиец Юки Сомей в начале своей карьеры непродолжительное время работал в западном стиле — создавал картины в технике масляной живописи. В 1923 он приехал в Европу, во Францию, где прожил два года, затем, вернувшись в Японию, начал преподавательскую деятельность. В пейзажах художника меньше романтизма и больше спокойного и вдумчивого наблюдения природы, его обобщения. Они выполнены в традиционной для национального искусства манере, хотя творец использовал прямую перспективу. Его искусство, как и другие произведения мастеров токийской школы, более консервативно, чем авторов, учившихся в Киото. Сомей удостаивался многих наград и неоднократно присутствовал в жюри престижных выставок.
Ямамото Сюнкё (1871–1933) Доброе предзнаменование 1931. Шелк, краски. Парные двустворчатые ширмы. 213,7x224,8Духовный аспект искусства особенно интересовал Ямамото Сюнкё в последние годы жизни. Лучезарный пейзаж с островами, тающими в золотистой дымке, без сомнения, производит впечатление чудесного видения, миража. Перед зрителем — фантазия художника на известный сюжет дальневосточного искусства — «Острова бессмертных».
Согласно китайским легендам, эти плавающие по морю острова располагались где-то на востоке, позже их искали на западе. Иногда они являясь в виде облаков, но исчезали при приближении к ним.
Проблемой долголетия и поисками эликсиров бессмертия занимались китайские даосские ученые и монахи. Первый китайский император Цинь Шихуанди снарядил большую экспедицию на поиски островов, оказавшуюся, как и следовало ожидать, безуспешной. Но, если верить преданиям, течения и штормы время от времени прибивали лодки рыбаков к их берегам, и, вернувшись с попутным ветром домой, люди рассказывали о том, что бессмертные, облаченные в белые одежды, с маленькими крыльями за спиной летают по воздуху, подобно птицам, и посещают друг друга, наслаждаясь всеми радостями бессмертной жизни. Вокруг возвышаются восхитительные строения из золота и нефрита, а птицы и звери только белого цвета. На деревьях зреют прекрасные нефритовые и жемчужные плоды, которые дают бессмертие вкусившему их.
На представленном свитке присутствуют все характерные детали жанра дальневосточного пейзажа, называемого «Горы — воды», традиционно создающего некую условную, символическую картину мира. Однако скалистые берега, горы, сосны, пагоды и беседки в композиции художника вполне материальны и объемны.
Ямамото Сюнкё (1871–1933) Гора весной 1933. Шелк, краски. Вертикальный свиток. 162,5x71, 5Ямамото Сюнкё считается одним из основателей современной живописной школы Киото. Его талант проявился в 1890-х. Он был среди первых художников нихонга, которые использовали достижения не только западного искусства, но и фотографии, обогатив собственное искусство такими способами передачи окружающего мира, как перспектива, светотень. Уникальный стиль Сюнкё характеризуется своего рода реализмом, возникшим в результате слияния традиций западного искусства и набросков непосредственно с натуры, сясейга, известной в Японии с XVIII века.
Низвергающийся поток, густой, окрашенный солнечными лучами туман, насыщенные краски — на этом свитке зритель видит захватывающую своей энергией картину обновления природы.
С этой, и с той стороны Шум водопада слышится Сквозь молодую листву.
Словно повторяя приведенные строчки средневекового поэта Буссона, художник «слышит» и щебет птицы, и даже шорох сухих падающих хвоинок.
Иокояма Тайкан (1868–1958) Перепел 1925. Шелк, краски, вертикальный свиток. 60,3x85,2Произведения Иокоямы Тайкана составляют ядро коллекции Музея Адати. Тайкан — один из крупнейших мастеров школы нихонга, известный не только как живописец, но и как активный, деятельный человек. Происходивший из некогда влиятельной самурайской семьи, он учился в токийской Академии изящных искусств, а позже, начав преподавать, фактически возродил ее. В 1937 одним из первых в Японии он был награжден орденом Культуры. С Адати Дзэнко его объединяла энергия и креативность. Неслучайно, разыскивая и собирая работы своего любимого художника, Адати Дзэнко проявлял феноменальную настойчивость и упорство.
Иокояма Тайкан работал в разных техниках и манерах. Изображая перепела среди трав, под веткой с листьями, слегка тронутыми осенней желтизной, он приглашает зрителя сосредоточиться и увидеть мельчайшие детали, отличающие один лист от другого, стебель сухой травы от ветки сухого куста, и, наконец, с наслаждением осознать, что в природе все красиво по-своему.
Иокояма Тайкан (1868–1958) Осенние листья 1931. Бумага, краски. Парные шестистворчатые ширмы. 163,3x361Пожалуй, с наибольшей силой дарование художника Иокоямы Тайкана раскрылось именно в пейзажных композициях. И если в ранних традиционных работах его взгляд чаще сосредоточенно-скрупулезен, то уже в 1930-е он стремится создавать масштабные композиции, в которых внимание уделяется не столько четкости линий, сколько выразительности цвета, краски. Произведения этого периода выделяются индивидуальным стилем. Они величавы, торжественны, с экспрессией выражают духовную жизнь японской нации.
Для парных шестистворчатых ширм, соединяющихся в единую масштабную композицию, художник выбрал осенний сюжет, когда клены становятся багряными. Этот период года японцы выделяют особо, называя его «Осенняя прозрачность» или «Японская ясность». Мощные, полные силы узловатые столы деревьев, красиво вторящие друг другу, вздымаются над пронзительно синей водой, островами, облаками…
Впечатляющее масштабами пространство раскрывается с высоты горы или птичьего полета. Диагональная композиция кажется наполненной движением, упругими порывами ветра. Многие поэты, писавшие о сезоне красных кленов момидзи, воссоздают в своих строфах именно такую бодрую, оптимистичную картину.
Иокояма Тайкан (1868–1958) Лето. Четыре сезона священной Фудзи-сан 1940. Бумага, краски. Панно. 75,2x11 0,7Если и не великий Хокусай начал тему изображения горы Фудзи в японском искусстве, то, несомненно, своими замечательными сериями гравюр он прославил эту прекрасную вершину на весь мир. Во всяком случае, священную для каждого жителя Японии гору при разной погоде и в разное время года рисуют и пишут многие художники, выражая свои эмоции и настроения, философствуя и просто любуясь. Чаще всего они изображают ее не натуралистически, а такой, «какая она должна быть», иными словами, создают некий идеальный облик.