Развеселая сестра младоросского Вождя Казем-Бека Мара со вторым мужем Мишей Чавчавадзе и с детьми от двух браков тоже вернулась на родину, и вскоре они все были пристроены – муж на нарах в концлагере заполярной Инты, а остальные – в землянке, в промерзлых степях Казахстана. Отправляясь навестить мерзнущих внуков, старый Казем-Бек-отец заглянул в Москве проездом к старому другу графу Игнатьеву. Граф послал кое-какие вещички для «возвращенческих» детей, но настрого запретил другу компрометировать его своими вражескими звонками или, упаси Сталин, письмами…
Три года спустя после смерти Любимого Вождя и сам бывший младоросский Глава-Вождь, бросив детей и самоотверженную свою супругу, тайком от них сбежал через Швейцарию в Москву, где нашел себе жену помоложе и не слишком заметную, но вполне хитрую должность в иностранном отделе патриархата.
Известно, что еще в 1934 году Казем-Бек ездил в Рим для свидания с Муссолини. Неизвестно, встречался ли он с Муссолини, но известно, что он встречался там с советским разведчиком Львом Гельфандом, племянником того самого Гельфанда-Парвуса, что помог Ленину договориться с немецким генштабом, оказав тем самым неоценимую услугу Германии и октябрьскому перевороту 1917 года. До назначения в Рим Гельфанд работал в посольстве в Париже, но срочно отбыл в 1930-м, ибо попал в число подозрительных лиц после похищения ГПУ генерала Кутепова. Нетрудно допустить, что Казем-Бек был знаком с Гельфандом уже и в Париже… А в 1937 году Вождь Казем-Бек был застигнут сотрудниками правой парижской газеты «Возрождение» во время его тайного свидания с советским разведчиком графом А. Игнатьевым…
Такие вот неожиданные подробности молодежной идиллии Везине. Впрочем, даже в недавно вышедшей на Западе семисотстраничной биографии Казем-Бека нет объяснения всем этим странностям из жизни монархиста-легитимиста, вооруженного всеми «трестовскими» лозунгами. Так что, может, хоть наша с вами краеведческая прогулка по зеленому Везине наведет нас на какие-нибудь мысли… Вон там, в двух шагах отсюда, в Сен-Жермен-ан-Лэ жил с 20-х годов сотрудник советских секретных служб граф Игнатьев. Отец Александра Казем-Бека, неплохо знакомый с Игнатьевым по Пажескому корпусу, жил тоже поблизости, в Вокрессоне. Друзья Казем-Бека припоминают, что Игнатьев искал свидания с Казем-Беком. Легко догадаться, что свидание это он получил. Игнатьев тогда очень выслуживался и именно в 1930-м был облечен большим доверием советской разведки.
Ну а что же сам вождь младороссов? В те годы начал выходить «Бюллетень младороссов», который отличался от прочей эмигрантской прессы сдержанно-просоветским направлением. Можно даже сказать, «трестовским» направлением. Как, впрочем, и иные из докладов Казем-Бека – скажем, его доклад «о человеческом факторе при коммунизме». Как сказал один большой знаток младоросского движения (Н.И. Кривошеин) в беседе с писательницей М. Масип, и до 1956 года, и после 1956 года младороссы «платонически работали на Советы». Платонически – это значит, что, может, и платили, но платежные ведомости пока еще томятся в закрытых архивах…
Талантливый карьерист Казем-Бек искал приложения своим талантам, искал покупателя. Похоже, что покупатель не заставил себя ждать. Может, он и прислал впервые своих послов вот сюда, на бережок Аржантёя, хотя не могу исключить, что он помог нашему чародею Главе стать Главой уже и на конгрессе в Мюнхене, в 1923-м. А если никто тогда не обнаружил этого, ничего нет странного: и т. Упелиньш-«Касаткин» из «Треста», и граф А.А. Игнатьев оба были высокие профессионалы разведки. Может, уже и ранний Казем-Бек им был тоже. Что до прочих юношей и девушек из Везине, то они были просто пылкие любители. Они и прожили беспечную жизнь любителей. Если же ни Казем-Бек, ни сам граф Игнатьев не сделали большой карьеры – значит, не судьба. К тому же конкуренция в упомянутой сфере и в Москве, и в Париже была в те годы жестокая.
Загадочный замок Сен-Жермен Литературная фабрика «Дюма-отец»• Ресторан семьи Фурнез и «школа Шату» • Морис Дени. Село Шушенское • Граф А.А. Игнатьев • Ла Фезандри • Вожель
Поселение близ леса и излучины Сены, существовавшее в этих местах еще в эпоху Меровингов, стало к середине XIX века первой дачной местностью под Парижем, куда пришел пригородный поезд. Этому предшествовало, впрочем, почти тысячелетие, наполненное событиями. Маленький придорожный монастырь Сен-Жермен-ан-Лэ (то бишь «Святой Жермен у просеки») устроил тут еще Робер Благочестивый, а в начале XII века здесь уже стояли стены первой крепости. Король Людовик VI приезжал сюда на охоту, Карл V отстроил замок после всех военных невзгод, а Людовик XI поселил в нем своего медика, что же до Франциска I, то он по возвращении из Италии доверил перестройку замка Пьеру Шамбижу. Потом Генрих II поручил Филиппу Делорму построить Новый Замок, а Генрих IV приказал расширить террасу (сохранился и доныне Павильон Генриха IV). В XVII веке Мансару было поручено заменить угловые башни пятью павильонами. Король Людовик XIV не только родился здесь, но и жил тут по большей части, пока не обосновался окончательно в Версале. Это он, Людовик XIV, благоустроил Старый Замок и заказал устройство террасы Ле Нотру. Тогда-то и настала здесь эпоха самых великих празднеств и балетов. Сам Мольер поставил здесь несколько своих пьес. В январе 1672 года мадам де Севинье сообщала в письме своей дочери: «…каждый вечер в Сен-Жермен – балы, комедии, маскарады… Расин поставил комедию, которую назвал «Баязет»…»
Впрочем, не только балы и спектакли бывали здесь в ту пору, но и вполне серьезные мероприятия. 4 сентября 1668 года Людовик XIV с большой помпой принимал здесь русское посольство во главе с Потемкиным, присланное русским царем Алексеем Михайловичем для заключения торгового договора. Королевская гвардия была построена во дворе, били барабаны, развевались знамена…
После переезда двора в Версаль в здешнем замке остался скучать в одиночестве английский король Яков II. Ну а в революционном 1793 году в замке, понятное дело, была тюрьма (кстати, среди прочих здесь томился и сам автор «Марсельезы» Руже де Лиль).
При великом воине Наполеоне в замке было кавалерийское училище, потом снова тюрьма и казармы… Но вот с 1862 года и до конца века замок стал реставрироваться и был окончательно восстановлен, а к середине XIX века в Сен-Жермен пришел первый поезд…
Неудивительно, что после стольких перестроек архитектура знаменитого замка отражает перемены стилей, влияний и вкусов, и все же нашлись тонкие ценители (такие, как поэт Жерар де Нерваль), которым замок этот казался одним из самых загадочных и прекрасных сооружений во Франции. И надо признать, даже кое-какие старые куски замка уцелели – скажем, средневековый цоколь, донжон крепости времен Карла V, два нижних этажа времен Франциска I.
Французский сад, распланированный в XVII веке Ле Нотром, со временем пришел в запустение, затем часть деревьев была вырублена грубыми строителями железной дороги, а в 60-е годы XIX века сад и вовсе превратился в английский. Что же до стоящего в отдалении Павильона Генриха IV, то в нем, во-первых, уцелела старинная церковь Анны Австрийской, та самая, где было проведено первое, предварительное крещение Людовика XIV, а во-вторых, был открыт в 1836 году шикарный отель, в котором умер сам Тьер. Для еще большего шику хозяином был приглашен сюда сам Александр Дюма-отец, который здесь «писал», как сообщают, своих замечательных «Трех мушкетеров». Впрочем, согласно другим, не менее достоверным источникам, роман этот, как и прочие знаменитые романы Дюма, написал собственноручно скромный парижский учитель и журналист Огюст Маке, а Дюма только «прошелся по ним рукой мастера» и надписал на титульном листе свое имя. (Но это не в упрек отелю: на худой конец, можно сказать, что именно в этом шикарном отеле Дюма впервые прочел свой знаменитый роман…) Даже самые ярые защитники Дюма, такие как его биограф Андре Моруа, не смогли привести доказательства того, что Дюма «писал» свои романы. Моруа добродушно сообщает, что тогда так было принято – нанимать «негров», что даже великие мастера живописи подписывали работы своих учеников, что Дюма что-то все же усовершенствовал в чужой работе. Но как раз из объяснений Моруа и вытекает то, что так коробит русского читателя (который не способен представить себе Толстого, Тургенева, Достоевского, которые бы стали стыдливо – или, напротив, бойко – продавать труды своих «негров»). Конечно, Дюма и не писал «серьезных» произведений, он просто развлекал публику. У него действительно лихо закрученные сюжеты. Но кто «закручивал» сюжеты? Похоже, что это и делал парижский учитель Огюст Маке…
Кое-какие следы творческих усилий Дюма в Сен-Жермен-ан-Лэ можно обнаружить в архивах. Скажем, переписку о пересылке полученных от Маке кусков «Виконта де Бражелона» в газету «Век» (самым доходным делом была именно поставка «фельетонов»-сериалов газетам). Этот сен-жерменский эпизод всплыл на поверхность в 1858 году. К тому времени, обремененный гаремом из шести содержанок (по большей части бывших), Дюма просадил не только свои деньги, но и деньги Маке, и вот тогда «негр», взбунтовавшись, затеял судебный процесс, требуя признания своего авторства «Мушкетеров», «Графа Монте-Кристо» и всех прочих знаменитых романов. Как раз в пору этого процесса бывший редактор «Века» Шарль Матарель де Фьен и написал сочувственное письмо Огюсту Маке, где напоминал, как Дюма потерял в Сен-Жермене кусок «Виконта де Бражелона» и редакции пришлось попросить Маке написать тот же кусок заново. Маке написал, и разница в тексте между прежним его куском (который Дюма в конце концов нашел) и новым составила не больше тридцати слов на пятьсот строк… Почтенный редактор предлагал в качестве свидетелей несомненного авторства Маке также своего наборщика и корректора.
