Ныне на шестидесяти километрах обустроенных скаковых дорожек проходят здесь обучение и тренировки до двух тысяч чистокровных скаковых лошадей. Современные трибуны здешнего ипподрома без труда размещают три с половиной тысячи «лошадников». И что еще отрадней для города скачек, полторы тысячи жителей обеспечены здесь работой при лошадях – в качестве жокеев, ветеринаров, кузнецов, тренеров…
Впрочем, даже если вы равнодушны к бегам и лошадям, он, как вы, наверно, поняли, стоит недолгой нашей поездки, этот старинный зеленый Мезон-сюр-Сен, совершенно напрасно, на мой взгляд, переименованный в Мезон-Лаффит.
На северо-запад, к границе Нормандии – в страну соборов, замков и рыцарей
Французский Вексен, одна из трехсот стран
В сравнительно недавно возникшей Республике Италии чуть не каждые полчаса автомобильной езды по местной дороге (а то и чаще) можешь отметить, что ты въехал в иную (в недавнем прошлом совершенно иную, отдельную) страну. Только что говорили по-милански и вот уже отрывисто талдычат по-бергамасски, а то и по-кремасски, а уж когда заговорят по-фриулански, пиши пропало, ничего не понятно… А где же говорят по-итальянски? Да где-нибудь в Тоскане. То есть понимают по-итальянски и в Романо-Ломбардо, но уж говорят-то там по-своему. Италия как страна все еще находится в процессе формирования (вовсе не исключающего эпизодов нового распада), и северный итальянец больше похож на любого ближнего соседа (хотя бы и на австрияка или француза), чем на лихого сицилийца и калабрийца. С Францией чуток попроще (хотя иной раз тоже не поймешь, на каком языке к тебе обращаются): Франция сложилась давно, на много-много столетий раньше, чем Италия. Однако и во Франции можешь иногда ощутить, что въехал в другое графство, герцогство, в иное некогда царство-государство. И названия старых стран здесь хранят бережно, поминают их на ресторанных вывесках, во всех исторических, географических и краеведческих книжках. А было этих стран, составивших позднее страну Францию, добрых три сотни. Одной из них и был Вексен (Vexin).
У нас речь пойдет о Французском Вексене, потому что есть ведь еще и Нормандский Вексен. В 911 году по договору, заключенному в Сен-Клер-сюр-Эпт между нормандцами и французами, огромную эту страну эпохи Карла Великого – Вексен – поделили на две. Нормандская часть сильно выдается за рамки Французского Острова, так что о ней речи у нас не будет, но ведь и Французский Вексен по здешним масштабам не мал – сорок километров цветущих долин и известковых плато с запада на восток и тридцать с севера на юг.
Человеку, который мчится по автостраде, плато здешнее (высотой до 140 метров) может показаться однообразным, но мы, неторопливые путники, откроем для себя здесь прелестные речные долины Вионя и Сосерона, впадины Виньи и Шармона, и долину Обет, и холмы у северной и у южной оконечности района, и чудесный Рош-Гийон… А главное, убедимся, что уцелел Французский Вексен от нашествия цивилизации (не пощадившей берега Сены и Уазы), сохранил и памятники старины, и раскопки доисторических времен, сохранил во множестве памятники готического искусства (в которых заметна рука здешних гениальных архитекторов вроде Лемерсье и Грапена). Варварская Французская революция сюда почти и не добралась, железная дорога тоже. Уцелело здесь 120 церквей и 80 замков, так что поистине попадаем мы в край замков, настоящих, служивших не устройству балов, а жестоким целям обороны. Народишко местный, конечно, поразбежался, туда, где жалованья платят больше, булочные и мясные лавки в деревнях закрылись, но жилые дома уцелели, купили их дачники, да и приезжему человеку есть здесь на что поглядеть, на этих задворках Французского Острова, на былой границе с Нормандией и заклятыми друзьями англичанами…
Хотя и далекая провинция Французского Острова этот Вексен, а все же и у любой провинции есть столица. Так что начинать надо со столицы, со славного города Понтуаза.
Путешествие в стольный город Понтуаз
Район Парази Саннуа · Кормей-ан-Паризи • Мопассановская Сена • Конфлан • Святая покровительница водоплавающих • Аббатство Сен-Мартен • Трагедия Нельской башни
Добираясь из Парижа в стольный город Понтуаз, жаль было бы не сделать хоть две-три остановки, двигаясь на северо-запад по госдороге № 14: скажем, в Саннуа, в Кормей-ан-Паризи, в Ла-Фрет-сюр-Сен…
Переехав на этом пути Сену, мы попадаем в район, который традиционно называют Паризи (то есть в страну паризиев). На самом деле галльское племя паризиев (подарившее имя французской столице) занимало территорию бо́льшую, чем этот уголок между берегом Сены и Кормейским холмом, оно занимало всю «страну Францию», но традиция приклеила его имя к этому уголку.
Главная достопримечательность городка Саннуа (Sannois), первого городка на нашем пути, – деревянная ветряная мельница XVII века на холме Монруйе. Достопримечательностью считают и устроенную здесь в XIX веке типичную для тех лет танцульку – «генгет». Что касается здешней церкви, по-строенной в 30-е годы XX века на месте старинной (XVI века) церкви, то в ней сохранилась надгробная плита с надписью – «Сирано де Бержерак»…
Вскоре после Саннуа на холме Кормей откроется старинный городок Кормей-ан-Паризи (Cormeilles-en-Parisis). Узкая извилистая улица Габриэль-Пери карабкается вверх (зачастую по крытым пассажам) к церкви, следы которой восходят к XI и XII векам. В церкви Святого Мартена сохранилось редкостное подземелье с арочным покрытием, сооруженное в 1140–1145 годах. Целы в этой церкви и хоры XIII века, и замечательные капители XV века.
Городок чтит память своих великих земляков – усовершенствовавшего очки оптика Агале, а также изобретателя фотографии Дагерра. А в середине XVII века в городке жил королевский медик Патен.
В этом тихом провинциальном городке сохранился старинный оборонительный форт, к которому ведут тенистые дорожки парка, есть тут и скаковой клуб, есть старческие дома… Среди прочих богоугодных заведений был когда-то в городке Кормей-ан-Паризи и Русский старческий дом Земгора. Многие из его постояльцев давно упокоились на здешнем кладбище. Кому ж, как не нам, навестить их забытые могилки?
В кормейском старческом доме доживал последние восемь лет жизни график, живописец, кавалерист-гусар, историк и коллекционер Николай Зарецкий. Родился он в Тамбовской губернии, окончил в Твери кавалерийское юнкерское училище, служил в драгунском (позднее переименованном в гусарский) полку, был начальником штаба у генерала фон Ранненкампфа. Еще служа в армии, участвовал в художественных выставках, писал пейзажи, рисовал для «Весов» и «Золотого руна», выпускал альбомы с акварелями на военные темы. Выйдя в отставку тридцати четырех лет от роду, серьезно занялся живописью и рисунком, пошел учиться, но тут – война, потом эвакуация. В 1920 году он уже был председателем Союза русских художников в Берлине, иллюстрировал книги, писал статьи о живописи. В Праге организовал две русские литературно-художественные выставки, оформлял балетные спектакли, был последним (до прихода русских) директором Русского культурно-исторического музея. В 1951 году передал часть своего архива Праге и переехал в старческий дом в Кормее, где тоже не раз проводил выставки русской культуры и выставлял свои работы. Умер 83 лет от роду, оставив архивы и Праге, и Нью-Йорку…
В кормейском доме жил последние девять лет жизни живописец и график Александр Орлов. В первые годы изгнания он жил в Праге, а с 1933 года – в Париже, где продолжал заниматься живописью, много раз выставлялся в парижских галереях, дружил с Сергеем Шаршуном. Умер 80 лет от роду и был похоронен в Кормее.
В том же старческом доме прожил последние годы жизни и живописец-эмигрант Василий Пустошкин. Совсем молодым он воевал у себя на родине против красных, потом в неродной Франции был шахтером, а позднее работал помощником скульптора в Париже. Резал гравюры на дереве, участвовал в выставках, входил в «Шайку Монпарнаса», работал на русской киностудии «Альбатрос», рисовал для рекламы, жил на пособие по безработице, а потом даже сподобился участвовать в какой-то московской выставке. Позднее он продавал на улице миниатюрные гравюры, в 1933 году помогал Н. Глобе устраивать иконостасы в церквах, в войну расписывал платки и шарфы для солдат и даже провел свою выставку в магазине тканей. Потом спрос на ткани упал, и художник стал продавать свои пейзажи на тротуарах Латинского квартала. 73 лет от роду поселился в старческом доме, но иногда еще ездил в Париж продавать свою живопись на парижских улицах… При проверке документов вытаскивал свой особый паспорт – апатридский, нансеновский…
Любителей сладостных пейзажей приглашаю сделать на пути к Понтуазу совсем небольшой крюк и отклониться на несколько километров к западу от дороги. Мы окажемся на высоком берегу Сены, в местечке Фрет-сюр-Сен (La Frettesur-Seine), на склоне цветущего холма, и перед нами откроется панорама леса Сен-Жермен-ан-Лэ. Французские художники и писатели хорошо знали эти места. В доме № 30 на набережной Сены (в местечке Фрет-сюр-Сен) восемь лет прожил художник Альбер Марке. Что до Мопассана, то он, конечно же, и здесь жил, ибо он облазил все берега Сены и писал об этих местах непрестанно. В его рассказах – восторженный гимн здешнему прибрежью и самой матушке Сене:
