— Джеффри, — выдохнула она, ощущая вкус его имени.
— Джудит, — тихо произнес он.
Он коснулся ее руки, прежде чем начать рассказывать. Джудит не отодвинулась. Негромкий, чарующий звук голоса захватил ее.
* * *
— …Несчастье с Оливией было для меня полнейшей неожиданностью. Мы собирались в Ковент-Гарден на представление «Аиды». Если бы Ливви осталась на сцене, она стала бы примадонной. Хотя что теперь говорить об этом? На площадке лестницы, возле самого входа, ее каблук провалился в щель между плитами — она потеряла равновесие. Я находился слишком далеко, чтобы подхватить ее. У Мод, которая в тот вечер была вместе с нами, рассыпались бусы, и я помогал собирать их, когда все случилось… Бог мой, я как сейчас это вижу. Ливви в длинном вечернем платье, словно тряпичная кукла, падает, ударяется о ступени. Мод кричит…
Джеффри Морхауз замолчал, захваченный ожившими воспоминаниями, вновь переживая их на глазах Джудит. Он с грустью улыбнулся, когда она погладила его руку. Справившись с чувствами, он продолжал рассказывать. В ровном мерцании настольной лампы, накрытой матовым стеклом, его лицо казалось пепельно-серым.
— Мод видела, как все произошло. От ужаса она впала в беспамятство. Позднее, когда ее осматривали доктора, все они пришли к одному и тому же заключению. Ее угнетало чувство вины за то, что она заставила меня собирать рассыпавшиеся бусы вместо того, чтобы помочь жене подняться по лестнице. От этих мыслей она потеряла рассудок. Превратилась в неподвижного зомби. Состояние каталепсии, когда больной практически не реагирует на внешние раздражители. Теперь все позади.
Первое время ей была необходима трость, ноги восстановились полностью, но осталась привычка опираться на что-нибудь при ходьбе. Не знаю, чем это вызвано, и думаю, лучше не мешать ей.
Он пожал плечами и вздохнул. Парчовый халат натянулся на широкой спине.
— Естественно, я не находил себе места после несчастного случая. Блестящая карьера Оливии, ее жизнь были разрушены в одночасье. Осталась немощная калека, обреченная до скончания дней лежать в постели с неизлечимой травмой позвоночника. Без надежды на выздоровление. Что касается Мод… в ее жизни не нашлось друга, способного взять на себя часть бремени, выпавшего на ее долю. Она была одинока, как старая дева. И тогда я принял решение. В нарушение закона я оставил ее дома, не стал отдавать в клинику для душевнобольных. Знакомым я сообщил, что отправил ее в швейцарский пансионат на излечение. Однако все время она находилась здесь. В маленьком чулане под лестницей. Я был вынужден лгать, когда говорил, что там моя мастерская. Это ее жилище, где она может существовать, не видя света дня. Вначале я тешил себя надеждой, что к ней вернется рассудок, однако ее состояние лишь ухудшалось с годами. Это было настоящее безумие!
— В тот вечер, когда я приехала… — удивленно прошептала Джудит.
— Да, это была она. Выбралась из комнаты поиграть. Кто знает, что происходит в ее голове? Люди, теряющие рассудок, становятся похожими на детей. Живут собственными фантазиями… Я запер ее, перед, тем как открыть входную дверь. На какое-то мгновение мне показалась абсурдной вся затея с объявлением. Ведь придется гораздо тщательнее охранять секрет. Раньше она жила в своей спальне, но ее лунатизм заставил меня подыскать ей более надежное помещение. Ничего удивительного, что она до смерти испугала тебя. Зрелище не из приятных.
— Она рыдала, когда я проснулась, и потом эта свеча, невнятные угрозы…
Его глаза сузились, впившись в ее лицо.
— Что она говорила? — голос звучал жестко. Почти сердито.
— Обычный набор, — Джудит задумалась, вспоминая. — Кто-то хочет убить ее, Ковент-Гарден, ария Лакме… о, Джеффри, не смотри на меня так! Я понимаю, как ужасно это чувствовать.
Хмурое выражение исчезло: он покачал головой, неуверенно улыбаясь.
— Это действительно тяжело. Едва ли кому дано испытать…
— Но я это чувствую. И думаю, что очень благородно с твоей стороны заботиться о ней. Не каждый мужчина решится содержать в доме помешанную сестру жены.
— Возможно, ты в чем-то права, — его глаза пристально изучали ее лицо. — Когда я сказал, что тростью пользуется Ливви, я предполагал, что воспитание не позволит тебе прямо спросить ее об этом. Мой расчет оправдался.
— Спасибо, Джеффри. Однако у меня и в мыслях не было… Скажи, ведь Диккенс знала обо всем с самого начала?
— Разумеется. Мод нужно было кормить, одевать, заботиться о ней. Диккенс превосходно справлялась со своими обязанностями. Я уже говорил, что она незаменима для Челси-Саут.
— Ей можно доверить тайну. Я даже не подозревала, что она что-то скрывает. Не хочу быть любопытной, Джеффри, но каким образом Мод покинула мою комнату незамеченной? И как вошла сквозь закрытую дверь?
Он болезненно вздрогнул; тревожное выражение вновь исказило его черты.
— Потайной ход. Дом старинной постройки, и каждая эпоха наложила свой отпечаток. До того вечера я не знал, что в твою спальню ведет еще одна дверь. Когда Мод побывала у тебя, я осмотрел стенные панели и обнаружил полость за одной из них. Скрытые полозья позволяют бесшумно отодвигать ее в сторону. Не зная секрета, невозможно ничего заметить. Мне стало страшно, когда я подумал, что безумица могла поранить тебя. С этого дня я запирал ее в комнате.
Джудит удивленно приподняла брови. Если Мод была заперта…
Заметив ее сомнение, он поспешил объяснить:
— Сегодня я был взволнован. Вел себя как последний идиот. Эта выходка с вазой в студии… Когда я вернулся вечером, то забыл запереть ее.
— Не расстраивайся, прошу тебя. Невозможно все держать в голове. Скажи, кто-нибудь еще знает о ее убежище? Может быть, Джеймс Денем?
Пальцы Джеффри Морхауза судорожно сомкнулись на ее руке. Странно блеснули зрачки.
— Нет, ему ничего не известно. Этот молодой мошенник никогда не поймет моих чувств, а выслушивать его возражения я не намерен. Однако теперь мне ясно, как можно исправить ошибку. Мод действительно нужно отправить в Швейцарию. Бедная Оливия, да простит мне Господь, — она даже не знала, что ее сестра рядом. Я просто не мог позволить им встретиться, пока Мод находится в таком состоянии. Ты понимаешь меня, Джудит? Кто знает, может быть, лишь «Венценосцы Британии» удерживают меня самого от безумия?
Его интонации стали умоляющими, прерывистыми, словно не лорд огромного поместья, а беспризорный мальчишка жаловался на свою судьбу. Сердце Джудит разрывалось от жалости, тянулось к нему. Весь мир внезапно сжался до размеров крохотного клочка суши, где были только они вдвоем. Два странника, встретившихся в темноте.
— Не надо, Джеффри, или я заплачу…
— Джудит…
Его пронзительный взгляд растаял во мраке, когда оба, не задумываясь, упали друг другу в объятия. Губы слились в чувственном поцелуе. Джудит плыла над бездной, удерживаемая его руками. Вселенная канула в туманное безумие.
— …О, Джудит… как я хотел обнять тебя… целовать… касаться волос…
— Джеффри, Джеффри…
Имя мелодией любви доносилось сквозь сумрак.
— Я люблю тебя, Джудит, я…
— Джеффри, не надо… пожалуйста…
— Ты сводишь меня с ума… Я умру, но не отдам тебя никому!.
Невероятные слова: ревущий поток его страстей смешался, соединился с ней; грохотал подобно раскатам грома.
Словно она утонула в водовороте любви и страсти.
Отошли в небытие сумасшедший призрак, женщина наверху в спальне. Не осталось ни тайн, ни сумеречных теней, одна лишь радость наполняла существо.
Рядом был Джеффри Морхауз, и он говорил волшебные слова. Говорил, что любит ее. Джеффри Морхауз, эсквайр. Против его любви был бессилен весь мрак Вселенной.
Утро походило на продолжение сна. Ни туманный рассвет, ни потусторонние страхи прошедшей ночи не могли омрачить счастливое настроение. К Джудит Рейли пришла Любовь. Опутанная ее волшебною паутиной, она не задумывалась о зловещей тайне, открытой ей Джеффри Морхаузом. Безумица, запертая в каморке под лестницей, больше не тревожила мыслей. Темные воды Стикса поглотили прикованную к роскошной постели Оливию, еще не ведавшую о перемене в чувствах ее мужа. Джудит испытала легкое раскаяние, словно она была повинна в этом.
В это утро мало что останавливало ее внимание. Даже обугленные, растрескавшиеся стены собственной спальни, куда она поднялась переодеться для завтрака, не умерили ее беззаботной восторженности. Сердце пело, когда она снимала с плеч халат, который оставил ей, уходя накануне, Джеффри Морхауз. Воспоминания о мгновениях, проведенных в его объятиях, прогнали всякое ощущение вины. Любовь всегда ослепляет, затемняет недостатки — свои и любимых.
Приглушенный бой старинных часов в прихожей возвестил начало завтрака. Джудит торопливо переоделась, в нетерпении от предстоящей встречи. Взбила гребнем золотистые пряди волос, покружилась перед овальным зеркалом шифоньера. Внешний вид в эту минуту значил гораздо больше, чем все секреты и потайные ходы Челси-Саут, вместе взятые.
