— Стереть? — Андрей в сомнении покачал головой. — Об этом они подумают в самую последнюю очередь… Но почему ты выскочил оттуда?
— Есть шанс, что бес выйдет из мужика и перекинется в кого-то из ментов, а они вооружены…
Словно подтверждая его слова, в палате треснул выстрел. Потом там прозвучала короткая очередь. Омоновцы, находившиеся в коридоре, гурьбой ринулись к двери.
— Наверно, мужик набросился на ментов и они его пристрелили, — предположил Андрей.
В палате снова зазвучали выстрелы, и омоновцы всей толпой вывалились из палаты обратно в коридор. Многие были ранены. Последним из палаты выполз омоновец с простреленной ногой. На его штанине алело кровавое пятно.
— Где доктор? Доктора сюда!.. — ревел он и отчаянно матерился.
— Носилки! — визжала медсестра.
Коридор наполнился шумом и топотом бегущих ног. Повсюду включался свет. Из дверей выглядывали встревоженные больные. Андрей и Тим поверх голов заглядывали в разгромленную палату.
— Ты прав, бес вышел из мужика и вселился в кого-то из ментов, — тихо сказал Андрей.
— Который тут же открыл стрельбу, — прибавил Тим. — Мы вовремя смылись, а то бы угодили под пули…
Он поднёс к уху зазвонивший телефон. Вадим Григорьевич сообщил, что сердце Сайтаровой снова заработало.
— Через сорок пять минут после остановки, представляете? — звенел в трубке его взволнованный голос.
— Мы сейчас зайдём к вам, — сказал Тим.
По коридору сновали медсёстры. Больные не расходились по палатам, несмотря на уговоры. До молодых людей доносились их оживлённые пересуды. Кто-то утверждал, что у маньяка было оружие и он открыл стрельбу по милиционерам.
Андрея с Тимом омоновцы почему-то приняли за докторов. Вместе с дежурным врачом их свободно пропустили в разгромленную палату. Кровати и тумбочки здесь были опрокинуты, всё было заляпано кровью. Убитые стражи порядка оставались лежать там, где их настигла смерть. Раненым медсёстры оказывали первую помощь. Одного из них омоновцы укладывали на носилки.
Из их отрывистых объяснений друзья поняли, что догадка была верна: кто-то из омоновцев открыл беспричинную стрельбу по своим товарищам. А за минуту до этого был пристрелен мужчина, из-за которого разгорелся весь сыр-бор. Недавний одержимый лежал у разбитого окна, весь в ранах, залитый кровью и уже покрывшийся смертельной бедностью. Говорили, что "взбесившийся" омоновец палил очередью по всем, кто находился в палате. В первые же секунды он отправил на тот свет сразу троих. Ещё четверых ранил — те успели вовремя выскочить из палаты. Расстреляв весь боезапас, он выбил прикладом автомата оконную раму и выбросился с шестого этажа. Сейчас его труп лежал внизу под фонарём, поливаемый дождём.
Омоновцы, как и медсёстры, были напуганы и ошеломлены. Никто не мог объяснить поведения бойца. Тим спросил у кого-то из них, откуда убийца вёл стрельбу. Тот показал на пятачок у подоконника.
— Этого и следовало ожидать — тихо сказал Тим приятелю, принимаясь подбирать с пола разбросанные амулеты и складывать их в сумку. — Тот мужик, одержимый, оказал ментам сопротивление и они его пристрелили… Бес вышел из него и почти сразу вошёл в ближайшего омоновца, который зашёл за черту…
Друзья посторонились, давая дорогу носилкам.
— Мент, когда оказался во власти беса, не смог пройти обратно через черту и должен был всё время находиться у окна, — говорил Тим. — Он открыл стрельбу…
— Зачем?
— Наверно, у нашего беса, помимо секса, есть ещё одно желание: убивать…
Наскоро собрав свои вещи и запихнув их в сумку, охотники за призраками покинули палату и направились к лестнице. Толпа зевак в коридоре значительно поредела: омоновцы чуть ли не пинками загоняли любопытных в палаты. Откуда-то появилось ещё несколько носилок. Перепуганные медсёстры сновали по коридору с бинтами, шприцами и кислородными масками.
Друзья вышли на лестницу и побежали вниз. Оживление царило на всех этажах. Коридоры были освещены, у окон стояли пациенты и, тихо разговаривая, смотрели на труп разбившегося омоновца. Тим с Андреем тоже подошли к окну. Внизу, на мокром тротуаре, желтели пятна света от больничных окон и лежал труп, уже прикрытый размокшими газетами. Тут же ходили милиционеры в глянцевито блестевших плащах.
— Когда он расстрелял все патроны, он решил, что веселье закончилось и пора возвращаться в тело Сайтаровой, — сказал Тим. — Для этого он выпрыгнул из окна…
— Ладно, пошли, — Тим подхватил сумку. — Смотреть тут не на что.
На втором этаже, где находилась реанимация, было гораздо малолюднее, но и здесь везде горел свет. Из дверей лифта выкатили носилки с раненым омоновцем и быстро провезли мимо приятелей. Они проводили носилки глазами.
В реанимационном отделении их встретила пожилая, строгого вида медсестра.
— Вадим Григорьевич на срочной операции, без него сюда входить не положено, — сказала она.
— Нам надо к Сайтаровой.
— Не положено.
В эту минуту в конце коридора показался Вадим Григорьевич. Издали заметив молодых людей, он почти бегом устремился к ним.
— У меня нет ни секунды, — заговорил он, торопливо отводя их в сторону. — Ну, быстрее рассказывайте, что случилось?
Тим коротко поведал, как биолокаторы отметили перемещение призрака со второго этажа на шестой и как он вселился сначала в пациента больницы, а потом в омоновца.
— Значит, это всё-таки из-за Сайтаровой? — Врач приоткрыл дверь палаты, в которой лежала больная, и всмотрелся в грузное неподвижное тело.
— Сайтарова уже давно труп, — ответил Тим, — работу её сердца поддерживает бес. Как мы и думали, она стала для него постоянным жилищем. Чем-то вроде логова.
— И поэтому он не хочет, чтобы её тело начало разлагаться? — спросил врач.
— Возможно.
— А если сделать так, чтобы сердце остановилось? Это можно устроить.
— Подозреваю, что остановить его будет очень трудно, практически невозможно, — ответил Тим. — Надо не сердце останавливать, а изгонять беса, причём изгонять по всем правилам. Это процесс сложный и может растянуться надолго. Пока же, чтобы бес не повторил своих кровавых вылазок, надо срочно заключить его в пентаграмму. За её границы он не выйдет. Мы с Андреем только что попробовали, и у нас получилось.
— Вадим Григорьевич! — закричали с другого конца коридора.
— Иду! — откликнулся врач и обернулся к медсестре. — Елена Сергеевна, пропустите молодых людей к Сайтаровой. Под мою ответственность.
Прощаясь, он пожал Тима за локоть.
— Чувствую, достанется мне за ваши пентаграммы, ну да ладно… Я ещё подойду!
И он зашагал прочь.
Медсестра посторонилась, пропуская друзей в маленькую палату, где лежала только одна больная — Сайтарова.
— Вы её родственники? — недружелюбно поинтересовалась она.
— Мы практиканты из лаборатории структурной нейропатологии и психогенеза, — ответил Тим не задумываясь. — Нам необходимо осмотреть больную и ознакомиться с результатами наблюдений.
— А почему среди ночи?
— Днём мы не можем.
— Все записи на столе, — буркнула медсестра, явно недовольная их визитом.
Приятели получили, наконец, возможность рассмотреть таинственную больную. Зрелище невероятно раздутого тела, которое едва прикрывали два одеяла, мало кому могло понравиться. Живот был громадным и округлым, плотными были ноги, руки и шея, зато голова оставалась худощавой и совсем небольшой, она как будто тонула в массивной шее, упираясь нижней челюстью в жировые складки подбородка. Судя по этой голове с мелкими чертами лица, женщине было лет сорок.
— Всё толстеет, и ничего поделать не можем, — сказала медсестра. — Её уж и не надеются спасти. Ждём, когда отмучается.
Тим взял со стола тетрадь.
— Судя по состоянию головного мозга, она уже отмучилась, — заметил он, бегло просматривая записи.
В кармане у медсестры зазвонил телефон, она достала его и отошла в сторону, тихо с кем-то разговаривая.
— Вы долго здесь пробудете? — вернулась она к молодым людям. — А то мне надо выйти на десять минут.
— Да-да, конечно, — ответил Тим.
Медсестра ушла. За ней закрылась дверь.
— Что-то мне не по себе, — признался Андрей, косясь на Сайтарову. — А вдруг бес перекинется в кого-то из нас?
— В нас ему так просто не перекинуться, — ответил Тим, откладывая тетрадь. — Не забывай, что на нас освящённые кресты и амулеты с сильными рунами. Но вот как врачи рискуют находиться рядом с этим… — Он подошел к кровати. — Это действительно непонятно…
— Счастье для них, что бес выходит не слишком часто, — заметил Андрей.
— Возможно, он набирается сил перед каждым новым выходом… Ладно, хватит рассуждать, взялись за дело, — Тим достал из кармана кусок мела. — Ты чертишь с той стороны, а я с этой.
