Ознакомительная версия.
Я многозначительно посмотрела на нее, понимая, что сейчас скажу грубость. Меня спас звонок на урок. Никогда еще ему так не радовалась.
На большой перемене позвонила маме и уговорила ее приехать к метро. Мне хотелось предстать перед Матвеем такой, какой он меня еще ни разу не видел. Настя вызвалась помочь.
Мы не особо долго ходили по магазинам. Настя сразу завела нас в какой-то отдел. Полазила по полкам, пересмотрела с десяток платьев на вешалках и выбрала одно. Я даже не сразу поняла, что это такое. Оно было похоже на черно-зеленый клетчатый сарафан, но приталенное и с какой-то странной юбкой-тюльпаном до середины бедра, на которую были нашиты два кармана — все в складочку.
— Так холодно же, — робко возмутилась я. Она глянула на меня, словно рублем одарила.
Мама улыбнулась.
Потом мы выбрали мне такие черные штуки на руки, которые Настя упорно называла перчатками. У «перчаток» не было пальцев и похожи они были на обрезанные бабушкины колготы с дыркой для большого пальца.
— Арафатка у тебя есть черная, — деловито спросила Настасья, — и колготы черные, плотные?
— Черной нету…
Она вздохнула и сдернула с вешалки у кассы черный шарфик с бахромой.
— Все, поехали домой. Будем делать из лягушки принцессу.
Меня передернуло. И Козарева туда же… «Встретимся на „Охотном ряду“» — понятие весьма растяжимое. А самое главное — здесь можно встречаться где угодно, но будет как в песне: «Я вас ждал у аптеки, а я в кино искала вас». Поэтому я спустилась в торговый центр и села у фонтана. Тут и кафешка, и не потеряешься. Я пришла сногсшибательно красивой. Я нравилась себе, нравилась окружающим и чувствовала себя на все сто по тридцатипятибалльной Настиной системе. После того как подруга накрасила меня, мама сказала, что я стала похожа на юную француженку — очень стильная и игривая. Удобные высокие ботинки сделали мою походку легкой и пружинистой. Я как будто летела. Не хочу ходить на шпильках. Не мое это. Я любовалась своим отражением в витринах, поворачиваясь то одним боком, то другим. Матвею понравится, обязательно понравится. Я очень красивая.
Матвей пришел почти в четыре часа, нагруженный сумками. Он даже не извинился за опоздание. Спасибо, что вообще соизволил появиться. За час ожидания я успела выпить два латте и съесть сандвич. При этом не могу сказать, что в четыре я была ему рада так же сильно, как в три. Скорее, наоборот. Хотелось вылить недопитые остатки кофе ему на голову и удалиться. Удерживало от резких движений только одно — предложение, от которого я не смогу отказаться.
— Ты наконец-то побывала у стилиста? — вместо приветствия.
— Спасибо за комплимент, — гордо глянула я на него.
— Не, правда, выглядишь очень даже круто. Как-то в предыдущие разы ты слишком перебирала со стилем.
— Зато я хорошо запомнилась всем твоим друзьям.
Матвей засмеялся.
— Это точно! Они тебя век помнить будут.
Я снисходительно ждала, когда ж он перейдет к делу.
— Отец мне рассказал, как ты ему стекло расфигачила, — улыбался он, как заговорщик.
Кажется, мои радикальные меры в борьбе с деспотизмом его отца Мотю также знатно повеселили.
— Да, папа у тебя специфический, — ковырялась я в бумажной салфетке.
— Просто он всю жизнь мне посвятил, растил из меня чемпиона, поэтому очень оберегает от всяких подозрительных личностей.
— Я не подозрительная личность.
— Да, теперь он тебя уважает. Хотя и считает, что многодетной девке рядом со мной не место.
Я подняла на него тяжелый взгляд, всем своим видом показывая, что он меня задел. Но Моте было как-то глубоко фиолетово до моих обид. Он продолжал хихикать.
— Ты меня за этим позвал?
— Нет, что ты. Я на сборы уезжаю на базу. Врачи мне играть запретили, но разрешили тренироваться. У нас там отель есть небольшой. Я бы хотел, чтобы ты поехала со мной.
Я вытаращила глаза.
— В качестве кого?
— В качестве моей девушки. Ты мне нравишься. У меня такой ни разу не было. Я бы хотел иметь с тобой более длительные отношения.
Я кое-как заглотнула колючий комок в горле. Если у вас в голове два полушария — это не обязательно мозг.
— Ты понимаешь, что ты мне сейчас предлагаешь? Мне пятнадцать лет, я несовершеннолетняя. Тебе шестнадцать. Меня никто с тобой никуда не отпустит. К тому же я учусь. У меня школа, занятия. Ты же на свою базу не на пару дней уезжаешь? У меня тренировки… Как это я все брошу и куда-то с тобой поеду?
— Ты говорила, что любишь меня.
— Ты что-то перепутал. К тому же у нас нет никаких отношений. Это ты мне сам сказал.
— Нет, так будут. Какие проблемы?
— Никаких. Кроме тех, что я озвучила выше. А потом, за чей счет банкет? Мои родители мне однозначно денег не дадут.
— То есть ты все-таки малолетка? — с вызовом посмотрел он на меня.
— Я и не скрывала этого никогда.
— И так и будешь сидеть у материной юбки?
— Матвей, давай не будем драматизировать. В моем возрасте еще рано от нее отлипать.
— Если бы ты хотела, ты бы поехала со мной. Но ты способна только языком трепать. А еще говорила, что любишь, будешь рядом…
Он еще что-то говорил. Я не слушала. Заткнула уши руками и закрыла глаза. Да, я малолетка. Да, родители меня не отпустят. У меня школа, в конце концов. И что значит поехали? Как я буду одна в чужом месте? Совсем он, что ли, ненормальный?
Матвей замолчал. Я медленно досчитала до десяти и открыла глаза. Он стоял передо мной с пакетами в руках.
— Значит, так. Мы уезжаем завтра в девять утра от центрального входа на стадион. Придешь с вещами, я буду тебя ждать. Не придешь — забудь мой телефон и не смей мне больше названивать. Я не имею дел с малолетками.
Развернулся и пошел. Я смотрела ему вслед, а в голове крутилась всего одна фраза: как же ты меня достал!
Я снова добиралась до дома очень долго, старательно заходя во все встречающиеся на пути магазины. Фантазия рисовала, как мы едем в автобусе, как держимся за руки, как гуляем вечерами и встречаем рассвет. Я мысленно говорила с ним, что-то рассказывала, делилась сокровенным, Матвей меня поддерживал и вообще был сама доброта и учтивость. Проблема только в том, что все это было в голове, а не в действительности. Я не понимала, зачем я ему. Просто не понимала…
— Мама, мне надо поговорить, — упала я рядом с ней на кровать.
Она отложила книгу и повернулась ко мне, подперев голову рукой.
— Он зовет меня с собой на сборы. Мама молчала и смотрела на меня.
— Я не знаю, ехать или не ехать.
— Какие аргументы за каждый вариант? Я подняла на нее взгляд и тихо сообщила:
— Он не любит меня. Мне кажется, я единственная, кто не вешается ему на шею. И это досадное недоразумение он хочет исправить. Но, может, я и не права.
— Почему ты думаешь, что он тебя не любит. Если он предложил тебе поехать с ним, это уже о чем-то говорит.
— Мам, его не интересуют мои дела. Он не хочет познакомиться с моими друзьями. Он всегда меня высмеивает. Не важно где и перед кем. Важно, что он всегда меня высмеивает. Я ради него так изменилась, а он, вместо того чтобы поддержать меня, постоянно опускает при своих друзьях. Его не интересует моя жизнь, мои увлечения, да ничего его не интересует. Есть только он, а все остальные — это тени в свете его величия.
— Хорошо. Но ты ведь хочешь поехать?
— Хочу. Очень хочу. Я люблю его и хотела бы быть рядом.
— Как это замечательно! Только, Ярик, скажи, разве я учила тебя не любить себя?
— Нет.
— Хорошо. Ты его любишь. Ты готова принести себя в жертву. Что ты ждешь от него? Ты же понимаешь, что он для тебя ничем жертвовать не будет? Пойми, Яся, любовь — это не только жертва, но и уважение чужих интересов. Если во главу угла встают интересы только одного человека, это уже не любовь. Я ведь вижу, что ты забросила тренировки, вижу, что ходишь грустная и вздыхаешь. Я знаю, что ты уже несколько раз пропустила школу. И это я молчу про то, куда вы со Славкой ездили ночью.
— Он тебе рассказал?
— Нет, не надо считать окружающих глупее себя. И, судя по твоему лицу, встреча не состоялась, ведь так?
Я кивнула.
— А теперь подумай как следует. Парень назначает тебе ночью встречу и не приходит на нее. Ты считаешь, что это нормально? Мало того что он ночью тебя куда-то позвал, что вообще нонсенс, так он еще и не пришел. Яся, это говорит о том, что человек тебя не уважает. Скажи, разве мы с отцом давали вам повод усомниться в нашем уважении друг к другу? Разве мы учили вас жить в неладах с собственным я?
— Что мне делать, мама?
— Что ты сама хочешь?
— Не знаю… Я хочу поехать. Я уже знаю, как идеально мы будем жить. Но понимаю, что просто не смогу с ним остаться. Понимаешь, я словно нахожусь в коме. А сегодня после этого разговора огляделась по сторонам и пришла в ужас — ни друзей, ни подруг, никого рядом не осталось. Он вытравил всех. Мой мир в последнее время состоял из одного человека. И вот он лопнул как мыльный пузырь. Я в центре абсолютной пустоты. Ну, то есть у меня есть ты, папа, мои девочки. Но Матвей как будто хочет избавить меня от всех. Вытеснить их. Из-за него я поссорилась с подругами. Сейчас он выводит меня на явный конфликт с тобой… Мама, я не знаю, что делать.
Ознакомительная версия.
