— Ой, мне есть что добавить о Теймане! Обещайте, что не выдадите меня. Он упрашивал меня молчать, но не молчится! — воскликнула Райлика.
— Не молчится, значит расскажешь и так, без обещания — бросил Бернар.
— Не расскажу.
— Обещаем, — за двоих сказала Луиза.
— Я видела Теймана с девушкой! Они о чем–то беседовали, а он смотрел на нее с умилением. У нее коса, как мышиный хвост. Если я себе заплету — выйдет втрое толще. Они распрощались, я подошла к нему и говорю: «Поздравляю!» Он покраснел, потом забубнил, дескать, держи язык за зубами, не тревожь родителей!
— Слава богу! Есть надежда на перемены, — сказала Луиза.
— Мне показалось, что девица из той же когорты, что и ее обожатель, — уныло заметила Райлика.
— Так я и знал, — буркнул Бернар.
— Бернар, прошу, оставь свое обыкновение спорить с нашими чадами. Не задирайся, — просит Луиза.
— Постараюсь.
— Мы едем к внукам. Не хочу полемик.
— И я не хочу. Мы едем к внукам.
Показался Бейт Шэм. Дома не выше трех этажей. Красные черепичные крыши. Яркая зелень вокруг домов. Над красным и зеленым висит голубое небо. Солнце трудится вовсю. Жарко. Место выглядит благополучным возделанным островком среди волн безлюдных желтых холмов. Яркое на тусклом блестит хорошо. Ограда вокруг поселка. Улыбающийся охранник открывает ворота: милости просим, знаем и ждем!
Бернар подрулил к знакомому двухэтажному дому. Внуки летят навстречу. Бросаются на шею к бабушке и к дедушке. Почти не взглянув на подарок и не дослушав церемонные поздравления, герой дня вместе с младшими сестрами убегает на задний двор продолжать прерванную игру. Луиза не показывает, что обижена недостатком внимания к подарку, который любовно выбирала.
За детьми выступают Хеврон и Косби, а за ними — Гилад и прикативший из Авива вперед родителей Тейман. Совершается ритуальный обмен объятиями и поцелуями. Бернар всегда дивится в душе, как горячо и неформально исполняет этот обряд Луиза. Как принято в Бейт Шэме, молодые мужчины одеты в клетчатые рубашки и обуты в сандалии на босу ногу. «Пионеры и землепроходцы» — думает Бернар.
— Какой чистый воздух у вас! — восклицает Луиза.
— Здесь тяжело дышится, — возражает Бернар.
— Это с непривычки, папа. Бейт Шэм на высоте, а Авив — на море. Я дважды в день меняю климат, — сказал Гилад.
— Пройдемте в дом, — пригласил Хеврон.
Почти весь первый этаж занимает огромная гостиная и прилегающая к ней кухня. Кондиционер спасает от жары. Расселись. Хеврон, который видит родителей реже братьев, занял место поближе к отцу с матерью. Косби расположилась тут же.
— Как здоровье, папа? Как ты, мама? — участливо спросил Хеврон.
— Слава богу, мы в порядке, — ответил Бернар.
— Спасибо, сынок, все хорошо, сказала Луиза, с нежностью глядя на сына. Она перевела взгляд на Косби, подумала: «Ей повезло. Хеврон такой преданный, такой верный! Похудел, трудится без отдыха».
— У Хеврона много работы, а дом на мне, — словно прочитав мысли Луизы, сказала Косби. Не надеясь преодолеть акцент, она говорила на эрците просто и коротко, стараясь избегать ошибок.
— Все дети любят Хеврона, не боятся его, — продолжила Косби.
— Пожалуй, верно, дети любят меня. Главное, однако, я их люблю. Нельзя быть детским врачом, не любя детей.
— Ты лечишь детей геров тоже? — поинтересовался Бернар.
— Разумеется, папа. Я лечу и люблю всех детей и не делаю различия.
— Твои жрецы одобряют? — спросил Бернар?
— Бернар! — воскликнула Луиза.
— Молчу.
— Это не опасно, сынок, ездить в деревни к герам?
— Я стал врачом в заморской стране и там же клялся лечить всех. Геры не причинят мне вреда — я лечу их детей. Будь спокойна, мама.
В другом конце гостиной сидели кружком бессупружные отпрыски Фальков. Тейман то и дело украдкой и вопросительно поглядывал на сестру. Та с безукоризненно честным лицом не замечала этих взглядов.
— Райлика, ты слишком поспешно ушла из моей конторы. У меня живое дело, прекрасная практика. Тебе близко к дому. Окончишь университет, а там — господь велик — станем работать вместе, — сказал Гилад.
— Страхование — нечестный бизнес.
— Ты судишь, не поняв.
— Я слышала твои трели. Ты не говоришь людям всю правду.
— Идеалистка!
— Возражение не по существу!
— Браво, Райлика! — вступил в разговор Тейман. Он польстил сестре, надеясь получить знак, что тайна его блюдется.
— Я зачитываюсь книгой баккары. Мне удивительные вещи открываются! — продолжил Тейман.
— Я с радостью поговорю об этом позднее, Тейман. Не будем нагонять скуку на Райлику. Пусть лучше сестрица поведает нам, чем думает заняться.
— Мне предложили работу в газете, помощницей секретаря в редакционном отделе.
— В какой газете? — почти одновременно выкрикнули братья.
Райлика произнесла название, и ответ ее был встречен молчаливым осуждением.
Косби накормила детей. Была непреклонна, не уступив их мольбам отменить ради гостей дневной сон. Пообещала свекрови и свекру, что через час–полтора внуки будут в их полном распоряжении. Тем временем взрослые Фальки расселись вокруг стола и принялись поглощать обед и произносить тосты.
В дверь постучали. Вошел молодой мужчина. По одежде и обуви безошибочно угадывался житель Бейт Шэма.
— Познакомьтесь, это — Итро Окс, — Хеврон представил вошедшего родителям.
— Останешься с нами, Итро? — сросил Хеврон.
— Сейчас тороплюсь, зайду вечером. Возьму лишь у Гилада кое–какие бумаги, — ответил Итро.
Гилад подал Итро тонкую папку. Тот попрощался и вышел.
— Кто не знает Итро Окса, тот скоро услышит о нем. Он становится все заметнее в нашей партии, — сказал Гилад.
— Кстати, Гилад, расскажи нам, есть ли всходы на миссионерской ниве? — спросил Бернар, опасливо оборотившись на супругу, которая была увлечена разговором с Косби и потому пропустила и оставила без последствий опасный вопрос.
— Отец, если ты имеешь в виду наше общество помощи вновь прибывшим, то мне действительно есть, что рассказать.
— Мы слушаем, — за всех ответил Бернар, осмелев.
— Среди новичков из Хорфландии встречается неплохой материал, — начал Гилад, — Я познакомился с интересной семейной парочкой, Диана и Алекс, люди моих лет. Она — журналистка и писательница, он — инженер.
— Похоже, в Хорфландии предписано законом обязательное университетское образование, — заметил Тейман.
— Уж год, как я занимаюсь с ними, не щадя времени, — продолжил Гилад, — Сначала приобщал этих безбожников к традициям, потом к вере, сейчас пытаюсь заинтересовать их нашими идеями.
— За морем я знавал хорфландских интеллигентных эрцев. Неисправимые атеисты, — перебил Хеврон.
— Мой случай — проблемный. Алекс эрц, а Диана — хорфландка! — воскликнул Гилад и этим заявлением целиком овладел вниманием женщин, — Они очень разные типы. Похоже, сильно любили друг друга…
— Что значит «любили»? А сейчас? — с неподдельным любопытством на лице азартно вторглась в разговор Райлика.
— Мне кажется, у них что–то надломилось. Они неодинаковых способностей. Я помог им найти временную работу. Алексу плохо даются языки. Ему было трудно понимать меня. Он примкнул к своим из Хорфландии. Некий хорфландский эрц, называющий себя профессором, завоевывает души легковерных земляков, преподнося им собственное толкование баккары и суля познание тайн мира. Баккара на хорфландском языке! Представляете? Алекс польстился на посулы.
— Эй, довольно про баккару! Про Диану рассказывай! — нетерпеливо перебивает Райлика.
— О, Диана! Она преуспела в эрците. Хоть и не эрца, а вникает в наши традиции до тонкостей. Ей интересны святые книги, она осаждает меня вопросами и готова бесконечно слушать мои объяснения.
— А ты готов бесконечно объяснять? — спросил Бернар.
— Как она выглядит? Опиши, — вступила в разговор Луиза.
— Разве это имеет значение? Среднего роста, стройная, волосы темные, ресницы длинные, глаза карие, за правым ухом родинка…
— Какие подробности! — ехидно заметила Райлика.
Гилад раздосадовался и удивился неожиданному своему простодушию. Решил исправить впечатление, не допустить неверную интерпретацию.
— Диана интересуется прозелитами, она хочет принять веру эрцев, она просит показать ей Бейт Шэм! — выпалил Гилад и, пытливо глядя на физиономии заинтересованных слушателей, вполне осознал, что последние его слова вряд ли что–то исправили, но скорее имели противоположное действие.
***
На несколько минут воцарилось молчание. Не преуспев в обороне, Гилад перешел в наступление.
— Отец, наше общество не занимается миссионерством, — заявил Гилад.
