Вот так и получилось, что и помол зерна, и дойка коров стали уделом Дунетхан. Может, потому и не выросла она, как следовало бы, кто знает?
— Так что же, никто ее и не видел? — в свою очередь напал я на сестер.
— Кого? — воскликнули разом Бади и Дунетхан.
— Кого, кого? Козу, конечно!
— Думали, сама объявится, — сказала Дунетхан. — Поэтому тебе ничего не сказали.
— А семья Гадацци никакого интереса ко всему этому не проявляла?
— Как бы не так!
— И не пытались поискать ее?
— А мы, говорят, ее к вашему дому подогнали, а дальше сами должны беспокоиться.
— Надо же, сквалыги! Зернышка у них в урожайный год не выпросишь. Хотят еще, чтобы и коз им дарили? Так не пойдет!
Вот и третий день учебы я пропустил — все занимался поисками козы. Сам исходил повсюду, где только можно было ее искать, но и следа не обнаружил. У того, кто позарился на наше добро, видно, ни Бога, ни совести нет, как говорит Нана. Сирот обидеть все равно что болячку сорвать с раны. Впрочем, вор о том не думает.
Спасибо Бимболату, умный совет дал. Еще раз, говорит, пойди к ним, и если они не согласятся уплатить за пропавшую по их вине козу, отнеси жалобу в сельский Совет. Я так и сделал. Написал жалобу и стал ждать ответа.
Между тем день отъезда на целину приближался. Я заметил, сомневающихся становилось все меньше, а собирающихся в дорогу — все больше. Себя я все больше относил ко вторым, особенно после разговора с Шаламджери. Нана не очень жаловала его жену, поэтому я не сразу отважился навестить его дома.
Пробовал дозвониться и поговорить по телефону, но безуспешно. Никто не поднимал трубку, и я, наконец, решился нанести визит. На звонок выглянул незнакомый мужчина и пояснил, что прежние хозяева не живут здесь более трех месяцев. Им, сказал он, новую квартиру дали. Нашел я и новый адрес.
Шаламджери встретил радушно, пригласил в комнату и познакомил с женой. Судя по выражению ее лица, пространные пояснения Шаламджери о степени нашего родства не доставили ей большой радости.
Заметив это, он не захотел, чтобы я говорил о своих заботах в ее присутствии, и мы вышли в сквер перед домом. Расположившись на свободной скамейке, я поведал ему о своих сомнениях и печалях.
— За Дунетхан я присмотрю, — твердо сказал Шаламджери. — Если она сейчас получает четверки и пятерки, то и экзамены должна сдать неплохо. Пусть старается.
— Значит, можно собираться на целину?
— Не поедешь — жалеть будешь. Такое выпадает раз в жизни. О Дунетхан не беспокойся. Ничего с ней не случится, если даже на время лишится твоей опеки.
Его сочувствие окрыляло. Я вырвался из плена сомнений! Даже из-за этого стоило пойти к Шаламджери. Что добрый он человек, я понял, как только впервые увидел его. Мы с ним — одна кровь, близкая родня, потому и он рассказал мне кое-что о своих семейных неурядицах.
Говорят, расстроенный человек должен выговориться. Вот он и жаловался мне на своего единственного сына… Как-то у родственников моей матери я встречал этого парня — он, должно быть, года на три старше меня. Теперь связался с какой-то девушкой и от нее ни на шаг. Шаламджери же хотел познакомить его с более приличной, по его мнению, девушкой. Однако вряд ли что из этого могло получиться.
— Понимаешь, — говорит он, — была бы эта особа хоть на что-либо путное способна!
Шаламджери работает с ней на одном заводе и знает о ее ветрености. Намекал осторожно об этом сыну. Тот еще от кого-то слышал такое же, но ничего не хотел принимать во внимание. К тому же и жена Шаламджери оказалась на стороне сына. У Шаламджери не было единомышленника в доме. В этом деликатном деле я мог только посочувствовать ему.
По дороге в общежитие я купил хлеба. Есть хлеб и чай — студенту голодная смерть не угрожает. Даже не переодевшись, прошел на кухню и поставил чайник. Если загодя не занять место на плите, долго его ждать придется.
Кроме «маленькой» Раи, на кухне никого не было. Она учится курсом ниже. В их группе — три Раи. Из них она — меньшая ростом, вот и прозвали ее соответственно. Но она не обижается. Даже наоборот, вроде ей приятно: на обращение «Рая маленькая» отвечает улыбкой. Почему-то она напоминает мне нашу Дунетхан. И не только потому, что, как и та, ростом невелика. Общее у них в судьбах. И у Раи отец не вернулся с войны. А мать долго болела, не вставала с постели, и все женские работы исполняла Рая. Второй год она учится в институте, и так усердно, что о бесцельных прогулках по городу даже не думает. В столовую ходит редко, так как не всегда у нее есть деньги. Обходится продуктами, которые привозит из села. И еще одна черта роднит ее с Дунетхан — любая несправедливость вызывает с ее стороны резкий отпор.
Готовя свой незамысловатый обед, она выложила мне последние новости. Признаться, некоторые из ребят, кто подал заявление о своем желании отправиться на целину, меня удивили. Никогда бы не поверил, что именно они согласятся поехать в такую даль. Ну а кое-кто из тех, в чьем желании ехать невозможно, казалось бы, сомневаться, примолкли, словно воды в рот набрали…
— А почему тебя не интересует, собираюсь ли я ехать? — в упор спросила Рая. — Или ты меня совсем за человека не считаешь?!
Мысль такая — о ее поездке — мне и в голову не приходила. Знал, что мать ее прикована к постели, — можно ли при этом рассчитывать, что она поедет вместе со всеми.
— Но ведь ты молчишь об этом. Видимо, не едешь?
— С чего это ты взял? Обстоятельства у меня изменились. Приехал старший брат с женой и детьми, и теперь есть кому присмотреть за матерью.
Ну вот, а я думал, что брат у нее неженатый.
— Он семь лет в России прожил, — продолжала она. — А месяца два назад вернулся домой. Он и сноха уже и работу себе нашли. А я во время каникул всегда в колхозе работала, ты не смотри, что ростом мала. Ну, а на целину заявление я в числе первых подала. Знаешь, еще ребенком о дальних странствиях мечтала.
И вновь мне вспомнилась Дунетхан. Она тоже часто повторяет: «Когда я еще была маленькой…» Заметьте — «еще». Однажды я спросил: «А когда ты перестала быть маленькой?»
— И Асланджери едет, говоришь? — вспомнил я вдруг самое неприятное из того, о чем поведала мне Рая.
— Да, едет. Обо всех расспрашиваешь, кто едет — кто нет, а вчера ведь и сам заявление написал.
— Да, написал. А этого Асланджери, извини, не люблю. Больше всего он опротивел мне после того, как стал бегать за Земфирой. А теперь вижу его уже с другой девушкой. Не выношу таких мотыльков — порхают от одного цветка к другому.
— Ай, ну его! — брови у Раи сдвинулись к переносице. — Не терплю лгунов. Мы экзамены в институт вместе сдавали. Так он вдруг объявил, что у него дома жена и трое детей. Мы посочувствовали ему, стали о нем заботиться. Как же, жаль человека. Начали обхаживать преподавателей, рассказывали им, что у него трое детей. Те пошли ему навстречу. Так он и попал в институт. А потом вдруг выяснилось: нет у него ни жены, ни детей. Я, говорит, пошутил. Ничего себе шуточки! Да и потом он был горазд на подобные шутки. Однажды я высказала ему все, что о нем думаю. С тех пор он меня избегает.
Рая совсем заговорила меня, и, слушая ее, я начинал ощущать, как исчезает моя злость на пройдоху. А когда вспомнил, что и Земфира тоже едет, возликовал, будто забрался на Крестовый перевал.
— Вот вам и еще одна целинница! — Рая взглядом показала на дверь. У порога стояла Земфира.
— Легка на помине, — буркнул я вместо приветствия.
— На поминки и юродивый является! — съязвила Рая.
Земфира не из тех, кто не понимает шуток. Молча улыбнувшись, она решила не оставаться в долгу.
— Все так, друзья мои, — спокойно промолвила она. — Но что вы-то делаете тут целый день?
Значит, она видела, когда мы пришли. Сердце мое екнуло. Может, она все это время находилась в комнате рядом и ее одолевало смятение? Как бы мне хотелось, чтобы она не была ко мне равнодушна!
— Так, говоришь, мы здесь давно? — улыбнулась Рая.
— Откуда мне знать? — несколько сердито выпалила Земфира. — Просто опасаюсь, как бы ваш чай и картошку не пришлось подогревать заново.
«Ваш чай и картошку», — повторил я. Это что, с упреком сказано? Хотя кто поймет эту Земфиру?
— А знаешь, где мы с Казбеком побывали сегодня? — произнесла Рая.
Земфира обворожительно улыбнулась:
— А где завтра побываете, я тоже буду знать?
— Не переиначивай, лучше послушай.
— Мне ни к чему знать чужие секреты.
— Секрета здесь нет.
— Тогда не шушукались бы здесь без меня.
— Чепуху городишь, — оборвала ее Рая.
— Даешь мне понять, что и говорить нельзя о том, что вы делаете?
— Ты, наверное, сыта, — я встал на сторону Раи, — а ведь сытый голодного не понимает.
— С чего ты взял, что я сыта? В буфете ничего нет.
