– Милая, хочешь жареного сыра? – Мама уже суетилась вокруг плиты, на которой все еще стояла сковородка.
– Да, конечно, спасибо.
– А что сказал Маркус, когда увидел малыша?
– Он… не смог пойти. Его не было в городе. Со мной ходила Лорен.
– О, как жалко, что он это пропустил! – У мамы по-прежнему проскакивал род-айлендский акцент в речи, особенно в этом ее протяжном «жа-а-а-а-лко».
– Так, вот еще один подарок для вас. – Кристина вынула из сумки книгу – доктор Сьюз, «Какое домашнее животное мне завести?». – Взгляни-ка – новая книга доктора Сьюза.
– Ничего себе! А я и не знала! – Мама отвернулась от холодильника и взяла книгу, нежно поглаживая кончиками пальцев синюю обложку. – Но как это может быть? Я имею в виду – он ведь давным-давно умер!
– Его жена обнаружила книгу – и ее опубликовали. Разве не здорово?
– Да просто потрясающе, милая! – Мама открыла первую страницу, в полном восторге. – Какая прелесть! Доктор Сьюз… это не только для детей.
Кристина улыбнулась, вспомнив, как отец постоянно повторял, когда она была маленькая, что детские книги не только для детей. В библиотеке Натмег Хилла были все книги доктора Сьюза, потому что Кристина самолично все их купила.
– Папе понравится.
– Не сомневаюсь, – кивнула Кристина.
Мама теперь читала отцу на ночь, но художественная литература стала слишком сложной для его восприятия: он начинал волноваться, переживать или попросту засыпал от нее. Поэтому мама перешла на детские книги – их он, казалось, слушал с удовольствием, особенно ему нравились стихи и картинки.
– Так, садись, я сделаю тебе сэндвич, – распорядилась мама, и Кристина послушно села, потому что маме это было важно.
Пока мама готовила, они обсудили последний день в школе, обменялись последними сплетнями и новостями, время от времени пытаясь вовлечь в разговор отца, который кивал и улыбался, но продолжал неотрывно смотреть в сторону лекарств на полочке в углу.
Кухня находилась с южной стороны, поэтому днем здесь было светло и солнечно, но как только день начинал клониться к вечеру – в ней сразу становилось темно.
– Вот твоя еда, детка. – Мама поставила перед ней бумажную тарелку с аппетитным сэндвичем с жареным сыром и картофельными чипсами, как она всегда любила.
– Ух ты, вкуснятина, спасибо!
– Ты в порядке? Ты какая-то грустная. – Мама села рядышком с ней, по правую руку, и взглянула на нее очень пристально. – Это, наверно, из-за школы, да? Из-за того, что тебе пришлось оставить работу? Тебя это наверняка расстраивает, уж я-то тебя знаю.
– Немножко да. – Кристина была благодарна маме за такую версию. Она разрезала сэндвич пополам, а потом отрезала маленький кусочек с горчицей наверху.
– Когда Бог закрывает дверь – он открывает окно.
– Точно. – Кристина положила кусочек сэндвича в рот – вкус был просто восхитительный.
– Когда родится ребенок, будет очень много хлопот. – Мамино лицо снова сияло. – Так что тебе есть чего ждать, правда ведь? У тебя все самое лучшее впереди!
– Да, так и есть.
Мама наклонилась вперед, опершись на локти:
– А врач не сказал, кто это будет, мальчик или девочка? Пока еще, наверно, слишком рано, да, нельзя определить?
– Пока не сказали. – Кристина взглянула на мать, жуя сэндвич. – Мам, но тебе ведь все равно, кто будет – мальчик или девочка? Или нет?
– Ну конечно, все равно! А тебе?
– И мне все равно. Я просто очень хочу, чтобы этот ребенок родился – неважно, какого он будет пола.
– И я тоже! – Мама хлопнула в ладоши, от чего все ее худенькое тельце вздрогнуло. – Ты только представь, как это будет прекрасно! Эти маленькие ножки, которые будут здесь бегать! И я уверена – твоему отцу это тоже поможет. Просто уверена.
– Возможно, – осторожно ответила Кристина. Ей не хотелось лишать мать надежды. Но в глубине души она понимала, что отец никогда уже не будет прежним – несмотря на появление ребенка. И никакие семинары ей были не нужны для того, чтобы это понять.
– А Маркус, наверное, хочет мальчика?
Кристина почувствовала укол тревоги. Маркус до сих пор не позвонил и не написал ей, и она тоже не сделала этого. Ей было невыносимо это отсутствие связи между ними. И при этом она и подумать не могла о том, чтобы рассказать ему, что едет в Филадельфию встречаться с Закари Джефкотом.
– Он никогда не говорил, что хочет мальчика. Он только говорил, что хочет партнера по гольфу.
– А это и значит – мальчика, – округлила глаза мама, – я же не вчера родилась.
– Девочки тоже играют в гольф, мам.
– Не могу себе представить твоего мужа, играющего в гольф с женщиной. Он вообще когда-нибудь играл с женщиной в гольф? Нет! – мама фыркнула, и Кристина фыркнула в ответ, потому что это была правда.
– Мама… я хочу задать тебе один вопрос – очень важный. Скажи, тебе действительно все равно, что мы прибегли к помощи донора?
– Для меня это не имеет никакого значения, – уверенно ответила мама.
– Это потому, что ты знаешь, что генетически ребенок мой? Ну, по крайней мере наполовину? Поэтому?
– Нет, не поэтому, – мама пожала плечами, – мне было бы все равно, даже если бы вы решили усыновить ребенка из Китая. Мне не важно – твой он или его, его или твой. И знаешь почему, милая? – Мама помолчала, задумавшись. – Потому что чем старше я становлюсь, тем отчетливее понимаю: на самом деле значение имеет куда меньше вещей, чем мы думаем. Вот это – имеет значение, – она показала сначала на отца, потом на нее, – все, что мне нужно и важно в жизни, сейчас находится здесь, в этой кухне, за этим столом – и меня волнует только это. Пока мы есть друг у друга, все остальное – ерунда. А твой ребенок – неважно, мальчик это будет или девочка… или вообще неведома зверушка… он тоже будет сидеть за этим столом, и мы тоже будем любить его изо всех сил.
От маминых слов Кристине стало гораздо легче. Они долго просидели, болтая, за кухонным столом, как это всегда бывало. И Кристина вдруг задумалась: никто ведь не знал, что все так случится – никто не ожидал, что отец внезапно заболеет Альцгеймером, а Маркус окажется бесплодным, что обоих мужчин в их семье предадут их собственные тела. И никто не мог предсказать, как это все изменит ее жизнь и жизнь ее семьи – изменит навсегда. Но потом, когда они уже пили кофе и Кристина наблюдала, как мать бережно, дуя на каждую ложечку, поила отца этим кофе, она поняла: любовь действительно может преодолеть почти все. Настоящая, истинная любовь. Вот она – прямо сейчас, прямо перед ее глазами.
И она знала – ей нужно ехать в Пенсильванию, если она хочет сохранить свою семью.
Кристина загружала посудомоечную машину, когда зазвонил ее телефон. Звонил Маркус. На экране высветилось его фото, которое она сделала, когда они впервые поехали в Преск-Айл, в загородный домик его семьи. Нилссоны любили ходить под парусом, и Маркус с удовольствием возился с лодкой: на фото он тер песком корпус судна, чтобы не было ржавчины. Кристина любила эту фотографию – он выглядел на ней таким беззаботным, с улыбкой на все лицо, расслабленный, без рубашки, спина загорелая, мышцы напряжены, тело мускулистое, сексуальное – каким только может быть тело двадцатиоднолетнего спортсмена. Они тогда были безумно влюблены друг в друга, полны надежд на общее будущее, предвкушали совместную счастливую жизнь и даже не подозревали об испытаниях, которые их ждут.
Кристина постаралась проглотить ком, который встал у нее в горле, и ответила на звонок.
– Кристина? Привет, как ты?
– Нормально. – Кристина, как и любая жена, хорошо знала своего мужа и по его голосу поняла, что он все еще сердится, но слишком устал, чтобы злиться по-настоящему. – А ты как?
– Это был чертовски утомительный день.
– Понятно. – Кристина понимала, что он таким образом извиняется перед ней за то, что до сих пор не звонил.
– Ты ходила к Гэри?
– Да. И Лорен ходила со мной вместе, – Кристина была уверена, что он уже разговаривал с Гэри, но она тоже слишком устала и у нее не было настроения для каких-то игр, – Гэри говорит, что нам не надо судиться с Давидоу, но мы должны судиться с Хоумстедом, и я склонна с этим согласиться.
– Здорово, отлично, спасибо! Я знаю, тебе было нелегко – и очень ценю это.
– Да пожалуйста. – Кристина чувствовала, что он старается все исправить. Это вызвало у нее желание рассказать ему об УЗИ, но она не стала рисковать, испугавшись, что они снова поссорятся. И решила соврать. – Знаешь, раз уж тебя все равно нет дома, мы с Лорен подумали, не махнуть ли нам куда-нибудь вдвоем, устроить этакий девичник в Нью-Джерси на выходных.
– Серьезно? И что вы там собираетесь делать?
– Ну, ты же знаешь – у ее родителей там дом, на Лонг Бис Айленд.
– А, да, точно, – по голосу Маркуса Кристина поняла, что он не помнит об этом доме. Да она и сама никогда там не бывала – просто это место идеально подходило, потому что его невозможно было никак проверить.
