– А ты обратила внимание? Валентины Леньель сегодня нет, – заметила Стелла.
– Ну, если учесть, какая история приключилась с ее мужем, это неудивительно, – ответила Жюли – Она не осмеливается показываться людям на глаза.
– А что говорит твой отец? Потому что слухи – это, конечно, хорошо, но лучше бы все стало официально известно. Все говорим-говорим, но а дело-то идет? Расследование продвигается? У меня никаких вестей. Ни от него, ни от Дюре.
– Дюре ему звонил. Он не может больше держать Леони в больнице. Нужно освободить палату.
– Это не настоящая палата. Она не соответствует нормам. Раньше туда вообще никого не клали. А почему он не сказал все это мне? – в ярости воскликнула Стелла, сверкая глазами, и воинственно воздев ножницы, как два ножа.
– Ну, может, он тебе позвонит… – ответила Жюли, инстинктивно отодвинувшись.
– Уж конечно это будет лучше. Это ведь меня больше касается, чем его…
Мимические морщинки на лице Стеллы обозначились резче, линия рта стала жестче, брови сдвинулись.
Словно бык увидел красную тряпку.
– Стелла, хватит уже!
– У меня никакой информации, я же тебе объясняю. Ни одного-единственного слова о расследовании. Я отправила ему документы, и что, ни звука! Чего они ждут? Что Рэй поправит здоровье, вновь соберет свои войска и отправится на абордаж? Он не вечно будет в депрессии!
– Все скоро появится, не волнуйся!
– А я вот не настолько в этом уверена… Вот если ты задумаешься, за что они борются, твой отец и Дюре? Что им это принесет? Одни неприятности, вот что! Я на их месте бы притаилась, говорила бы, говорила, но ничего не делала. Сидела бы спокойно в своем красивом домике.
– Ох, ну Стелла! Пожалуйста! Ты иногда такая утомительная…
– Я не утомительная, я просто задета за живое. Куда я мать-то потащу, а? Нужно же все организовать!
– К Жоржу и Сюзон…
– Это тоже не получится так сразу, по мановению руки. Нужно же спросить их мнения…
Жюли опустила голову, уставившись на квадратик, который пришивала к полотну, и решила молча переждать грозу.
– А! Вот видишь! Ты молчишь! Не отвечаешь! Значит, ты сама видишь, что я права!
– Нет. Я просто думала о Жероме.
Стелла так и подскочила.
– А при чем тут вообще Жером?
– Мы видимся каждый вечер, и это так здорово, даже странно…
– Ну а какое отношение он имеет к нашему разговору?
– Просто для меня это важно.
– Ты хочешь сказать, что я слишком влезла в твою жизнь и у тебя ни для чего не осталось места? Что я достала тебя своими проблемами?
– Нет. Я хочу сказать, что должно быть место для всего и для всех. И потом сейчас лето… И быть влюбленной летом с его длинными днями, чудными запахами в лесу и на лугу, подсолнухами, колючими колосьями ржи и пшеницы, репьи, которые цепляются к юбке, Жером осторожно снимает их, и я, поскольку совсем ничего про это не знаю, становлюсь такой… Такой…
Голос ее затих, сойдя на шепот. Она мечтательно искала слово, которое могло бы определить это новое счастье, и никак не находила. Потому она только повторяла, как во сне «Такой… такой…». Укололась иголкой и мечтательно уставилась в пространство.
Стелла подавила негодование и внимательно посмотрела на подругу, которая явно лучилась счастьем. В конце концов, Жюли заслужила этот любовный экстаз. Жюли – такая надежная, такая внимательная и нежная, такая честная и упорная в достижении цели. Жюли, которую мужчины называли Хозяйка, Жюли в тесных свитерах с вышивкой… Жюли, которую жизнь не смогла испортить, но как-то обходила стороной, не обращала на нее внимания, и вот эта Жюли наконец впервые охвачена чувством…
Жюли влюблена. Ей тридцать четыре года, она целуется с мужчиной, он водит ее в ресторан и открывает ей дверь машины. И что? Тебе следует считаться с этим, Стелла. Вполне достаточно для того, чтобы приглушить свой гнев, разве нет?
Стелла совладала с собой и произнесла:
– Прости меня. Я и правда слегка одержимая. Но это всего лишь потому, что я считала, что близка к цели! Так близка к цели…
– Я знаю, – сочувственно сказала Жюли, – но пока рано отчаиваться!
– Так куда он поведет тебя вечером, а? Вы пойдете в ресторан? В кино? И он будет целовать тебя во тьме кинозала?
Жюли покраснела и втянула голову в плечи, точно пытаясь скрыться в вороте свитера.
– Зачем ты издеваешься!
– Я не издеваюсь, я спрашиваю!
Жюли собиралась ответить, но ее прервал телефонный звонок.
– Это Мари! – воскликнула она, взглянув на Стеллу.
– Зачем, интересно, она звонит?
Жюли подошла к телефону, несколько раз сказала «да, да», кивая головой.
– Подожди минутку, я спрошу у Стеллы. Это Мари, она сегодня не может прийти, дежурит по редакции, но зовет нас приехать, она одна, все уехали на репортаж.
Стелла бурно закивала. Сегодня у нее явно не то настроение, чтобы вышивать крестиком.
– Она говорит еще, что можно принести шампанского, если осталось, – улыбнулась Жюли.
– Скажи ей, что мы едем!
Стелла изменилась в лице. Сложила свою работу. Собрала лоскутки, ножницы, иголки, ленты, пуговицы, нитки и сложила в свою сумку. «Алле, оп! Вперед, вперед! На сердце станет легче, когда я смогу удостовериться, ведется ли расследование или папки погребены в шкафу у главного редактора».
В редакции девушки положили вещи на стол Мари и открыли бутылку белого вина. Оно было, к сожалению, теплым.
– Вы уж не обессудьте, – извинилась Жюли, – это все, что осталось. Но зато я утащила еще кексы. Можем перекусить.
Они уселись прямо на стол, чокнулись. Потом Мари решила показать им редакцию. На одном этаже большое, просторное помещение было заставлено столами.
– Это называется опенспейсом, – менторским тоном объяснила она.
– Ну конечно… Вообще-то мы о таком слышали! – живо откликнулась Стелла. – Не думай, что мы совсем серые!
Жюли мимолетом кинула на нее взгляд: «Да успокойся ты, она ничего такого не хотела сказать!» Стелла виновато улыбнулась.
– Только редакторы отделов имеют право на отдельные кабинеты, – продолжала Мари. – Мы их называем «аквариумы».
Она показала вывешенный на стене лист бумаги с содержанием завтрашнего номера журнала. Статьи, фотографии, номера полос.
– Это – наш путеводитель, – объяснила она. – Его всегда вешают на стену, потому что иногда получается, что одну статью ставят на две разные полосы, и получается скандал! Но помимо стены она еще есть у каждого в персональном компьютере…
Она приосанилась, почувствовала себя значительной – здесь ведь ее территория.
– А как называется твоя работа? – спросила Жюли.
– Я составляю первую полосу газеты, верстаю передовицу.
– А ты покажешь нам, как ты это делаешь?
– Если хотите, – сказала Мари, застигнутая вопросом врасплох.
– Амина сказала мне, что ты сверстала первую полосу специально для нее. В качестве подарка на тридцатилетие. Действительно?
– Да. Это был такой сюрприз для нее!
– Ей ужасно понравилось! А для меня ты не можешь сделать первую полосу?
– Ну если хочешь…
– Так мы сразу и посмотрим, как ты это делаешь, и лучше поймем.
– А что ты хочешь в качестве заголовка? – спросила Мари, которая уже опять вошла в роль главного.
– Ну я не знаю… Что-то вроде…
Стелла сделала вид, что размышляет, колеблется, чтобы не выглядеть настырной и чтобы Мари не подумала, что та ей манипулирует.
– Что-то, что в самом деле доставило бы тебе удовольствие, – сказала Мари. – Передовицу не пойми о чем ведь не делают, ты же понимаешь!
– Погоди, я подумаю…
Жюли подошла к «путеводителю» и стала читать новости на завтра.
– Вот в этой части новости из Сен-Шалана, – уточнила Мари.
– О, Стелла, гляди! Про «Железку» написано! О контракте, который папа заключил в Индии. Целых полстраницы! Он будет гордиться.
– Ну что, ты придумала? – спросила Мари у Стеллы.
– Я о чем угодно могу попросить, даже исполнить мою самую заветную мечту? – наконец спросила Стелла, изображая робость.
– Давай, решайся! Я все для тебя сделаю.
Стелла покачала головой, сощурила глаза. Еще помедлила, чтобы ее просьба показалась более невинной и безобидной.
– Придумала! Есть одна вещь, которая по-настоящему доставит мне удовольствие. Это непросто, но это правда единственное, что бы…
– Ну давай, говорю же!
Стелла сунула руки в карманы комбинезона и выпалила:
– «Рэй Валенти: развенчание героя» неплохо, как ты думаешь?
– Ты правда хочешь именно это? – спросила Мари.
– Да, да… И подзаголовок: «Человек, которого прославлял весь город, оказался мошенником. Список противоправных деяний растет, открывая подлинное лицо, лицо человека без чести и совести, которому закон не писан!» И дальше его фотография, где он в качестве героя.
– Не слишком ли ты сильно замахнулась, а? – обеспокоенно спросила Мари.
– Ладно… просто ты сказала, что можешь сделать все что угодно! И к тому же это ведь просто для смеха, понарошку.
