не достигло цели. Более того, вновь подошедший к французской эскадре и никем на этот раз не замеченный, последний фрегат Пелью в сумерках пристроился к головным судам Гоша и де Галля. Англичанин постарался внести свою лепту в создавшуюся неразбериху – он пускал осветительные ракеты, жег фальшфейеры и стрелял из пушек, совершенно расстроив все попытки французского адмирала хоть как-то дать сигнал своим судам. Благо, будучи кораблем французской постройки, «Индефатигебл» ничем не отличался от остальных фрегатов эскадры де Галля, а флага в темноте заметно не было.
Самое удивительное, что французам неслыханно повезло – несмотря на ночь, южный ветер и царящую неразбериху, почти все их корабли благополучно миновали проход Ра-де-Сейн. Лишь 74-пушечный линейный корабль «Седуисан» наскочил на камни у самого входа в канал и разбился, при этом большую часть команды удалось спасти.
В половине девятого вечера оставшийся с руководством экспедиции небольшой отряд обогнул западную оконечность гряды Шасс-де-Сен и направился к югу, намереваясь отыскать основную часть эскадры и присоединиться к ней. Видя это, храбрый Пелью отделился от французов и спешно направился в Фалмут, куда и прибыл 20 декабря. Увы, в этом порту тоже никого не было, и местоположение эскадры Кольпойса оставалось загадкой для самих англичан.
К утру 17 декабря французская эскадра оказалась разделена на три отряда, безнадежно потерявшие друг друга из виду. Вместе с Гошем и де Галлем находились лишь линейный корабль «Нестор» и два фрегата. 20-го числа оба фрегата тоже потерялись в густом тумане. Увы, если бы этого тумана не было, то обнаружить основные силы экспедиции флагману не составило бы особого труда: они находились совсем рядом, на расстоянии прямой видимости. Но судьбе было угодно распорядиться иначе.
На следующую ночь от флагмана отделился и «Нестор». Тем не менее Гош приказал держать курс на бухту Бантри. Однако здесь ему опять не повезло – той же ночью его обнаружил британский линейный корабль и, понимая свою слабость, французы не решились принимать бой у чужих берегов. К утру 21 декабря «Фратернитэ» удалось оторваться от погони, однако теперь он находился значительно западнее меридиана Мизен-Хэд и ему пришлось двигаться обратно – против шторма.
Тем временем со вторым флагманом эскадры контр-адмиралом Буве, державшим флаг на линейном корабле «Имморталитэ» («Бессмертие»), остались восемь линейных кораблей и девять прочих судов. Таким образом, здесь были основные силы экспедиции, в том числе и заместитель Гоша, генерал Груши. Увы, прекрасный штабист Груши никогда не отличался инициативностью – восемнадцать лет спустя Наполеону придется убедиться в этом при Ватерлоо…
Четко выполняя данные ему распоряжения, Буве в течение двух дней, 17 и 18 декабря, продолжал двигаться на запад. 19-го числа он вскрыл пакет с инструкциями и повернул на север, к мысу Мизен-Хэд. В тот же день он встретил в море еще один французский отряд, имевший в своем составе семь линейных кораблей. Таким образом, к 20 декабря 1796 года под началом второго флагмана собралась почти вся французская эскадра – 15 линейных кораблей, 10 фрегатов и с десяток прочих судов. Недоставало только самого руководства – энергичного и талантливого генерала Гоша и опытного адмирала де Галля. Увы, их отсутствие оказалось решающим для судьбы всего предприятия.
Тем не менее, все эти дни удача была неизменной спутницей французского флота. Ветер держался устойчивый восточный, лишь ненадолго сменившийся юго-западным. Но самое главное – в течение четырех дней над морем к югу и юго-западу от Англии стоял туман, настолько густой, что с кормы корабля нельзя было различить его носа. Чтобы суда могли следовать друг за другом, периодически приходилось подавать сигналы пушечными выстрелами. Неудивительно, что перехватить французскую эскадру в море или хотя бы установить за ней наблюдение англичане не имели ни малейшего шанса. Увы, по той же самой причине не смогли отыскать свои корабли и Гош с Мораром де Галлем на своем фрегате «Фратернитэ».
Утром 21 декабря туман рассеялся, и с французских кораблей увидели ирландский берег, находящийся не более чем в трех лигах. Погода стояла превосходная, с палубы можно было даже различить полосы снега на прибрежных горах. До устья вожделенной бухты Бантри было рукой подать. В полдень корабли приблизились к берегу настолько, что, по выражению Уолфа Тоуна, «можно было бы перебросить туда сухарь». Но затем эскадра повернула оверштаг и пошла обратно в море – Буве решил в точности выполнить все инструкции и отложить высадку до прибытия адмирала.
Правда, у нерешительности второго флагмана французов была еще одна причина. Длинная и узкая бухта Бантри протянулась почти на тридцать миль в направлении с юго-запада на северо-восток, ее высокие берега создавали ветровой коридор, своеобразную «аэродинамическую трубу». При восточном ветре, столь способствовавшем французской эскадре на ее пути к берегам Ирландии, в бухте возникал устойчивый и очень сильный воздушный поток, направленный от вершины к устью. При неопытности французских команд попытка преодолеть этот сильный противный ветер оказалась неудачной, и Буве решил дождаться изменения погоды.
Здесь сыграла роль и еще одна существенная деталь: из-за восточного ветра французская эскадра на последнем участке своего пути была несколько снесена к западу против расчетного и оказалась не у мыса Мизен-Хэд, лежащего по восточную сторону от бухты, а возле острова Дёрсей, находящегося у западного ее края. Если бы суда экспедиции вышли к берегам Ирландии именно в том месте, на которое рассчитывали, то они могли бы просто обогнуть Мизен-Хэд и примерно половину пути двигаться галсами на север, а не на восток-северо-восток, как от острова Дёрсей. Таким образом, по крайней мере, половина пути до вершины бухты была бы пройдена без труда.
«Для целого же флота, составленного из тридцати пяти судов, укомплектованных и вооруженных подобно судам Буве и притом же вынужденных беспрестанно давать друг другу дорогу при взаимном пересечении курса, оказалось невозможным добраться до вершины бухты Бантри – где, между тем, они нашли бы защиту от восточных ветров, свирепствовавших на море непрерывно в течение всей следующей недели», – констатирует Мэхэн.
Ночь эскадра провела в море, а с утра 22 декабря адмирал Буве решился на попытку прорыва в бухту. Целый день суда настойчиво лавировали, пробиваясь против сильного встречного ветра. Увы, чтобы двигаться против ветра в достаточно стесненной и опасной акватории, необходима была идеальная ловкость и слаженность работы команд, чего французы не имели. Недостаточная подготовка моряков сказалась именно в том месте, где проблему невозможно было решить за счет храбрости и натиска, либо полагаясь на удачу.
Все же к ночи адмирал Буве с пятнадцатью вымпелами (среди которых было
