восемь линейных кораблей) добрался до северо-восточной оконечности острова Бир, где стал на якорь в преддверии ночи. Прочие суда ветер задержал далеко позади, а до вершины бухты оставалось еще двенадцать миль. 23 декабря целый день дул сильный восточный ветер, и попыток движения не предпринималось. На следующий день ветер как будто бы стих, и адмирал снова решил пробиваться вперед, несмотря на то, что другие суда не подошли – помедлив с постановкой на якорь накануне, они были отнесены ветром дальше в море. Однако продвинуться им вновь не удалось, хотя было сделано до трехсот галсов.
С заходом солнца эскадра снова стала на якорь. За ночь ветер усилился до штормового и, не ослабевая, дул весь следующий день 25 декабря, так что сообщение с берегом нельзя было установить даже на шлюпках. На нескольких судах лопнули либо начали травить якорные канаты, и их потащило обратно в море. Вскоре после наступления темноты начал сдавать якорь на флагманском корабле Буве, который ветром погнало к острову Бир. В конечном счете адмирал приказал рубить оба каната и пошел в море, сигналом приказав делать это и остальным судам. Но из-за темноты приказание пришлось отдавать голосом, и его, естественно, услышали не все. А кто услышал – не поторопился выполнять, все еще надеясь на чудо.
В конечном счете, к 27 декабря, когда ветер вновь будто бы начал стихать, в бухте оставалось еще десять французских судов, из которых шесть были линейного класса. На них находилось до четырех тысяч солдат – меньше четверти всей первоначальной экспедиции, а количество орудий и боевых припасов для десанта было совершенно недостаточным. Старший по званию командир созвал у себя военный совет, на котором было принято решение возвращаться в Брест. Правда, к вечеру ветер все-таки начал меняться на юго-западный – но все признаки приближающегося шторма не вселяли оптимизма. Перед темнотой корабли снялись с якорей и отправились в обратный путь к Бресту.
После ухода кораблей Буве у берегов Ирландии остался лишь один французский корабль – линкор «Друат де л’Омм» («Права человека»). Потеряв остальных, он упорно держался здесь до 5 января 1797 года, и лишь затем лег на курс к Бресту. Однако вечером 13 числа, так и не добравшись до французских берегов, «Друат де л’Омм» был настигнут двумя английскими фрегатами – одним из которых оказался «Индефатигебл» отважного капитана Пелью. Ситуация усугубилась тем, что как раз перед наступлением темноты француз потерял от шторма фор- и грот-стеньги. Пользуясь тем, что ветер был западным, французский капитан решил держать курс к берегу. Но в половине шестого «Индефатигебл» догнал его и открыл огонь, а спустя час на расстояние пушечного выстрела приблизился и второй английский фрегат – «Эмезон».
С небольшими перерывами бой длился всю ночь. В половине одиннадцатого на французском корабле была сбита бизань-мачта, и он маневрировал уже с трудом. Впрочем, в условиях шторма англичанам тоже пришлось нелегко – вскоре они были вынуждены закрыть пушечные порты нижней батареи, на верхней же батарее артиллеристы работали по пояс в воде.
С рассветом на горизонте внезапно открылся низменный берег Франции. Как выяснилось потом, корабли находились в бухте Одиерн в 35 милях к югу от Бреста, между мысом Ра и скалами Пенмарк. Была половина пятого утра, шторм не утихал, и у французского капитана оставался только один выход – выбросить свой корабль на берег. Маневрируя под ветром, английские фрегаты разделились, и «Друат де л’Омм» на некоторое время оказался один на один с «Эмезоном». Когда Пелью на «Индефатигебле» вновь приблизился к месту боя, все уже было кончено – французский линкор лежал на боку в глубине мелководной бухты и через него ходили буруны. «Эмезон» торчал на мели в двух милях севернее поверженного противника. Французам все же удалось свести бой вничью. Из 1300 человек, находившихся на борту корабля, они потеряли 260 убитыми и ранеными в бою, еще 217 погибло при крушении во время шторма. Англичане свезли свою команду на берег без потерь – но лишь для того, чтобы сдаться в плен.
Но все это случилось значительно позже. А 29 декабря Гош и Морар де Галль на «Фратернитэ» наконец-то встретились с первыми судами своей экспедиции. Увы, одно из них, «Сцевола», уже тонуло, тяжело поврежденное штормом, а другое, «Револьюсьон», пыталось снять с него экипаж. Узнав о том, что суда в бухте Бантри разметало штормом, Гош и Морар решили возвращаться обратно, и 13 января оба корабля прибыли уже в Рошфор. Основная же часть французской эскадры прибыла в Брест накануне, 12 января, – затратив на дорогу во Францию куда больше времени, чем ушло у них на поход к Ирландии.
Сам контр-адмирал Буве вернулся сюда еще 1 января. За это скорое возвращение 16 февраля 1797 года он был без суда разжалован Директорией и уволен со службы, на которую вновь возвратился лишь во время Консульства. К 14 января все уцелевшие французские суда вернулись в свои порты. Их насчитывалось тридцать пять. Пять кораблей (считая и потерпевший крушение злосчастный «Седьюзан») погибли или были уничтожены своими командами, еще шесть или семь судов оказались захвачены противником.
Следует отметить, что англичане оказались поразительно нерасторопны. Адмирал Кольпойс, начальник флота, назначенного для наблюдения за Брестом, узнал о выходе французских кораблей только 22 декабря, причем цель движения противника оставалась невыясненной! Благодаря действиям Пелью, Бридпорт получил это известие в Портсмуте примерно в одно время с Кольпойсом, но о прибытии французского флота к берегам Ирландии в Лондоне стало известно не ранее 31 декабря, причем к этому времени главные силы Бридпорта так и не вышли в море. И это при том, что о ведущихся в Бресте приготовлениях к экспедиции англичанам было известен едва ли не с лета! Даже Джеймс, официальный историк британского флота, признает, что «главные потери, понесенные неприятелем, были результатом энергичной деятельности одного 64-пушечного корабля и четырех или пяти фрегатов, стоявших 29 декабря на Коркском рейде».
Мэхэн считает, что в случае успешной высадки французам как минимум удалось бы захватить Корк – кстати, являвшийся их первоочередной целью. Ссылаясь на записки Уолфа Тоуна, он пишет: «Только непрерывная непогода, сопровождавшаяся противным ветром, воспрепятствовала высадке, которую при более благоприятных обстоятельствах, не колеблясь, произвел бы и Буве. Если бы неприятель и не потерпел от этого никакого другого ущерба, то во всяком случае он потерял бы Корк, находящийся всего в сорока пяти милях оттуда… Насколько тяжел был бы этот удар для англичан, можно судить по тому факту,
