броску. И обе стороны наметили удар на одно и то же число, 21 августа. Но немцы знали о французском наступлении, а французы были уверены, что против них крупных сил нет — они ушли в Бельгию. Жоффр даже запретил вести разведку! А вдруг ее заметят и будет потеряна внезапность? Колонны 4-й и 3-й армий зашагали наобум по горным лесным дорогам. Что ж, внезапность получилась совсем иная. В густом утреннем тумане французы нарвались на вражеские позиции. Первые ряды смели пулеметами — по красным штанам и синим мундирам даже в тумане было удобно целиться. Но у французского командования и мысли не возникло перейти к обороне, разведать силы неприятеля. Да и как занять оборону, если окапываться не умели, лопат не было? По мере подхода свежих частей их бросали в штыковые.
Это продолжалось два дня. В бессмысленных атаках почти полностью погибла 3-я колониальная дивизия из алжирцев. Худо пришлось и остальным соединениям. А офицеры храбро кидались в первых рядах, и их выбивали, как в тире — они выделялись белыми перчатками и плюмажами на красных кепи. Немцы тоже несли значительные потери. Ведь и они действовали в плотных строях. Когда их накрывала французская корпусная артиллерия, картины были ужасающие. Очевидцы описывали овраг под Виртоном, где сотни, а то и тысячи мертвецов стояли и не падали, поддерживая друг друга. Но французам досталось не в пример круче. Ошалевшие, они надломились и потекли назад. 4-я и 5-я германские армии двинулись следом. Жоффр не верил случившемуся, требовал остановиться, опрокинуть врага. Лишь вечером 23 августа он нехотя заявил: «Наступление временно приостановлено, но я предприму все усилия, чтобы возобновить его».
А на левом фланге англичане и 5-я французская армия к началу сражения только добрались до рубежа, который им предназначался. Ждали, что противник появится дня через три. В селе Суаньи британский конный разъезд столкнулся с германским, и капитан Хорнби был представлен к награде как «первый английский офицер, убивший немца кавалерийской саблей нового образца», его поздравляли и чествовали. Но на дивизии Френча уже надвигалась 1-я армия фон Клюка, а 2-я фон Бюлова и 3-я фон Хаузена вышли к Намюру. Задерживаться у крепости не стали. Оставили для ее блокады по корпусу, Гвардейский резервный и 11-й и нацелились на французов, беря 5-ю армию Ларензака в клещи.
По берегу Самбры был развернут 10-й французский корпус. Никаких позиций он не оборудовал, намеревался отбиваться контратаками. Немцы с ходу сшибли его и форсировали реку. 22 августа разыгрались беспорядочные бои. Когда атаковали германцы, их косил огонь французских пушек. А французов засыпали немецкими снарядами, бомбами с аэропланов. Алжирский батальон, доведенный обстрелом до бешенства, бросился в штыки на вражескую батарею, переколол расчет — но в этой атаке из 1030 человек осталось двое. Части начали пятиться. Удерживался только корпус генерала д`Эспере — он единственный догадался собрать у местных жителей лопаты, кирки и окопаться. Но Ларензак получил известие, что его соседи в Арденнах отброшены далеко назад, и скомандовал общее отступление — заслужил гнев Жоффра и спас армию от окружения.
У англичан дело обстояло лучше. Их еще бурская война научила строить полевые укрепления. Они подготовили на канале Монс две линии обороны, отражали немецкие атаки. Когда слишком прижали, взорвали мосты и отошли на вторую линию (французы о возможности взрывать за собой мосты вообще забыли). Настроены были бодро. Френч полагал, что против него действует всего 1 германский корпус, распорядился на следующий день контратаковать, скинуть переправившихся немцев в канал. Но неожиданно узнал, что по соседству Ларензак отступает, и пришла телеграмма от Жоффра, что перед англичанами 4 корпуса. Френч тоже приказал отходить.
Жоффр наконец-то прозрел. Он не побоялся признать грубые ошибки в подготовке войск, 24 августа издал «Записку для всех армий», требуя срочно переучиваться. Запрещалось атаковать в плотных строях, предписывалось окапываться, организовывать артподготовку, вести воздушную разведку. Но катастрофа уже грянула. В пограничном сражении французы потеряли 140 тыс. человек, англичане — 1600. Германские армии широким потоком вторглись во Францию. Ее правительство отчаянно взывало к русским, посол в Петрограде Палеолог то и дело мчался к царю: «Умоляю Ваше Величество отдать приказ своим войскам немедленно начать наступление. В противном случае французская армия рискует быть раздавленной».
Мощнейшая крепость Намюр осталась уже в тылу противника. Из Льежа к ней подвезли осадные чудовища. 23 августа взревели их жерла. Блокада была неплотной, и бельгийские части стали уходить из крепости. 25 августа Намюр пал. Но освободившиеся Гвардейский резервный и 11-й германские корпуса в свои армии не вернулись. Поражение под Гумбинненом заставило немцев менять планы. Оба корпуса получили приказ грузиться в эшелоны и следовать в Пруссию. Туда же перебрасывалась 8-я кавалерийская дивизия. Еще один корпус, 5-й из 5-й армии, был задержан в районе Меца — вдруг на Востоке этих сил не хватит? Против русских перенацеливались и два новых корпуса, формирующихся в Германии и предназначенных для подкрепления во Францию.
Глава 12.
Прусское поражение
Основные силы 2-й русской армии пересекли границу 21 августа. В этот день произошло солнечное затмение. В частях специально разъясняли небесное явление, но солдаты сочли его дурным знаком. Да и офицеры вспомнили «Слово о полку Игореве». 2-я армия вообще получилась «невезучей». Штаб Варшавского округа стал штабом Северо-Западного фронта, штаб Виленского округа — штабом 1-й армии. А штаб 2-й собирали с миру по нитке. Командующий тоже был случайный, 55-летний Александр Васильевич Самсонов. В молодости он командовал эскадроном на турецкой войне, на японской возглавлял Уссурийскую бригаду и Сибирскую казачью дивизию. Был начальником штаба Варшавского округа. Но дальше пошел по административной части: служил наказным атаманом Войска Донского, туркестанским генерал-губернатором. Он был болен астмой, летом 1914 г. лечился в Пятигорске. В начале войны шли должностные перетасовки, вспомнили, что он служил в Варшавском округе, вызвали с курорта к царю и дали армию. А он не посмел отказаться, раз ему доверили.
Раньше командовал лишь дивизией в 4 тыс. шашек — и получил вдруг 7 корпусов. Но и тут начались перетасовки. Штаб фронта рассудил, что войск у Самсонова в избытке, забрал в формирующуюся 9-ю армию 2 корпуса, часть артиллерии и конницы. А фланговые корпуса должны были прикрывать стыки с соседями, их запретили передвигать. Потом спохватились, что для наступления остается слишком мало. Вернули один корпус из 9-й армии, разрешили использовать фланговые соединения, но они уже отстали от главных сил, а 2-й корпус на правом фланге оторвался слишком далеко, его переподчинили Ренненкампфу.
Участок наступления был трудным. К границе вела лишь одна железная дорога. Части выгружались далеко от исходных позиций, несколько дней топали пешком по плохим дорогам, по жаре. Колеса вязли в песке, обозы и артиллерия отставали. Жилинский подгонял, указывал, что противник бежит перед Ренненкампфом, надо перехватить его. Самсонов в непривычных делах сразу запутался и только передавал приказы Жилинского, подгонял корпуса. Они шли без привалов, все дальше отрываясь от тылов. А Ренненкампфу штаб
