Говоря об этом факте, начинаешь думать о том, что, наверное, войсковые особисты были все-таки правы, подозревая в связях с противником каждого нашего соотечественника, находившегося на оккупированной территории. Конечно, подозревать всех — это уж слишком, тем не менее в годы войны среди наших соотечественников нашлось немало обиженных жизнью, а в значительной степени властью людей, которые помогали врагу. Одни помогали безвозмездно, так сказать, за идею, другие получали вознаграждение, как и в нашем случае, кто деньгами, кто продуктами. Так или иначе, на совести этих людей очень много загубленных судеб. И под каким бы благовидным предлогом они это ни делали, для всех нас они — предатели и пособники врага.
В октябре 2011 года автор в очередной раз посетил те места, где вели боевые действия соединения и части 63-го ск, и вновь побывал в Скепне. Во время посещения Скепни удалось побеседовать с несколькими жителями, проживавшими в 1941 году в деревне. Автор хотел хоть что-то узнать об этом человеке, ведь был известен дом, в котором он жил. Как записано в протоколе допроса: «...живет он от края дер. Скепня, с северной стороны, 3-й дом».
Особенными надеждами автор себя не тешил: прошло слишком много времени и тех жителей, которые могли что-то помнить и знать, уже, скорее всего, давно нет в живых. Так оно и оказалось. Сегодняшние старожилы деревни были тогда 10—15-летними пацанами и ничего об этом случае не знали и не слышали. Все, кроме одного. Вот этот житель и рассказал простую на первый взгляд, но очень интересную в свете происшедших тогда событий историю. Насколько она соответствует правде, сказать сложно, проверить — невозможно.
Со слов Петра Макаровича, так звали моего собеседника, он якобы в детстве слышал от взрослых рассказ о том, что среди жителей деревни в войну был какой-то предатель, но что и кого он предал, не знает. Верней, не помнит. Звали того человека — Юрус. Фамилию, естественно, тоже не попомнит. Он был латышом или литовцем по национальности и жил как раз в северной части деревни, рядом с дорогой, которая шла тогда сразу за околицей. Эта сейчас Скепня несколько удалена от автострады, а в те времена дорога на Гомель проходила совсем рядом, по восточной стороне деревни. По словам Петра Макаровича, спустя несколько лет после войны в один из дней его не стало: может, уехал куда, а может быть, и забрали его карающие советские органы. По крайней мере, прожив всю жизнь в Скепне, он больше никогда его не видел и ничего о нем не слышал.
Говоря о тех событиях, нельзя, конечно, не остановиться на нашей русской беспечности даже в такой тяжелейшей обстановке, когда все вроде бы должны были быть начеку. Ведь факт отсутствия бдительности со стороны личного состава окруженной группировки 63-й стрелкового корпуса, особенно ее командиров и работников отдела НКВД, налицо. Как мог засланный противником агент беспрепятственно проникнуть в район наших войск, всю ночь бродить по лесу, занятому нашими окруженными частями, собирать данные об их составе, а затем свободно вернуться назад и доложить командованию 487-го пп результаты увиденного им? Сколько человеческих жизней на счету этого негодяя! А ведь, прояви необходимую бдительность наши красноармейцы, особенно командиры и политработники, смотришь, и ситуация развивалась бы по-иному.
Ведь именно после того, как предатель сообщил противнику собранные им сведения, на предполагаемый участок прорыва частей корпуса, т.е. в район населенных пунктов Старая Рудня, Четверня, Завод, Скепня, для подкрепления были направлены подразделения 192-й пд, а занимавшие здесь оборону 487-й и 467-й пехотные полки приведены в полную боевую готовность.
Так что говорить о том, что противник был застигнут врасплох, как об этом пишут в своих воспоминаниях некоторые уважаемые ветераны, просто не приходится. Наоборот, сразу же, как только наши подразделения вышли на опушку Хальчинского леса, немецкая артиллерия открыла сильный огонь. С первых же минут бой принял кровопролитный характер, и то, что нашим частям удалось прорвать вражеский заслон в районе населенных пунктов Четверня и Завод, свидетельствует, скорее всего, не о слабости немецкой обороны, а о героизме и мужестве наших воинов, которые сражались с немецкими оккупантами, не щадя своих жизней. Об этом сейчас напоминает братская могила, находящаяся в д. Четверня, в которой покоятся более двухсот командиров и красноармейцев 63-го ск, павших в бою в тот августовский день 1941 года.
Противник тоже понес большие потери. Об этом в 1941—1944 годах наглядно свидетельствовало немецкое кладбище, на котором были похоронены немецкие солдаты и офицеры 267-й пехотной дивизии, погибшие в том бою. Накануне отступления в 1944 году немцы сравняли кладбище с землей — так было принято у врага.
Местами бой переходил в рукопашную схватку. Нет, наверное, в жизни ничего страшнее, чем рукопашная в кромешной темноте! Не многим бойцам и командирам пришлось пережить подобное. Генерал-майор Б.Г. Вайнтрауб довольно правдиво рассказывает о том, как на него в темноте напал немецкий солдат и начал душить. Только благодаря тому, что рядом оказался красноармеец его же полка Сорочинский, который заколол штыком вражеского пехотинца, ему удалось тогда остаться в живых.
Пехота противника, занимавшая оборону в районе населенного пункта Четверня, не смогла устоять перед яростным штурмом воинов 63-го корпуса и была вынуждена отойти, открыв тем самым наступавшим подразделениям дорогу на Скепню. По воспоминаниям немецких солдат и офицеров, которым в свое время пришлось сдерживать натиск прорывавшихся из окружения советских частей, это была неимоверно сложная задача. Пробивавшиеся из окружения части и подразделения Красной Армии шли напролом, не останавливаясь ни перед чем, не обращая никакого внимания на потери, которые временами были просто чудовищными. Оказаться на пути этой разъяренной массы людей было равносильно смерти.
Потеряв около 300—400 человек убитыми и ранеными, подразделения 510-го и 473-го стрелковых полков буквально смяли оборону противника и продолжили движение по лесу, расположенному между населенными пунктами Четверня и Завод. Выйдя к Барановке, быстро преодолели неширокую речушку Окра и двинулись по направлению к Скепне.
Группе генерала Л.Г. Петровского удалось вместе со всеми благополучно преодолеть первый рубеж обороны врага, однако впереди всех их ожидал следующий, более подготовленный рубеж обороны, оборудованный вражеской пехотой севернее д. Скепни, от р. Окры до того места, где сейчас проходит автострада Минск — Гомель. Но об этом никто не знал. Бойцы и командиры были уверены, что скоро они соединятся с главными силами фронта. Все были на определенном эмоциональном подъеме после того, как удалось прорвать первую полосу обороны противника.
Как только наши бойцы и командиры скрылись в небольшом лесочке, находившемся восточнее д. Четверня, вражеская артиллерия и минометы открыли по этому району сильный огонь, вследствие чего части 154-й сд понесли большие потери в личном составе. Нарушилось управление подразделениями.
Удивительно, но никто из оставшихся в живых командиров ничего конкретно не рассказывает о том, как проходил бой по прорыву вражеской обороны у Четверни. Кроме генерала Вайнтрауба, никто не привел ни единого примера. Воспоминания всех ветеранов написаны по одному сценарию, извиняюсь за сравнение, наподобие фильма «Бриллиантовая рука»: «В три часа пошли на прорыв. Прорвались к Губичу. Разгромили штаб 134-й пд и соединились с 3-й армией». Все!!!
Но ведь все было абсолютно не так! До населенного пункта Губичи дошли немногие. А куда тогда подевались более десяти тысяч бойцов и командиров 63-го стрелкового корпуса? Как погибли три генерала во главе с командиром корпуса?
Никто ничего не говорит! Никто ничего не помнит! Просто удивительно!
На подходе к Скепне стройность в рядах атакующих пропала. Автор под понятием стройности подразумевает не строй в прямом смысле слова, а психологическую устойчивость, решительность, стремление идти до конца по заранее разработанному плану. Безусловно, прорыв из окружения — наитяжелейшая разновидность боя, и не все командиры, тем более рядовые бойцы, могут сдержать себя в нужных рамках. Как свидетельствует история Великой Отечественной войны, войска Красной Армии, как уже отмечалось выше, накопили в этом плане просто громадный опыт. Очень часто вполне удачно развивавшееся наступление по прорыву из окружения буквально в считаные минуты превращалось в полный разгром. И, как правило, виною этому был именно пресловутый человеческий фактор.
Казалось бы, нам самой судьбою предписано сделать самые скрупулезные выводы в плане оценки действий войск Красной Армии в период прорыва из окружения в годы Великой Отечественной войны. Но не тут-то было. После войны наши руководители, и в большей степени политические, чем военные, сделали все, чтобы вычеркнуть из памяти народа все, что было связано с действиями наших войск в окружении. Людей, которые чудом выжили в этой мясорубке, просто силою заставили забыть все, что произошло с ними тогда. Какая недальновидность! Говорят: «Умный на ошибках учится». По всей видимости, мы к этой категории не относимся.
