В другом месте автор говорит: «Передача Шагр-и-Сябза и Карши совершена была против воли и даже не смотря на протест со стороны туземного населения, которое предпочитало русское подданство своему возвращению под власть эмира».
Это опять не похоже на предпочтение жителями магометанского владычества. Русские не первый день в крае и не только свои, но и соседи могли бы, кажется, успеть приглядеться к нашим порядкам — вот и разгадка того предпочтения, которое отдавали нам шахрисябцы и каршинцы.
Из чего вывел также г. Скайлер, будто положение дел наших точь-в-точь такое, какое было у англичан в Кабуле в 1839 г.? Известно, что англичане были изгнаны и почти все истреблены в самый непродолжительный срок — это ли предсказывает нам г. Скайлер?
Не одной апатии, не одному недостатку патриотизма туземцев обязаны мы твердостью нашего положения, но и тому, что вообще мы не притесняем населения, даем ему обеспеченное спокойствие и порядочную долю участия в самоуправлении. Вся разница между нами и англичанами в том и состоит, что мы пришли как враги, а поступаем как друзья, англичане же вступили в Кабул как друзья, а стали обращаться с жителями как враги.
Все противоречия г. Скайлера мы приписываем, впрочем, старанию его записать и пустить в дело все, слышанные им мнения, а их, конечно, было не мало, но в таком случае их следовало бы хоть несколько обработать, а не подносить своему правительству в сыром виде.
Собственный взгляд г. Скайлера сказался, очевидно, в следующих строках: «вообще говоря, влияние русских благотворно в центральной Азии, не только по отношению к ее населению, но и к целому миру. Вступив в обладание краем, русские почти уже и не могут отказаться от него, не потеряв значительно в глазах туземного населения».
Говоря о нашей политике в Азии, г. Скайлер, между прочим, высказывает убеждение в том, что «Россия не имеет ни малейшего желания, ни намерения напасть на Индию; хотя русским было бы неприятно, если бы влияние Англии распространилось далее настоящих границ, и весьма возможно, что когда-нибудь между обеими державами возникнут неудовольствия по поводу английской политики в Кашгаре. Критический разбор вопроса со стороны Англии, как и дипломатическое ее вмешательство, имели сильное влияние на политику русских: министерство иностранных дел остерегается какого-либо шага на почве центральной Азии, чтобы не возбудить новых вопросов в сношениях с Англиею, и вследствие этого генерал-губернатор не всегда имеет возможность поступать так, как этого требовало бы положение дел. Россия, очевидно, сознает себя не на столько сильною, чтобы действовать самостоятельно, не заботясь о том, что скажет Англия».
Как бы в успокоение нашей боязливости, г. Скайлер указывает признаки соизволения Англии на дальнейшее наше движение к югу: «собственно мне кажется, как очевидно и для всех понимающих положение дел в центральной Азии, что русским следует занять всю местность, простирающуюся до Аму-Дарьи, и даже может быть до Индукуша. Соглашение, последовавшее в прошлом году с Англиею, относительно границы Авганистана, дает уразуметь: что если Россия расширит свою территорию до Аму-Дарьи, Англия не будет иметь против этого никакого возражения».
Приведенных выписок вполне достаточно, чтобы читатель мог отчасти составить себе понятие о степени беспристрастия американского дипломата, а также о взгляде его на цель и полезность нашего движения в глубь Средней Азии. На этом мы и покончим с иностранцами.
Стоит ли Азия денег, на нее потраченных? — Что стоило нам соединение сибирской линии с оренбургской? — Доходы Туркестанского края. — Разница цифр казенной и контрольной палат. — Сколько платят русские и сколько туземцы? — Расходы. — Бюджет на 1874 год. — Сравнение цифр доходов и расходов по смете и в действительности.
Теперь остается ответить на третий довод противников нашего движения в Азии; относительно финансовой стороны вопроса.
Действительно-ли вся Средняя Азия не стоит гроша и производительны-ли те ежегодные затраты, которые несет наше государственное казначейство, по содержанию администрации и войск?
Прежде всего определим: во что обошлось нам самое завоевание?
Для соединения оренбургской линии с сибирской ассигновано было: Черняеву 150,000 р. на завоевание Аулие-ата и Веревкину 200,000 р. на занятие ничтожного городка Сузака. К этой сумме Веревкину прибавлено было еще 50,000 р., когда он вынужден был направиться к Туркестану. Израсходовал он только 234,000 — и оставшиеся 16,000 передал Черняеву, который сильно нуждался.
С образованием «новококанской линии» в состав войск, ее охранявших, вошел весь сибирский отряд и часть оренбургского. Таким образом, денежное, вещевое и провиантское довольствие этих войск лежало на обязанности двух интендантств: томского и оренбургского. Что именно тут повлияло, но только ни то, ни другое из интендантств о войсках не заботилось и не только вещей, но и денег не высылали.
Чтобы кормить как-нибудь войска, Черняев вынужден был употребить на это сначала жалованье их, затем деньги присылаемые по почте служившим в крае лицам и наконец прибег к займам у туземцев...
Всякое движение войск требовало найма верблюдов и ароб (двуколесных телег) — вместо денег возчикам выдавались квитанции.
Мы завоевали край в кредит!
Только от Аулие-ата к Чимкенту движение ничего не стоило, потому что киргизы выставили верблюдов даром. Таким образом, Черняев на 150,000 р. занял Аулие-ата и Чимкент. Передвижение отряда из Туркестана обошлось в 5,000, рекогносцировка верховий Чирчика 4,000, взятие Ниязбека, Ташкента и всего Зачирчикского края 10,000, перевозка орудий из Верного, содержание милиции и почтовых сообщений, а также расходы на лазутчиков, подарки и пр. составили до 50,000 р. — Всего же, сверх ассигнованных первоначально денег, израсходовано было до 85,000 р. Довольно взглянуть на карту, чтобы убедиться в скромности этой цифры. Оренбуржцы употребили до 234,000 на занятие только одного Туркестана (впрочем, здесь надо скинуть 100,000 на передвижение одного батальона из Оренбурга). Двукратная поездка оренбургского генерал-губернатора, генерал-адъютанта Крыжановского, стоила наверно столько же, но мы ее принимать в расчет не будем.
Ликвидационная коммиссия, составленная вскоре для приведения в ясность долгов правительства, уплатила всего 317,105 р, с копейками, в том числе одним войскам пришлось получить 197,650 р. с копейками — это было недоданное содержание, недоданное вещевое довольствие и т. п. На покупку хлеба, на наем перевозочных средств и т. д., по квитанциям, заплачено было всего только 119,455 р. В том числе на пополнение сумм, заимствованных из частной корреспонденции, — положено депозитом — 20,237 руб.
И так частным лицам уплачено лишь до 119,500 руб. Сложив все израсходованное, получим: 234,000 + 150,000 + 16,000 + 119,500 = 519,500 р. Вот во что обошлось соединение линий и приобретение обширной территорий с Туркестаном, Чимкентом и Ташкентом!
Положение Романовского, в начале, было такое же: отправляясь под Ходжент, он должен был, чрез своего начальника штаба занять 3,000 р. у одного туземца. Впоследствии, с прибытием самого Крыжановского, явилась и возможность получать из интендантства деньги, но сколько именно израсходовано на кампанию 1866 года (взятие Ходжента, Ура-тюбе и Джизака) — я не знаю. Допустим, что военные издержки дошли до 250,000 р. Самаркандская экспедиция обошлась во 150,000 р. Значит вся новоприобретенная территория туркестанского округа обошлась около 900,000 руб. Бухарский эмир заплатил, на погашение этой суммы, 500,000 р., собственно за кампании наши против него, начиная с Романовского, — следовательно, за краем остается только 400,000 р.
Приведу теперь данные, относительно степени доходности Туркестанского края.
Прежде всего я должен указать источник моих цифр, ибо от этого зависит и степень достоверности их. Цифра — такая послушная вещь, что всегда подчиняется системе, положенной в основу исчислений. Если мы будем подводить итоги за год, оканчивая его 31-м декабря — день заключения кассовых счетов — у нас получится такая-то цифра, если подведем итоги по истечении льготного периода (оканчивающегося весною следующего года) — получится другая цифра. В первом случае цифры будут сильно колебаться по годам, потому что, например, в данный год вначале поступит недобор предшествовавшего года, а затем, все сборы текущего могут поступить до зимы, не растягиваясь на льготный срок, тогда в цифре доходов следующего года, во-первых: не будет стоять взысканного недобора, так как его нет, а во-вторых: может поступить не весь исчисленный сбор. Таким образом, не посвященному в тайны бухгалтерии покажется, что доход значительно уменьшился.
И так, кассовый год для наших исследований не годится. Совсем иное говорят цифры, если мы примем в основание сметный год, истекающей со льготным сроком — тут и приходы и расходы данного года — будут очевидны. Официальные цифры составляются, по разным ведомствам, различно — оттого и цифры различны: в казенной палате — одни, в контрольной палате — другие. С своей стороны я отдаю предпочтение последним, во первых потому, что система исчислений контроля — пригоднее для исследования, а во-вторых и потому, что контроль — специалист.
