Ознакомительная версия.
65
Лоутон, однако, выражал противоположное мнение: «К концу кампании солдаты в Маньчжурии безошибочно выражали все признаки тоски по дому; и по их многочисленным письмам домой было видно их глубокое желание скорейшего восстановления мира.
10 сентября [1905 года] загорелся «Микаса», бывший флагманским кораблем Японии в битве в Японском море. Многие считали, что «Микаса» обрекли на гибель, потому что боялись протеста матросов против предполагаемого предательства в Портсмуте.
«Осака асахи симбун» писала, что полиция некоторых префектур собирала представителей местных новостных агентств с требованием постараться привлечь подписчиков на «Кокумин симбун», объясняя это тем, что другие газеты своими противоречивыми сообщениями имели склонность вводить людей в заблуждение, в то время как новости, публикуемые в «Кокумин», всегда точны.
Комура сказал Ямахе: «Договор должен быть ратифицирован, даже если для этого потребуется объявить военное положение».
Скалапино определяет соси как людей, чьей главной задачей было служить телохранителями своим нанимателям и «бойцами» против оппозиции.
Непонятно, кого имел в виду Кацура. Маэда Рэнзан, биограф Хары, считает, что он имел в виду «Ямамото Гоннхиоэ из клана Сацума».
23 августа Оиси пригласил Хару с собой к Кацуре на обсуждение мирных переговоров. Хара отказался.
Такэкоси Ёсабуро, протеже Саендзи, писал в своей книге «Князь Саендзи»: «Некоторые из членов управления Сэйюкай жаловались, что публикация такого непопулярного обращения может подтолкнуть людей к тому, чтобы уничтожить Сэйюкай. Это разъярило князя. Он сказал: «Даже если одна или две такие партии, как Сэйюкай, будут уничтожены и если это произойдет ради страны, то об этом не стоит и говорить. Обращение должно быть срочно опубликовано, чтобы просветить и умиротворить умы людей». Эта смелость духа живо отражает характер князя Саендзи».
Авторство речи Саендзи приписывают Харе.
Во время войны Комути, как «неофициальный посол» Японии, активно участвовал в распространении японского влияния на Корею.
Рэнгокай приняла решение использовать «Нироку симпо» в качестве своего органа. Многие члены Рэнгокай были связаны с газетами, но эта принадлежала Акияме Тэйцуке, члену парламента, противнику Кацуры, о котором говорили, что он сотрудничал с Коно Хиронакой в его увековечивании на девятнадцатой сессии парламента.
На следственном допросе Коно утверждал: «Нам внушала трепет мысль о том, что своим мемориалом мы можем потревожить его величество. Но мы решили, что в сложившихся обстоятельствах у нас нет другого способа достичь своей цели».
По дороге домой из министерства внутренних дел Коно, которому «надо было что-то сообщить», зашел в резиденцию министра финансов Сонэ, но тот был занят с американским деловым магнатом Е.Х. Гаррименом, и Коно не смог с ним увидеться.
Такада Санроку был младшим членом Рэнгокай, членом Кокурюкай и офицером армии в отставке.
Цукуда, член Нитто Курабу и старый китайский деятель, не был членом Рэнгокай. Он только что был выпущен под залог из тюрьмы, где сидел за шантаж и был тесно связан со своими адвокатами, Огавой Хэйкичи и Сакураем Куматаро.
4 сентября Цукуда телеграммой попросил Ёсизаву нанять несколько поденных рабочих. Ёсизава пошел в ночлежку и предложил оплату две иены за день. Поскольку он требовал, чтобы они были одеты в оби и хакама вместо курток, а взять в аренду оби и хакама стоило одну иену за день, то желающих принять предложение Ёсизавы оказывалось немного.
Ёсизава стал важной фигурой на суде против лидеров Рэнгокай, когда, будучи подкуплен стороной обвинения, начал свидетельствовать против обвиняемых.
Неизвестно, кто давал деньги национальному собранию. По слухам, это был Ватанабэ Кунитакэ, но прямых свидетельств тому нет.
В соответствии с полицейским законом о поддержании порядка (чиан кэйсацухо) власти запретили распространение приглашений. Однако приказ об этом вышел только тогда, когда приглашения были уже практически все распространены.
Наиболее важным источником материалов по восстанию в Хибин являются воспоминания Мацуи Сигэру. Большая часть воспоминаний (тогда Мацуи был главой первого отдела столичной полиции) написана сразу же после событий. В этом смысле они очень ценны. Однако в них происходящее описывается исключительно с полицейской точки зрения, и автор их очень страстно оправдывает все действия полиции во время бунта. Также важным источником является отчет Мацумото, написанный в 1938 году как один из «серии изучения мыслей» министерства юстиции. Его автор, Мацумото Такэхиро, был тогда обвинителем в суде города Осака.
Утром 5 сентября Томизу пришел в штаб Рэнгокай для участия в национальном съезде. Однако ввиду плохого самочувствия он ушел, так и не приняв участия в работе съезда.
К сожалению, материалов о правительственном обсуждении, закончившемся этим важным решением, нет. Первое приложение к восьмой статье «Тиан Кэйсацухо» устанавливает, что для поддержания спокойствия и порядка полиция имеет право при необходимости ограничивать, запрещать или разгонять собрания, массовые демонстрации и толпы; в случае необходимости можно разгонять и собрания, проходящие в помещениях.
Как уже было сказано, Такада исчез сразу же после подачи заявки в городское управление, а остальные члены Рэнгокай отказались подчиниться полицейскому запрету на том основании, что они не просили позволения использовать парк.
Говорят, что министр внутренних дел Ёсикава предложил главе столичной полиции объявить военное положение, но тот отмел эту идею как не являющуюся необходимой.
В 1905 году общее количество полицейских в Токио и пригородах составляло 3397 человек.
Население Токио в это время составляло 1 969 833 человека. Площадь парка Хибия — 219 344 квадратных ярда.
Коно позже вспоминал, что он «с неохотой дал согласие на этот беспокойный для него вопрос».
Сакурадамон — это место, где за 45 лет до этого был убит Тайро Ии Наосукэ.
Лидеры Рэнгокай не пришли к соглашению по поводу движения к дворцу. На следственных допросах и в суде Коно Хиронака утверждал, что действовал тогда в соответствии с планом. Однако Огава Хэйкити утверждал, что никакого плана не существовало. Огава не пошел во дворец.
Очевидец событий, Ёсикава Морикуни, один из ведущих социалистов эпохи Мэйдзи, писал: «Я слышал, как старик, похожий на поденного рабочего, говорил мятежникам: «Полиция Отяномизу вечно достает меня по поводу регистрации семьи. Сожгите, пожалуйста, полицейский участок».
Работник страховой компании на следственном допросе свидетельствовал, что президентом компании был Коно и что Коно был там в день мятежа около 14.00.
Император сочинил по этому поводу стихотворение:
Направления могут быть различны,
Их преданность государству же,
Я верю в это, — одна.
За исключением Утимуры Канзо, христианские церкви принимали участие в военных усилиях страны. Однако церкви стояли за раннее прекращение войны.
Против мятежников выдвигались обвинения в том, что они собирались намеренно вызвать у правительства дипломатические проблемы, нападая на христианские церкви, но это крайне сомнительно. В ответ на эти нападения последовал немедленный протест от американского посла Грискома.
В 1905 году в Токио было 119 христианских церквей и 144 японских и 104 иностранных христианских миссионера, то есть всего 248 христианских миссионеров. В 1906 году в Токио было уже 17 178 христиан.
Военное положение было объявлено в соответствии со статьей 14 конституции Мэйдзи: «Император объявляет чрезвычайные положения. Условия действия чрезвычайного положения должен определять закон». Идея ввести военное положение принадлежала, кажется, военно-морскому министру Ямамото Гоннохиоэ.
Ознакомительная версия.
