Наполеон даже не стал читать этого письма, а, скомкав, небрежно бросил на пол. Известие же о смерти Вильнёва вызвало у императора Франции лишь усмешку:
— Вильнёв и здесь показал себя как трус, побоявшись предстать перед французской Фемидой! Почему французские адмиралы в отличие от английских предпочитают плен и самоубийство славной смерти в бою?
Когда же во французской печати появилось мнение, что причиной смерти Вильнёва явилась его психическая неуравновешенность, Наполеон еще раз вспомнил о своем несчастном вице-адмирале:
— Признаки сумасшествия наблюдались у него еще во время морской кампании!
После этого имя Вильнёва было предано на его родине забвению.
В канун похорон героя Трафальгара по всей Англии началось лихорадочное сооружение памятников ему. Не было, наверное, в то время ни одного селения, где на обывателей не взирал бы с наскоро сооруженного пьедестала одноглазый и однорукий герой. Наиболее значительные монументы были поставлены в Норвиче, Бристоле, Эдинбурге, Глазго, Дублине, Ливерпуле, Бирмингеме и Ярмуте. Апофеозом этого всеанглийского мемориального бума стало сооружение в Лондоне величественной Нельсоновской колонны на площади Короля Вильгельма II, переименованной в Трафальгарскую. Знаменитый английский художник Уильям Тернер написал гигантское полотно «Трафальгарский бой», на котором центральное место занимает «Виктори» со стоящим на ее палубе Нельсоном. Это полотно доныне украшает зал совета палаты лордов в Сент-Джеймсском дворце в Лондоне. А некоторое время спустя был поставлен на вечный прикол и флагманский линкор «Виктори», ставший памятником как Трафальгару, так и тому, кто в тот день держал на этом корабле свой флаг и принял на нем свою смерть.
Мундир, который был на Нельсоне в день Трафальгарского сражения, бережно хранится в Гринвичском госпитале, а часть фок-мачты «Виктори» и роковая пуля, которую извлекли из уже мертвого тела, — в Виндзорском замке.
Существует легенда, что ром, в котором везли тело Нельсона, затем был бережно разлит британскими офицерами по бутылкам и употреблялся в особо торжественных случаях. Когда же «нельсоновский ром» закончился, некий предприимчивый делец наладил массовый выпуск рома под названием «Кровь Нельсона», который и доныне пользуется особым почетом у английских моряков.
В честь вице-адмирала Нельсона в том же 1805 году были заложены два 120-пушечных линейных корабля «Нельсон» и «Трафальгар». С этих пор в английском флоте практически всегда находились в строю боевые корабли с этими именами.
Англия щедро наградила участников Трафальгара. Самому Нельсону посмертно был пожалован титул графа Трафальгарского и Мертонского. Младший флагман вице-адмирал Коллингвуд стал бароном Кальдбурнским и Гетпульским, ему была назначена пенсия в две тысячи фунтов в год. Второй младший флагман контр-адмирал лорд Нортэск получил орден Бани, а капитан Харди — титул баронета. Остальным были розданы медали и денежные премии. Большинство мичманов без экзамена получили лейтенантские чины, а многие из лейтенантов — командорские.
Не забыла Англия и родственников Нельсона, которые в одно мгновение стали самыми уважаемыми людьми. Разумеется, больше всех была осыпана милостями супруга покойного героя. Фанни получила пожизненную королевскую пенсию в две тысячи фунтов в год. У леди Нельсон имелось два больших дома: в Лондоне и в Бате, где когда-то вместе с Нельсоном они провели столько времени вдвоем Если к этому капиталу добавить еще и тысячу фунтов, которую ей завещал сам Нельсон, то вдова героя Трафальгара стала очень состоятельной женщиной. К чести Фанни, она до последнего своего вздоха хранила самую благоговейную память о своем горячо любимом, но не слишком верном муже, и всю жизнь носила на груди медальон с его портретом Иногда она открывала его и нежно целовала, а как-то, предавшись воспоминаниям давно минувших дней, призналась своей маленькой внучке:
— Когда ты станешь взрослой, крошка Фэн, то, может быть, поймешь, что значит жить с разбитым сердцем!
Фанни Нельсон прожила достаточно долгую и спокойную жизнь и, окруженная всеобщим почитанием, тихо умерла в 1831 году в маленькой деревушке Литлхэм в графстве Девоншир, куда приехала провести очередное лето.
Брат Нельсона, преподобный Уильям, унаследовал от погибшего титул виконта, а затем, так как у Нельсона официально не было прямых наследников, и титул графа Трафальгарского и Мертонского. Помимо этого, английский парламент выделил Уильяму сто тысяч фунтов на покупку фамильного поместья и определил ежегодную пенсию в пять тысяч фунтов. Впоследствии все титулы перешли к сыну Уильяма, а так как он также не имел сыновей, то после его смерти к сыну одной из сестер Нельсона (по мужу Болтон). Потомки этой ветви семьи Нельсонов носят все титулы покойного адмирала и по сей день.
Что касается сестер Нельсона, то каждой из них было выделено из королевской казны по пятнадцать тысяч фунтов единовременно, что тоже было по тем временам значительной суммой.
Но золотой дождь наград и пенсий пролился мимо тех, кого покойный герой любил больше всего, тех, о ком он более всего заботился, тех, о чьей судьбе он больше всего волновался. Едва Эмма Гамильтон узнала о смерти Нельсона, ей стало совершенно ясно, что эта смерть знаменует начало и ее собственного конца. Так в общем-то и случилось. После известия о смерти Нельсона Эмма удалилась в Мертон, где безвыездно провела больше двух месяцев.
Написанное Нельсоном дополнение к завещанию, в котором он умолял правительство не оставить Эмму и Горацию, было передано куда надо и тщательно изучено, после чего просто-напросто положено под сукно. С мертвого Нельсона уже вовсю лепили легенду нации, а у легенды не могло быть порочащей связи с такой сомнительной дамой, как Эмма Гамильтон. Не лучшим образом повел себя и преподобный Уильям, который при жизни Нельсона был с Эммой в самых прекрасных отношениях. Именно Уильям со своим семейством дольше всех иных родственников жил у брата в Мертоне практически на его иждивении. Поэтому Эмма вполне обоснованно считала, что может рассчитывать на его благодарность. Увы, Уильям Нельсон отплатил одинокой женщине не только самой черной неблагодарностью, но и самой низкой подлостью. Именно он придержал у себя последнее завещание брата до того момента, когда парламент уже вынес решение по финансовому обеспечению родственников павшего вице-адмирала, и только после этого переслал завещание Нельсона Эмме. Разумеется, несмотря на попытки Эммы спасти положение, члены парламента пересматривать принятое решение уже не стали.
Было бы неправдой сказать, что леди Гамильтон оказалась после смерти Нельсона без средств к существованию. Средства у нее имелись. У нее остались кое-какие средства от покойного мужа, не оставил любимую женщину без денег и Нельсон. Эмме он оставил в наследство усадьбу Мертон и две тысячи фунтов, еще четыре тысячи фунтов он оставил Горации. Наверное, будь Эмма Гамильтон расчетливой и бережливой, этих денег ей вполне бы хватило, чтобы жить если не в роскоши, но и не бедствовать. Но Эмма была совершенно другой. Презрение к деньгам (когда они имелись), расточительность, страсть к роскоши быстро привели к тому, что она все больше залезала в долги.
Нельзя сказать, что леди Гамильтон не предпринимала каких-то шагов, пытаясь отхватить свой кусок от общего пирога С этой целью она несколько раз обращалась с просьбами к брату Нельсона Уильяму, но тот под разными предлогами уклонялся от оказания помощи. К чести старых друзей Нельсона — графа Сент-Винсента и вице-президента Торговой палаты Джорджа Роуза, они подавали прошение в правительство от имени леди Гамильтон о назначении ей достойной пенсии, но даже от этих весьма известных просителей там отмахнулись. После смерти Нельсона леди Гамильтон для английского общества более не существовала. Завещание Нельсона Эмма Гамильтон переслала единственному человеку в Англии, кто мог как-то исправить сложившуюся ситуацию, — премьер-министру Уильяму Питту Младшему. Возможно, Питт и сделал бы что-нибудь, но Эмме снова не повезло: 23 января 1806 года премьер-министр скоропостижно скончался. Вместе с ним умерли и последние надежды, что к завещанию Нельсона будет проявлено хоть какое-то внимание. Тогда Эмма переслала завещание своему бывшему любовнику — лорду Гренвиллю, ставшему к этому времени министром, в надежде на память об их бывших отношениях. Гренвилль от помощи уклонился, ответив своей бывшей любовнице несколькими ничего не значащими фразами. В 1807 году, когда Гренвилль вышел в отставку, Эмма снова обратилась к новому главе британского правительства лорду Кэнингу. Кэнинг обещал сделать все, что в его силах. Но в дело вмешался принц Уэльский, у которого были собственные претензии к Эмме. Напомним, что она в свое время отказалась стать его любовницей. 3 июля 1808 года один из друзей Нельсона, Джордж Роуз, сообщил Эмме, что лорд Кэнинг не может ей ничем помочь и очень в том извиняется.
