Подобные «учебные сборы» планировали и на 1939 год, и на 1940-й. В 1939 году был конфликт с Японией, который вполне мог перерасти в большую войну. Затем 1£рмания напала на Польшу что также могло втянуть СССР в войну. Потом был конфликт с Финляндией, а потом, в 1940 году, началась война в Европе, когда Гитлер с лёгкостью захватывал европейские страны, и на 1940 год Ворошилов делал заявку на почти 1,5 млн. приписных на учебные сборы. Однако уже в июне 1940-го Франция капитулировала, и сборы в 1940 году хотя и состоялись, но в количестве всего около 400 тысяч приписных. При этом учебные сборы сами по себе не мобилизация, а форма повышения мобилизационной и боевой готовности. То есть обвинить СССР в некой «подготовке к войне» никто и никак не мог.
Механизированные корпуса и приграничные дивизии уже весной 1941 года имели практически полный штат по личному составу. И доукомплектование приписным составом во время этих «учебных сборов» шло в основном стрелковых частей второго эшелона (резерва западных округов) и внутренних округов. Таким образом, Красная Армия весной 1941-го была увеличена почти до 5,5 млн. человек, что почти на 1,5 млн. больше по сравнению с 1940 годом. Также в мае 1941-го были разработаны новые «Планы обороны и прикрытия» государственной границы, существенно отличающиеся от предыдущих.
«Согласно мобилизационному плану, утверждённому в феврале 1941 года, в конце мая — начале июня проводится призыв 793,5 тыс. военнообязанных запаса, что позволило укомплектовать до полного штата военного времени 21 дивизию приграничных округов, а также значительно пополнить другие соединения, части артиллерии, войск ПВО и укрепленных районов» (Захаров М.В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., 2005 г., с 213).
В этом плане совершенно справедливо заметил б/у полковник Генштаба М. Ходарёнок, на 2011 год главный редактор газеты «Военно-промышленный курьер»:
«…Во всех исторических трудах времён исторического материализма говорится, что “под видом больших учебных сборов в Кроеную Армию были призваны более 800 тысяч человек”. На самом деле на языке Генерального штаба это называется несколько по-другому, а именно — частичная мобилизация, проведённая распорядительным порядком. Чтобы подобное мероприятие осуществить, опять-таки нужно решение высшего руководства страны. Приложениями к этому решению должны быть соответствующие план, график, сроки подачи мобресурсов, кого укомплектовывать в первую очередь, куда направлять, на территории каких военных округов проводить призыв, какие категории граждан ставить под ружьё и каких возрастов…» (Военно-промышленный курьер, 10 августа 2011 г., № 31(397).)
Второй этап — отправка директив от 11–12 июня, поступивших в округа 14–15 июня, а в Минск, видимо, уже вечером 11 июня (в Одессу ограничились, скорее всего, телеграммой-разрешением ГШ на вывод дивизий второго эшелона).
По этим директивам в западных округах должны были привести в повышенную боевую готовность дивизии и корпуса второго эшелона и резервов в глубине округов и начать их выдвижение на рубежи, в районы, предусмотренные планами прикрытия. Таким образом, фактически вводились в действия планы прикрытия государственной границы и обороны округов.
Первая фраза директив предписывает «Для повышения боевой готовности войск… все глубинные стрелковые дивизии и управления стрелковых корпусов с корпусными частями вывести… в районы, предусмотренные для них планом прикрытия». И это предписание частично выполнили даже в ЗапОВО. Либо же — как в КОВО — войска выводили в новые районы согласно прилагаемым картам. Но в любом случае войска должны были выводиться и худо-бедно выводились в полевые лагеря ближе к границе.
Приграничные части при этом предполагалось «…оставить на месте, вывод их на границу в назначенные им районы в случае необходимости будет произведён по особому моему приказу…» Помните, как Молотов это комментировал? Мол, нельзя было двигать войска на границе до последнего, чтобы не дать повода Гитлеру обвинить СССР в подготовке к войне и нападении на Германию.
Выполнял ли Павлов данную директиву? Выполнял: некое движение частей в округе к границе 11 июня началось, и в ГШ пошли оперсводки об исполнении данной директивы. «Доброжелатели» ведь могли и доложить в Москву о саботаже, так что движение по выполнению директивы от 11 июня, конечно, было даже в Белоруссии. И уж тем более в остальных округах.
Однако есть интересный момент, за счёт которого оппоненты пытаются развенчать информацию о том, что Сталин знал о дате нападения заранее. Дело в том, что во всех директивах от 11–12 июня дата окончания выдвижения войск указана чётко — «к 1 июля 1941 года». Таким образом, заключают они, Сталин либо ничего не знал в эти дни о дате «22 июня», либо после 1 июля собирался сам нападать на Гитлера.
Но это ерунда. Данные сроки могли быть обусловлены всего лишь возможностями военных на переброску такого количества войск, исходя из расчёта необходимого времени. То есть при начале движения 16 июня (и даже 11-го), полностью части могли закончить своё выдвижение (вместе с тылами и прочими службами и техническими подразделения) чисто технически (обычным порядком да с соблюдением мер секретности) не ранее 1 июля. Да и на 10–14 июня Сталин ещё не был до конца уверен, что нападение будет именно 22 июня — данные разведки надо было ещё проверять, а вот срок окончания выдвижения при подтверждении даты нападения можно изменить.
Также есть интересный факт: майско-июньские учебные сборы должны были закончиться 1 июля 1941 года. Но после того как 15 июня в Киев пришла директива НКО и ГШ о начале выдвижения «глубинных дивизий» в сторону границы, в ГШ был отправлен запрос: что делать с проведением учебных сборов и приписниками. Вот что пишет С. Чекунов: «17 июня ВС КОВО запросил ГШ о продлении на три месяца сборов во всех частях, в которых проводились сборы. 18 июня шифровка была доложена Соколовскому В этот же день Соколовский запросил Ватутина по этому вопросу и Ватутин наложил резолюцию: “Сборы продлить до особого распоряжения”. Утром 20 июня соответствующая шифровка ушла в КОВО…»
Таким образом, дивизии западных округов были в штатах близкими к штатам военного времени с укомплектованностью под 70–80% личным составом и до 50% техникой. То есть в июне 1941-го армия имела «достаточно высокую степень укомплектованности соединений личным составом (наивысшую по сравнению с любым иным периодом) и высочайшую степень мобготовности для соединений, предназначенных на Запад и уже находящихся там. Тогда процесс отмобилизования де-факто будет занимать часы. И, самое главное, всё это сложилось не просто так (случайным образом), а явилось результатом тщательнейшего планирования в Генштабе…» (Тон П., исследователь.)
Опять же, радиоразведка того самого диверсионного полка «Брандербург» уже 11 июня перехватила приказ по радио штабу строительных работ в полосе ПрибОВО, в котором срок окончания работ переносился с «к 1 июля» на «к 20–22 июня». То есть, имея данные, что война может случиться «20–22 июня», сроки окончания строительных работ в предполье, ведущиеся по директиве ГШ, переносились уже 11 июня с учётом возможной даты нападения Германии… «на всякий случай». А 16 июня уже ЦК ВКП(б) и СНК СССР вынесли спецпостановление «ОБ УСКОРЕНИИ ПРИВЕДЕНИЯ В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ УКРЕПЛЁННЫХ РАЙОНОВ»! (История КПСС, кн. 1, т. 5. М.: Изд-во Полит, лит-ры, 1970 г., с. 144. Источник: ВИЖ № 12, 1987 г., с. 52.) Окончательные сроки работ в УРах устанавливались и на осень 1941-го, но большинство работ требовалось заканчивать и раньше…
Третий этап приведения в боевую готовность частей западных округов — отправка телеграмм с приказами ГШ от 18 июня.
Данные приказы поступили в округа, видимо, утром 19 июня. Они предписывали привести в боевую готовность приграничные дивизии, части ПВО, авиации и, скорее всего, все части западных округов. Но самое важное — эти приказы требовали начать вывод-отвод приграничных частей на подготовленные рубежи обороны, предусмотренные для них планами прикрытия. Вермахт уже изготовился для броска на СССР, было уже не до дипломатических вывертов, и угроза войны заставила Сталина дать команду Тимошенко и Жукову привести в боевую готовность, повышенную, все части западных округов! Хотя даже 21 июня так и оставался в силе приказ рубежи обороны на самой границе не занимать.
По этим приказам ГШ в округах должны были к полуночи 21 июня 1941 года привести в боевую готовность приграничные дивизии, отвести от границы на их рубежи обороны и доложить о выполнении в ГШ Также этим приказом ставилась задача: работы в предпольях и УРах, движение войск второго эшелона закончить с «исхода» 21 июня.
