Однако и в Спарте военная подготовка была общим делом и осуществлялась по «отеческим традициям». Лишь в эпоху тотальных конфликтов, обрушившихся на Грецию с началом Пелопоннесской войны, сопровождавшуюся развитием наемничества и новых «стратегем», появляются люди, которые желают идти в ногу со временем и обобщают военный опыт, предлагая пособия по тактике — то есть по искусству построения и маневрирования войск на поле- боя.
Первыми подобными учителями являлись софисты. Так, известные нам по сочинениям Платона и Ксенофонта братья Евтидем и Дионисодор прославились тем, что обучали (за плату, само собой) единоборству в полном гоплитском вооружении, тактике и даже искусству стратегии — то есть руководства войсками. К этому добавлялось естественное для набора софистических «наук» искусство красноречия. Хотя Платон и Ксенофонт всячески высмеивали Евтидема и Дионисодора, учеников у них было немало.
Вместе с упадком движения софистов военное искусство из сферы «мудрости вообще» перешло в руки профессионалов. Одним из первых авторов, писавших по искусству стратегии, стал Ксенофонт Афинский, знаменитый моралист, историк и, кстати, наемник. Ему принадлежат сочинения «О начальнике конницы» и «Искусство управления конницей». Интерес к коннице вызывался тем, «по именно этот род войск в первую половину IV в. до н.э. был в Греции предметом особого внимания. Опыт похода 10 000 греческих наемников вместе с Киром Младшим на Вавилон (401 г.), а также их отступления, эпически изображенного Ксенофонтом в «Анабасисе», и опыт войн греков, возглавляемых спартанским царем Агссилаем против персидских сатрапов в Малой Азии (396–394 гг.), дали эллинам немало пищи для размышлений.
Некогда греки победили персов при Платеях, вообще не имея конницы (по крайней мере, в источниках упоминается лишь одно подразделение эллинских всадников, да и то у союзников Персии фиванцев). В V столетии военные реформы в Элладе шли в основном за счет развития «средней» пехоты и строительства флота. За это время восточная конница эволюционировала, стала более боеспособной. К тому же новые стратегические задачи (огромные просторы Азии, на которых греки впервые испытали себя) требовали развития этого вида вооруженных сил.
В те же годы, на которые падает творчество Ксенофонта (60-е гг. IV в.), аркадский стратег Эней (т. н. Эней Тактик) написал несколько трактатов по военному искусству. До нас дошли лишь фрагменты из его сочинения, посвященного обороне и осаде городов [15]. Помимо последнего Эней создал книги о военных знаках, о подготовке лагерей, о приготовлении к бою. На этих книгах учились Филипп и Александр Македонский.
Юность Пирра выпала на время, когда вся Греция читала описания походов Александра, составленные его придворными историками. У нас еще будет время задаться вопросом, оказался ли опыт великого завоевателя востребован его потомками, но описания битв при Иссе и Гавгамелах, осад Тира и Газы, первого столкновения с боевыми слонами на р. Гидасп оказали огромное впечатление на людей того времени.
Пирр хорошо усвоил уроки, полученные в детстве. Позже он говорил, что для царя военное дело важнее любого другого. И был совершенно прав: в то время судьба царства часто полностью находилась в руках его владыки. Все зависело от харизмы царя, от умения сплотить армию и, не теряя присутствия духа даже в самом сложном положении, искать пути к победе. Энергичный государь мог создать армию буквально из ничего — и мы увидим примеры этого.
Некоторые фразы, приписываемые античными историками Пирру, могут создать впечатление сурового и даже сухого человека. Так, однажды на вопрос, заданный ему во время какого-то пира, кого из знаменитых флейтистов он считает лучшим — Пифона или Кафисия, — эпирский государь ответил: «Полководца Полисперхонта, ибо царю пристойно знать и рассуждать только о воинском искусстве…» Однако это — очень односторонний взгляд на Пирра. Вокруг него собирались образованные и интересные люди. Можно назвать хотя бы фессалийца Кинея, одного из искуснейших дипломатов своего времени, бывшего к тому же писателем, и историка Проксена, ставшего придворным историографом эпирских царей.
Да, молодому Пирру наверняка не хватало тонкости и лоска, которые он обрел только в Египте. Но этот умный, волевой человек — а именно таким мы видим его на античных изображениях — с юных лет обратил на себя внимание окружающих.
* * *
Главк посчитал его созревшим для государственной деятельности уже в 306 г. до н.э., когда царевичу молоссов исполнилось только 13 лет.
Правда, политическая ситуация в этот момент стала благоприятной для восстановления на престоле наследника Эакида. Коалиция «конфедератов» давно уже развалилась. Антигон Фригийский, которого называли еще Одноглазым (мы не знаем, когда он получил это увечье), после победы над Эвменом собрал под своей властью большую часть Азии и начал борьбу за восстановление державы Александра под своим началом. Уже знакомые нам Кассандр, Лисимах, Птолемей и Селевк объединились против него, но инициатива всецело находилась в руках фригийского сатрапа. В 306 г, после того как Деметрий, сын Антигона, одержал блестящую морскую победу над флотом Птолемея близ кипрского города Саламин, владыка Фригии и большей части Азии возложил на себя и на своего сына царские диадемы. Его примеру последовали Птолемей и, почти тут же, Кассандр с Лисимахом.
Однако складывалось впечатление, что фригийские правители куда более достойны царского титула. Деметрий уже отнял у Кассандра Афины и Мунихий, овладел Мегарой, создав серьезный стратегический плацдарм в Средней Греции. Правда, он был отопили своим отцом ради экспедиций на Кипр, а затем па Родек, однако власть Кассандра на Балканах пошатнулась. Эгим и воспользовался Главк Весной 306 г. армия тавлантиев, вместе с отрядами молосских эмигрантов, ворвалась на территорию Хаонии. Сопротивления не оказывал никто. Долиной р. Аой Главк добрался до Верхней Молоссии, где его встретили с распростертыми объятьями. Алкета был свергнут, он сам и все его семейство уничтожены, и отсутствовавший на родине более десяти лет Пирр стал царем молоссов.
Одновременно антикассандровское движение началось к югу от Эпира. Против македонян восстали жители о. Левкада (лежавшего напротив Акарнании), Амбракии, Акарнании и Этолии. Только отсутствие в Греции серьезных фригийских контингентов позволило Кассандру удержаться в землях, лежащих к востоку от Пинда.
Новоиспеченному царю Македонии требовалось время па то, чтобы прийти в себя. Махнув рукой на Эпир, он попытался вернуть себе Афины. В начале 304 г. Кассандр занял крепости на севере Аттики, открыв себе таким образом дорогу на равнину. Летом началась осада: Кассандр, понимая, что его флот не сможет блокировать город с моря, сосредоточил под стенами Афин большое количество осадных машин, надеясь на прямую атаку.
Лишь в начале осени на помощь афинянам явился Деметрий. Он перебросил свою армию из-под стен Родоса, с которым был заключен мирный договор, в Авлиду — знаменитое местечко на берегу Беотии. Здесь, по преданию, вождь ахейцев Агамемнон готовился принести в жертву свою дочь Ифигению, чтобы обеспечить попутные ветра на время плавании греков к Трое. Деметрия сопровождал огромный военный флот — 330 кораблей различных классов обрекали любую попытку македонян воспрепятствовать экспедиции на неудачу.
Высадка в Авлиде имела не только символическое [16], но и военно-стратегическое значение. Потеря Беотии отрезала армию Кассандра от Македонии и заставляла ее вести борьбу с перевернутым фронтом и полностью потерянными путями снабжения. Собственно, никакой борьбы не получилось бы: в таких случаях македоняне предпочитали покинуть своего незадачливого командира.
Поэтому Кассандр поспешил оставить Аттику, бросив осадную технику. Он двигался к Фермопилам форсированными маршами, огибая с юга оз. Копаида, а далее — через Фокиду и Локриду. Деметрий не успел перехватить его, но не менее 6000 македонян из армии Кассандра дезертировали и перешли на сторону сына Антигона Фригийского.