Следующий, 303-й, год Деметрий посвятил освобождению Пелопоннеса. В это время южная Греция представляла собой чересполосицу независимых городов, а также территорий, занятых отрядами Полисперхонта, Кассандра и даже Птолемея Египетского.
Именно в этом году на страницах истории вновь появляются эпирские цари. Сближение Деметрия и Пирридов, диктовавшееся самим ходом событий, получило окончательное выражение в династическом браке.
В начале лета 303 г, освободив Аргос и справляя посвященные Гере игры, которые происходили в Арголиде раз в пять лет и как раз выпали на время пребывания здесь Деметрия, последний превратил их в свадебные торжества.
Деидамия была красивой, гордой царевной. Казалось, что она, некогда посватанная за сына самого Александра Македонского, теперь получила куда более «выгодного» мужа. Многие считали, что успехи Деметрия в Греции — лишь пролог к полной победе фригийских государей над их противниками.
Однако Деидамия быстро поняла, что ее муж слишком увлечен собственной персоной, чтобы быть хотя бы сносным супругом [17]. У него было огромное количество любовниц и любовников, из-за которых Деметрий неоднократно отправлял своих жен в почетные ссылки. Уже поздней осенью того же года он увлекся флейтисткой Ламией и предпочитал ее компанию обществу новой жены.
В жизни этому человеку хотелось попробовать все и во всем оказаться первым. Ради минутных увлечений он мог забыть о самых больших политических неурядицах — а что уж говорить о женах! В Греции Деметрий требовал себе божеских почестей, и действительно многие поклонялись ему как богу на земле. Спустя десятилетие некий ловкий писака, по имени Гермокл, представит на суд публики один из первых примеров верноподданнического искусства — гимн, в котором будет утверждать, что боги, покровительствующие Афинам, либо не интересуются происходящим на земле, либо превратились в бесполезные деревяшки и куски мрамора. Зато теперь на их место явился настоящий, живой бог, сын великого Антигона… И ведь Деметрий верил всему этому. Остается сочувствовать Деидамии: ее мужем стал слишком избалованный и самовлюбленный человек.
Тем не менее это никак не отражалось на прекрасных отношениях Фригийского царства с Эпиром. Во всяком случае, осенняя экспедиция Деметрия, имевшая целью «освобождение» (то есть оккупацию) о. Керкира, захваченного спартанским авантюристом Клеонимом [18], не могла осуществиться без поддержки Пирра.
Весной 302 г. Деметрий добился созыва в Коринфе общегреческого союза, восстановив таким образом политическую систему, впервые созданную Филиппом и Александром. В Коринф прислали своих представителей все государства материковой Греции, кроме Спарты, как всегда имевшей собственное мнение, и Фессалии, все еще занятой Кассандром. Результатом Коринфского конгресса стало очередное «восстановление греческой свободы», объявление вечного мира между полисами и признание Антигона и Деметрия в качестве гегемонов Эллады. Их враги становились врагами Греции.
Через некоторое время после окончания заседаний Деметрий выступил в поход против Кассандра. Приближался решающий акт войн за наследство Александра.
В жизни Пирра также произошло важное событие. В 302 г. он покинул свое царство — очевидно, убежденный в крепости своей власти. Целью его путешествия было царство тавлантиев. Он собирался присутствовать на свадьбе одного из сыновей Главка.
Быть может, эта поездка и спасла жизнь нашего героя. Дело в том, что начавшийся столь удачно для Деметрия и Антигона год обернулся острейшим кризисом их государства. Теснимые, уже почти «додавленные» соперники фригийских царей сами перешли в наступление, вторгнувшись в Малую Азию. Антигон срочно отозвал сына для защиты центра их государства.
Как только Деметрий покинул Балканы, в Эпире подняли голову сторонники Кассандра. Можно только поражаться тому, насколько ничтожным был авторитет царей в Додоне после событий 317–316 гг. Смена военной ситуации на восточной стороне от Пинда вызвала мгновенную реакцию к западу от него. Из небытия возникли сторонники той ветви царского дома, которая шла от Неоптолема II. Они разграбили царскую сокровищницу, прогнали приверженцев Пирра и призвали на царство Неоптолема III, сына Александра Молосского.
Очередной переворот не привел даже к какому-то подобию гражданской войны. Большая часть областей Эпира, и так не особенно тяготившаяся властью центра, теперь окончательно отправилась в «свободное плавание». Титул, который носил Неоптолем, был скорее номинальным.
А что Пирр? Он мог оставаться у царя Главка, по-прежнему будучи претендентом на престол, полностью зависимым от своего покровителя. Однако эпирский царь мог попытаться изменить свою судьбу. У него еще имелся еще один «старший друг», куда более могущественный, к тому же связанный с ним родственными узами, — царь Деметрий. В случае победы фригийских царей Пирр рассчитывал триумфально вернуться в землю молоссов.
Изгнанник, сопровождаемый небольшой свитой, покинул двор Главка. Мы не знаем маршрут, который он избрал. Прямая дорога к гаваням Эгейского моря для него была закрыта: Кассандр был бы только рад такому пленнику. Не мог Пирр следовать и севернее, так как Фракию и земли гетов до Дуная контролировал Лисимах. Оставался морской путь из Аполлонии — пусть он и кажется сейчас слишком длинным.
Так или иначе, зимой 302/01 г. Пирр оказался на северо-западе Малой Азии в лагере Деметрия, который готовился к решающему столкновению с коалицией противников своего отца.
ГЛАВА III.
ГИГАНТОМАХИЯ (1)
Классическая греческая армия, ее эволюция. — Армия Александра Македонского. — Тактические и стратегические новации Александра. — Сражение при Иссе как пример македонской тактики.
Битва при Ипсе — настолько важное для истории античного мира и величественное по своему характеру событие, что может быть без преувеличения названо гигантомахией.
Многое в произошедшем станет понятно, если мы сделаем первый экскурс в историю военного дела и познакомимся, как формировалась «военная система» диадохов.
* * *
Все начиналось с классической греческой фаланги, сменившей колесницы времен Микенской Греции и аристократическую конницу архаических веков. Первоначально слово «фаланга» просто обозначало тесное расположение воинов. Видимо, так — плотно сбившимися группами — и сражались дружины, следовавшие за гомеровскими героями. Однако в греко-персидских войнах перед нами уже выступает строй, строго распределенный по ширине и в глубину.
Каждый из гоплитов (тяжеловооруженных воинов) занимал около метра по фронту: его щит при этом отчасти прикрывал левого соседа. В свою очередь сам воин был защищен краем щита товарища, находившегося справа. В связи с этим самым уязвимым являлся правый фланг расположения фаланги и правое крыло армии вообще (здесь у крайнего ряда гоплитов правая сторона была открыта). Реакцией на данную тактическую слабость стало стремление греков в максимальной степени укрепить именно эту часть боевой линии. Прежде всего, на правом фланге становились командир фаланги и наиболее опытные воины. Помимо этого правое крыло армии отдавалось тем подразделениям, которые считались самыми лучшими: находиться здесь считалось почетным делом (так, при Платеях там стояли спартанские гоплиты). Наконец, позже именно сюда будут помещать свои ударные отряды македонские цари и полководцы эллинистической эпохи. Военная история Греции знает огромное количество примеров, когда правые крылья сражающихся одолевали противостоящие им отряды и после этого сходились в центре поля боя для решающей схватки. В случае, если кто-либо менял центр тяжести своего построения, он преподносил противнику неприятный сюрприз: в частности, именно это стало причиной блестящей победы фиванцев Эпаминонданад спартанцами при Левктрах в 371 г.
