Особенно тяжелым было положение в сфере гуманитарных наук: в первый период после прихода к власти нацистов среди различных направлений в общественных науках проходила напряженная борьба за симпатии властей. В борьбе за место под солнцем из-за интриг коллег первым сошел с дистанции известный теоретик сословного государства Отмар Шпанн. Любопытна судьба одного из самых популярных философов Третьего Рейха Людвига Клягеса (1872–1956). До Первой мировой войны Клягес занимался характерологией и графологией, а в 1929–1932 гг. выпустил работу (в трех томах) «Антагонизм духа и души» (Geist ah Widersacher der Seele), которая сделала его одним из самых уважаемых немецких философов периода Веймарской республики. В честь 60-летия Клягес из рук президента Гинденбурга получил медаль Гете — высшую награду за заслуги в искусстве и науке. Клягес слыл одним из самых влиятельных критиков демократии и либерализма, провозвестником культа войны и патриотизма, противником пацифизма. Нацистам Клягес пришелся ко двору из-за своего антисемитизма — в его метафизике духа евреи олицетворяли зло: «Евреям даже страсть неведома, они испытывают лишь похоть. Всякое человеческое чувство всегда представляется им лишь гримасой, поэтому даже собственное человеческое лицо еврея — всего лишь маска. Еврей не врет, он сам является воплощением лжи. Можно с уверенностью констатировать, что еврей — это и не человек вовсе»{69}. Граничащая с манией преследования ненависть Клягеса к евреям заходила так далеко, что борьбу Германии против своих противников во Вторую мировую войну он изображал как апокалиптическое столкновение «Иуды» (войска коалиции) со всем человечеством (нацистская Германия). Нацистские идеологи часто цитировали антисемитские высказывания Клягеса, но сам высказывался о НСДАП как о сборище умственно ограниченных людей{70}. После серии публичных лекций на тему об основах характерологии, группа из 200 студентов Берлинского университета направила министру образования петицию о предоставлении Клягесу звания профессора. Этому, однако, решительно воспрепятствовал Институт политической педагогики во главе с Боймлером, который несколько лет вел войну против трактовки Клягесом наследия Ницше и Бахофена. Самого Боймлера студенты не очень-то жаловали, и на его лекции ходило мало народу. Однако он добился того, чтобы Клягесу не дали звания профессора. Боймле-ра вскоре поддержал главный партийный идеолог Розенберг, объявивший Клягеса «лжеученым» со всеми вытекающими отсюда последствиями: с 1938 г. преподавательская деятельность Клягеса в немецких университетах была запрещена (жил он в Швейцарии). Несмотря на запрет, славы у Клягеса не убавилось: в 1942 г. в партийной брошюре говорилось, что его произведения — несмотря на сложность для восприятия — пользуются среди молодежи большой популярностью, а книги победивших в интригах оппонентов покрываются слоем пыли и совершенно не востребованы в библиотеках{71}; до 1945 г. Клягеса продолжали изучать, иногда даже приглашали читать лекции. Несмотря на усиление цензуры и вынужденную экономию бумаги, в 1940–1944 гг. его книги «Основы характерологии» и «Почерк и характер» выходили всё новыми изданиями — это были самые популярные специальные монографии периода нацизма в Германии.
Безусловно, влияние Клягеса в студенческой среде было связано с антисемитизмом. В этой связи следует подчеркнуть, что антисемитские студенческие корпорации и антисемитизм в студенческой среде содействовали идеологизации в нацистском расистском духе. По «Закону о реставрации немецкого служилого сословия» от 7 апреля 1933 г. увольнению из университетов подлежали евреи и люди оппозиционных взглядов. Всего уволили 1684 ученых (примерно 15% от общего числа), в частности, 32% профессорско-преподавательского состава Берлинского университета{72}. Коллеги уволенных не протестовали.
Таким безрадостным было положение в университетской науке, но немногим лучше оно было и в академической науке. Разделение на академическую и университетскую науку было характерно не только для Советского Союза, но и для Германии: там существовала система академических институтов в рамках центральной Академии наук. Последняя называлась «Общество кайзера Вильгельма» (КВГ, Kaiser Wilhelm Gesellschaft); основанное 11 октября 1911 г., в первой половине XX в. оно было самым значительным немецким научным учреждением. Первым президентом КВГ был известный теолог Адольф фон Харнак. Список директоров различных институтов КВГ состоял сплошь из нобелевских лауреатов: Альберт Эйнштейн, Фриц Хабер, Макс Планк, Отто Хан, Петер Дебие, Вернер Гейзенберг, Макс фон Лауэ, Рихард Кун, Адольф Бутенау, Отто Мейерхоф. В 1922 г. КВГ насчитывало 19 институтов, в которых работал 371 ученый, через 20 лет в КВГ работало уже 1400 ученых в 38 институтах{73}. Президентом КВГ в 1930–1937 гг. был Макс Планк (1858–1947), человек высочайших моральных качеств, воспринявший приход нацистов к власти как национальную трагедию. Планк использовал все возможности, чтобы сохранить немецкую науку; он открыто выступал в защиту еврейских ученых и требовал прекратить их преследования. Порой его слова приводили Гитлера в такое состояние, что он молча выслушивал все, что говорил Планк, и удалялся. В дальнейшем ученый изменил тактику, стал более сдержанным и осмотрительным, хотя нацисты, несомненно, знали о его взглядах. Сын Макса Планка Эрвин участвовал в заговоре полковника Штауффенберга и был казнен в 1944 г. Возродившееся после 1945 г. КВГ носит имя Макса Планка.
Коллега Планка, один из создателей современной квантовой теории Вернер Гейзенберг (1901–1976), был в 1941–1945 гг. директором Института физики КВГ. Именно в его институте были совершены открытия, которые вели к созданию атомной бомбы, но Гейзенберг сознательно вводил нацистское руководство в заблуждение, разъясняя, что перспективы практического использования цепной реакции лежат лишь в области получения нового источника топлива{74}.
В отличие от Гейзенберга и Планка, некоторые директора институтов КВГ приветствовали нацистов. Например, Ойген Фишер, директор Института антропологии и евгеники, полностью идентифицировал себя с нацистским режимом. Эрнст Рюдин из Института психиатрии в годы нацизма пропагандировал расовую гигиену, принимал активное участие в программе стерилизации, а также в разработке «Закона о предотвращении наследственных болезней» от 14 июня 1933 г., последствия которого были очень тяжелыми. Преемник Фишера барон фон Вершуэр сотрудничал со своим бывшим докторантом (затем ассистентом) доктором Иозефом Менгеле, проводившим в Освенциме опыты над людьми. Профессор Института мозга Юлиус Халлерфорден занимался своими исследованиями, используя трупы людей, убитых эсэсовцами.
Впрочем, давлению расизма и антисемитизма подверглись даже точные науки, имеющие дело с предметными вещами — были прокламированы, например, немецкая математика и арийская физика. Здесь на сторону нацистов встали некоторые известные ученые: Филипп Ленард (специалист в области свойств катодных лучей, Нобелевская премия 1905 г.) и Иоханнес Штарк (специалист по оптике, Нобелевская премия 1919 г.); и все только для того, чтобы в спорах с еврейскими учеными получить более «убедительные» позиции. В 1937 г. Штарк назвал Вернера Гейзенберга (Нобелевская премия 1932 г.) «штатгальтером еврейства в немецкой духовной жизни». Даже партийные боссы вынуждены были удерживать Штарка от огульных обвинений, ибо результаты и мнение профессионалов были важнее идеологем. Ленард написал книгу «Немецкая физика», полную нападок на квантовую теорию и теорию относительности, которые, на его взгляд, вдохновлялись «антигерманскими» настроениями. Ленард и Штарк считали Гитлера величайшим из живущих немцев. Коллега Штарка Бруно Тюринг возглавил публицистическую кампанию против теории относительности Эйнштейна. Известный германский химик, создатель искусственного каучука, философ и социолог Вер-нер Дайц стал в 1933 г. правой рукой Розенберга в его интригах и борьбе за полномочия{75}. Именно Дайц сформулировал один из главных «арийских» законов жизни государства — автаркию; он настойчиво твердил о категорическом императиве — жить собственной силой, за счет собственного пространства.
Под влиянием Штарка историк астрономии Эрнст Циннер (1886–1970) стремился даже польского астронома Коперника превратить в германского ученого; он писал, что «учение Коперника возникло в Германии и там было доведено до логического завершения Кепплером»{76}. Самого Коперника он объявил немцем. Коперник был родом из Торуни, но Циннер говорил о «старом немецком городе Торне на Висле». Торунь, хотя и на самом деле была основана Немецким орденом в 1231 г., в течение истории много раз переходила то к Польше, то к Пруссии, затем к рейху. После Второй мировой войны этот город отошел к Польше; таким образом, Коперника можно было бы считать и польским и немецким ученым, но Циннер объявил о его немецкой принадлежности. Розенберг в своем «Мифе XX века» назвал Коперника (вместе с Кантом и Гете) духовной вершиной немецкой традиции. Особенную актуальность эти «изыскания» приобрели в 1943 г. в связи с празднованием 400-летия со дня рождения Коперника.
