Бригада с запада - Александр Александрович Тамоников

Что такое Байкало-Амурская магистраль (сокращенно — БАМ), знает, пожалуй, всякий человек в России. Для старшего поколения это красивая легенда, вызывающая добрые воспоминания о той стране, которой больше нет, и о той жизни, которая также осталась в прошлом, равно как и страна. Для нового поколения это часть истории.

Впрочем, и ностальгические воспоминания, и наука под названием «история» — все это понятия не материального, а больше духовного свойства. А есть БАМ и вполне реальный. Стоит лишь взглянуть на карту российского Дальнего Востока, и вы увидите тонкую извилистую линию, берущую свое начало от озера Байкал и упирающуюся другим своим концом в Тихий океан. Это и есть БАМ. Он до сих пор еще не достроен, но тем не менее по нему идут поезда с различными грузами, идут также и пассажирские поезда. С запада на восток и с востока на запад… БАМ — это легенда и история, имеющие свое реальное воплощение, — можно сказать и так.

К строительству Байкало-Амурской магистрали приступали несколько раз — в разное время. И каждый раз по какой-то причине железную дорогу не достраивали. То нехватка средств, то война…

В последний раз попытка завершить строительство магистрали случилась в шестидесятых годах минувшего века. О, это была великая, можно даже сказать, грандиозная стройка! Старшее поколение помнит то время! Какие лозунги тогда звучали! Какие песни пелись! Сколько людей стремилось принять участие в строительстве легендарной магистрали! Какие у этих людей были счастливые, одухотворенные лица!

Это была, так сказать, поэзия Байкало-Амурской магистрали. А была еще и проза. В те годы Советский Союз, скажем так, был не в ладах со своим южным соседом Китаем. Страны готовились к войне друг с другом, и такая война казалась неминуемой.

По советской территории пролегала железнодорожная линия, соединявшая центральную часть страны с ее окраиной — Дальним Востоком. Это была единственная ветка, которая соединяла две части страны. К тому же она пролегала вблизи советско-китайской границы. Не надо быть стратегом, чтобы понять очевидную истину: в случае военного конфликта между СССР и Китаем Китай запросто мог захватить железнодорожную ветку и таким образом отрезать советский Дальний Восток от центральной промышленной части страны. Проблема усугублялась еще и тем, что никаких других дорог и магистралей — ни железнодорожных, ни автомобильных — в тех краях не существовало. Оружие, продовольствие, промышленную технику можно было доставить на Дальний Восток только по железной дороге, пролегавшей вблизи советско-китайской границы, и никак иначе.

Поэтому строительство параллельной железнодорожной магистрали, то есть БАМа, которая проходила бы северней, подальше от границы, было для Советского Союза просто-таки насущной необходимостью как в военном, так и в промышленном плане.

Понимали это все: и советское правительство, и китайское, и, между прочим, правительства стран Запада. Казалось бы — какое дело западным странам до строительства Байкало-Амурской магистрали? Где Запад, а где советский Дальний Восток? Однако же это были довольно-таки наивные вопросы. Было западным державам дело до советского Дальнего Востока, было! А значит, было дело и до строительства БАМа. Для многих западных держав Советский Союз был врагом — вечным, заклятым. И отчего бы такого врага не одолеть не собственноручно, а с помощью третьей стороны, скажем, того же Китая? И пожинать затем богатые плоды такой победы? А чтобы Китаю сделать это было легче, необходимо ему помочь.

Как именно? Например, помешать строительству Байкало-Амурской магистрали. То есть разрезать гигантскую территорию Советского Союза на две части. Простая и вместе с тем гениальная мысль. Если вывести из строя железные дороги, соединяющие западную часть СССР с ее восточной частью, то восточная часть таким образом окажется беспомощной и парализованной. Бери ее голыми руками со всеми ее неисчерпаемыми богатствами! Воевать с паралитиком — это так просто и так заманчиво. Тем более не своими, а чужими руками!

Итак, Китаю в его устремлениях захватить восточную часть СССР надо помочь. Совсем немного — сорвать строительство Байкало-Амурской магистрали. Погасить рвение советского народа и его энтузиазм! Сделать так, чтобы речи и песни советских людей умолкли, а сами строители-энтузиасты врассыпную побежали во все стороны со своей «стройки века» — как они ее называют! И тогда дело можно будет считать сделанным. Стройка будет остановлена, артерия, соединяющая территории огромной страны, будет перерезана. Останется только подождать, когда китайцы приберут к рукам другую артерию — ту железнодорожную ветку, которая проходит вблизи границы. Ну, за этим, думается, дело не станет…

Кабинет был как кабинет — со стандартной мебелью, мрачного вида металлическим сейфом в углу, полузадвинутыми шторами, вентилятором с лениво шевелящимися лопастями под потолком. Единственное отличие от других подобных кабинетов — географические карты на стенах. Карт было несколько, они занимали сразу две стены. Все это были карты восточной части Советского Союза. Точнее сказать, не всей восточной части, а той, которая примыкала к советско-китайской границе. Карты были выполнены в разных масштабах, на некоторых из них были видны непонятные, разного цвета обозначения. Отдельным ярко-оранжевым цветом была изображена извилистая линия, начинавшаяся у озера Байкал и упиравшаяся в какую-то точку у побережья Охотского моря. На этой линии в нескольких местах значились другие непонятные обозначения, нарисованные красным цветом.

В кабинете было три человека — все мужчины среднего возраста. При внимательном взгляде легко можно было определить, что один из них начальник, а двое других — его подчиненные. У начальника было насмешливо-ироничное выражение лица, казалось, что он постоянно улыбается. Про себя подчиненные его так и называли — «смеющийся шеф». Или проще — «Веселый». На самом же деле начальник улыбался, а тем более смеялся исключительно редко. Это был въедливый, педантичный сотрудник разведки, и к своим подчиненным он относился так же въедливо и педантично.

— Вот, — сказал начальник, подходя к картам. — Это результат труда всего нашего отдела. Должен сказать, что труд был довольно-таки кропотливым и во всех смыслах непростым.

При этих словах подчиненные переглянулись между собой, а один из них даже усмехнулся едва заметной саркастической усмешкой. Дело в том, что любую работу, даже самую малозначительную, которую доводилось выполнять отделу, начальник непременно считал непростой и кропотливой. Даже если выполнять ее не составляло никакого труда.