от времени разрушались и второстепенные станции и перегоны. Как и на севере, интенсивность налетов постепенно возрастала, достигла пика в мае, а апофеозом железнодорожной войны стал массированный налет люфтваффе на Курск 2 июня (операция «Кармен»), во время которого важный узел был практически стерт с лица земли. Кроме этого, в апреле возобновилось минирование с воздуха фарватеров возле Кронштадта, р. Волги и других водных коммуникаций. Ну а на Крайнем Севере в марте – мае немцы осуществили серию налетов на Мурманск. Логическим завершением всех этих рейдов стала стратегическая воздушная операция «Кармен II» – серия массированных налетов на города Поволжья – Ярославль, Горький, Саратов, Астрахань и другие.
Битва за Кубань в апреле – июне 1943 г. проходила в период общей оперативной паузы на Восточном фронте и в этот время являлась, по сути, единственным сектором, где велись широкомасштабные боевые действия. Это позволяло люфтваффе в любой момент отправлять туда крупные силы авиации, на время оголяя другие участки. Данное обстоятельство также во многом определило успехи 17-й армии. Когда же началась Курская битва, оборона последней уже достигла такого совершенства, что отныне не требовала столь же мощной поддержки с воздуха.
Кубань фактически стала еще и полигоном для боевых испытаний истребителей Р-39 (которые впервые применялись в массовом количестве) и «спитфайр» (вообще впервые применялись на Восточном фронте). «На основе полученного боевого опыта можно сделать вывод, что самолеты “аэрокобра” и “спитфайр”, имеющие преимущество в вооружении по отношению к истребителям Ме-109 всех модификаций и ФВ-190, не только не уступают в основных качествах, а имеют преимущество», – говорилось в выводах о боевой работе 9-й ГИАД. С этим был отчасти согласен и немецкий ас Хельмут Липферт, одержавший в ходе войны 203 победы, в том числе 16 над Кубанью. «“Аэрокобра” была достойна нашего Bf-109», – так он охарактеризовал этот истребитель, который в тот период еще не получил массового распространения в ВВС Красной армии.
Во время воздушной битвы за Кубань полки, вооруженные Р-39, оказались более результативны, чем те, что воевали на машинах отечественного производства. Но при этом надо учитывать и специфику боевой работы разных частей. 16-й ГИАП, 45-й ИАП и 298-й ИАП большую часть времени занимались «расчисткой воздуха», патрулированием над линией фронта и прикрытием своих войск, в силу чего гораздо чаще имели возможность вести воздушные бои и одерживать победы, в отличие, скажем, от воевавших на ЛаГГ-3 летчиков 249-го, 805-го и 979-го ИАП, которые по большей части занимались рутинным сопровождением штурмовиков к цели и обратно. Кубань показала, что «аэрокобры» («спитфайры» широкого распространения в ВВС КА не получили) в силу своих особенностей (большая огневая мощь и главное – способность находиться в воздухе полтора часа) являлись наиболее подходящими самолетами для завоевания воздуха, в то время как те же ЛаГГ-3 и Ла-5 лучше подходили для роли истребителей эскорта.
Теперь несколько слов о летчиках, ставших героями кубанского неба.
У советского аса № 1 (по уровню известности) Александра Покрышкина славная боевая карьера, можно сказать, только еще начиналась. 14 июня, после того как летчик одержал свою 25-ю победу и стал на тот момент самым результативным асом ВВС КА (у Григория Речкалова было 24 личных и 2 групповых победы), командир 16-го ГИАП подполковник Николай Исаев подписал представление на награждение майора Покрышкина 2-м орденом Красного Знамени. В конце месяца летчику было начислено денежное вознаграждение в размере 5000 рублей за 100 боевых вылетов без поломок, аварий и потерь ориентировки на самолете в период с 9 апреля по 20 июня 1943 г. Соответствующая премия полагалась согласно приказу НКО № 0299 от 19 августа 1941 г. А вскоре указом президента США Франклина Рузвельта гвардии майор Покрышкин (по рекомендации маршала Новикова) был награжден американской медалью «За отличную службу» «за овладение самолетом “аэрокобра”, отличное выполнение на нем боевых заданий в борьбе с германским нацизмом!»
Кроме того, 18 июня подполковник Исаев уехал в отпуск, а исполняющим обязанности командира 16-го ГИАП назначил именно Покрышкина, что явно намекало на статус последнего. С ноября 1943 г. летчик официально стал заместителем командира полка, а в марте следующего года – командиром. Уже в июне 1944 г. Покрышкину было присвоено звание полковника, после чего он был назначен уже командиром 9-й ГИАД. После награждения третьей «Звездой» Героя Советского Союза 19 августа журнал «Смена» назвал его «лучшим летчиком Советской страны». И эта слава закрепилась за Покрышкиным на долгие годы (даже в 1980-е годы все школьники знали фразу «Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!»), несмотря на то, что в итоге он стал лишь 7-м советским асом по числу побед (46+3). После войны из-за (как считается) личного конфликта с командующим ВВС Московского военного округа Василием Сталиным Покрышкин не смог продолжить успешную карьеру в ВВС и далее служил в войсках ПВО. Там он дослужился до должности заместителя Главнокомандующего войсками ПВО СССР. Тот факт, что Покрышкин занимал самые высокие посты (параллельно возглавлял Центральный комитет ДОСААФ, являлся кандидатом в члены ЦК КПСС в 1976–1985 гг.), был лично знаком с Брежневым и при этом воевал на (точнее над) Малой земле, конечно же, тоже сыграл важную роль в том, что роль и заслуги известного аса были значительно преувеличены.
Григорий Речкалов в итоге выиграл соперничество с Покрышкиным по числу побед, став к концу войны 2-м по результативности советским асом после Ивана Кожедуба (61+4). С 15 июля 1944 г. по 28 февраля 1945 г. Речкалов являлся врио командира своего родного 16-го ГИАП, но окончательно в этой должности утвержден так и не был. После войны он дослужился до звания генерал-майора и должности начальника отдела боевой подготовки Новосибирского корпуса ПВО. Интересно, что после увольнения в запас в 1961 г. бывший летчик поступил на заочное отделение факультета журналистики МГУ.
Старшему лейтенанту Александру Лавренову из 291-го ИАП только за период с 21 апреля по 31 мая было записано 16 личных и 3 групповых победы. Его однополчанин лейтенант Василий Конобаев с 27 апреля по 3 июня, согласно советским данным, сбил лично 16 немецких самолетов и еще 2 в группе. Однако, в отличие от героев-покрышкинцев и героев 298-го ИАП, которых командование 4-й воздушной армии щедро осыпало наградами, оба летчика получили звание Героя Советского Союза только весной следующего года (26 марта и 13 апреля 1944 г. соответственно). До победы оба не дожили. Василий Конобаев погиб 18 сентября 1944 г., а Александр Лавренов – 26 марта того же года – прямо в день присвоения ему высокого звания.
