Вступить в прямой бой с главными русскими и шведскими силами также не получилось. Зная о превосходстве в бою польской панцирной конницы, Скопин, как и в сражении под Калязиным монастырем, расположил своих людей в острожках, на хорошо укрепленных позициях. Атакующий противник рассеивался пушечным и ружейным огнем. Маневрируя, тушинцы пытались выманить русские войска из острожков, но безрезультатно. Простояв под Александровской слободой до наступления сильных холодов, Роман Рожинский вынужден был уйти, отбиваясь от наводнивших весь край отрядов Скопина[170].
В ноябре 1609 года «в сход» к Скопину пришел со своим 6-тысячным войском давно ожидаемый им боярин Федор Иванович Шереметев. В результате силы правительственных войск, действующих к северу от Москвы, возросли. С приходом Низовой рати Шереметева численность теперь уже настоящей армии Скопина достигла 18 тыс. человек[171]. Тогда же в Александровскую слободу пришла 3-тысячная рать князя Ивана Семеновича Куракина и князя Бориса Михайловича Лыкова, составленная из воинов Государева двора[172]. Вместе с этими ратными людьми армия, готовящаяся к последнему удару, насчитывала уже 21 тыс. человек.
В последнее время решение Скопина присоединить к своей рати почти все оставшиеся в стране вооруженные силы считается ошибочным. Уход всех боеспособных войск в Калязин, а потом к Александровской слободе осложнил ситуацию в других местах, где продолжали действовать тушинские отряды. Узнав об переброске значительной части правительственных войск из восточного Замосковья к Скопину, противник активизировал свои действия в этом регионе. Базируясь в захваченном Суздале, полковники Александр Лисовский и Андрей Просовецкий ударили по оставленному Шереметевым Владимиру. Хотя сам город устоял, но посады вокруг него оказались выжжены. Опасность нависла и над Нижним Новгородом, в окрестностях которого действовали крупные тушинские отряды. Одним из них, пробившимся на север, 18 ноября 1609 года был взят город Котельнич в Вятской земле. Все эти действия, несомненно, координировались Лисовским из Суздаля. Тогда, желая уничтожить это разбойничье гнездо, Михаил Скопин направил в восточное Замосковье крупный отряд правительственных войск под командованием князя Бориса Михайловича Лыкова, князя Якова Петровича Барятинского и шведа Анцмира[173]. Поход оказался неудачным, как полагают исследователи, из-за того, что воеводы «задуровали», стали местничать друг с другом[174]. В результате Лисовскому и Просовецкому удалось отбить нападение правительственного отряда и удержать за собой Суздаль.
Но судьба кампании решалась там, где шла собранная по частям армия Скопина. Благодаря собственным военным дарованиям, а также произошедшему подъему земской освободительной борьбы на Севере и в Верхневолжских городах, воевода смог разорвать стянутое вокруг Москвы кольцо врагов[175]. 12 января 1610 года тушинские войска бежали из-под стен так и не покорившегося им Троице-Сергиева монастыря. Остатки сапежинцев ушли к Дмитрову, где их вскоре атаковали отряды русских лыжников. Не вступая в открытое сражение с польской кавалерией, они блокировали все ведущие в город дороги. Между тем к Дмитрову подтягивались и основные силы русского войска, в том числе дворовые полки Ивана Куракина и Бориса Лыкова. 20 февраля 1610 года грянул «великий бой». В ходе упорного сражения, которым руководили младшие русские воеводы, Григорий Валуев и Давыд Жеребцов, их воинам удалось овладеть острогом. В бою была уничтожена большая часть неприятельского войска. От полного уничтожения его спасли три сотни донских казаков, прикрывшие огнем отступление тающих на глазах гетманских полков. Уцелевшие сапежинцы укрылись в самом городе, но удержаться там надежды у них не оставалось. 27 февраля Сапега приказал зажечь Дмитров и, уничтожив тяжелые пушки, ушел на соединение со стоявшим под Смоленском польским королем Сигизмундом III[176].
Успех сопутствовал русскому оружию тогда и в других местах. Еще один отряд Скопина освободил города Старицу и Ржеву Володимерову.
В начале марта 1610 года польский воевода Вильчек сдал русским город Можайск. В Суздале был блокирован Лисовский, в Брянске – отряд пана Андрея Млоцкого. Опасаясь полного уничтожения, остатки войска Лжедмитрия II вынуждены были бежать из-под русской столицы в Калугу. 3 марта 1610 года гетман Рожинский ушел на соединение с Яном Петром Сапегой из Тушинского лагеря к Волоколамску. С собой он взял и пребывавшего в плену митрополита Филарета. По дороге отец будущего государя был отбит отрядом сторонников Василия Шуйского под командованием воеводы Григория Леонтьевича Валуева и доставлен в Москву 14 марта 1610 года. 11 мая Валуев выбил остатки войск противника из Иосифо-Волоцкого монастыря и, выполняя приказ, двинулся дальше на запад. Москва наконец решила помочь сражающемуся Смоленску и направила к нему двух воевод – князя Федора Андреевича Елецкого и упомянутого Григория Валуева. Они должны были поставить у Царева Займища острожек и ждать в нем подхода главных сил.
На самой восточной окраине тушинской зоны влияния, в Суздале, находился полковник Лисовский и атаман Андрей Просовецкий. Крушение подмосковного лагеря самозванца, казалось бы, поставило их в безвыходное положение. Но Лисовский умудрился вырваться из ловушки, совершив один из своих страшных рейдов. В мае он двинулся на Верхнюю Волгу, по дороге захватил и разграбил Ростов, потом взял Калязин монастырь. В бою за обитель погиб воевода Давыд Жеребцов, были убиты игумен Левкий и остальные монахи. Мощи преподобного Макария подверглись осквернению, а его серебряная рака, изрубленная на куски, стала добычей атаманов-молодцов[177]. Пройдя мимо Твери и Торопца, Лисовский и Просовецкий ушли в псковские места и разбили шведское войско, осаждавшее Ивангород. Местом своей новой базы полковник выбрал крепость Воронин, поскольку псковичи отказались впустить лисовчиков в свой город.
Начало русско-польской войны 1609–1618 гг. Осада Смоленска
Использовав в качестве предлога заключение русско-шведского союза против тушинцев, польский король Сигизмунд III, претендовавший на корону Швеции, узурпированную его дядей Карлом IX, объявил о начале войны с Россией[178]. Но поход против Московского государства был задуман польским королем еще до заключения русскими и шведскими представителями Выборгского договора о помощи против тушинских войск. Как уже сообщалось выше, сначала войну остановил рокош Зебжидовского, но вскоре после победы над внутренними врагами король вернулся к планам завоевания России. Уже в январе 1609 года сенаторы дали Сигизмунду III согласие на подготовку интервенции в пределы Московского государства. По-видимому, король надеялся на быструю и славную победу. Это отметил и коронный гетман Станислав Жолкевский, написавший в своих «Записках», что перед началом войны Сигизмунда III «обнадеживали, что Смоленск добровольно хочет ему покориться, и что теперь об этом хлопочет староста Велижский (Александр Гонсевский. – В. В.), которому уже для осады сего города обещано нисколько сот людей конных и пеших. Было упомянуто и о пане Сапеге, что когда он шел мимо Смоленска в Москву, то еще в то время эта крепость покорилась бы ему, если бы он захотел занять ее именем е. в. короля, а не обманщика (Лжедмитрия II. – В. В.)»[179].
Польский король Сигизмунд III. Гравюра XVII в.
9 сентября 1609 года 12-тысячная армия короля перешла русскую границу. 13 сентября был взят Красный, а 16 сентября к Смоленску подошли передовые польские части, которыми командовал литовский канцлер Лев Сапега. 19 сентября к ним подошли главные неприятельские силы. Через день началась осада крепости. Вскоре, уже после неудачного первого штурма города, к королевским войскам присоединились 10 тыс. черкас (запорожцев).
Польской интервенции против России придавала исключительное значение римская курия. Неслучайно папа Павел V, по обычаю первых крестоносцев, благословил меч и шлем польского короля, присланные в Рим перед началом похода. На все время войны с Россией было получено освобождение от постов на армию в 40 тыс. человек.
Однако с ходу овладеть Смоленском королевской армии не удалось. Оборону крепости возглавил воевода Михаил Борисович Шеин и его помощник, второй воевода, князь Петр Иванович Горчаков. Они сумели задержать поляков под смоленскими стенами почти на два года.
Город был хорошо укреплен. Его стены и башни строились 16 лет, с 1586 года по 1602 год. Руководил работами выдающийся фортификатор, сын тверского плотника Федор Конь (Савельев). Город теперь окружала мощная каменная стена с 38 башнями высотой до 10 саженей (21 м). Самой высокой и укрепленной из них была Фроловская, находившаяся ближе к Днепру; она возвышалась на 15,5 саженей (33 м). Девять башен (Фроловская, Молоховская, Лазаревская, Крылошевская, Авраамиевская и Еленевская (Еленинская, позже Никольская), Копытицкая (Копытенская), Пятницкая и Пятницкая водяная) были проездными, то есть имели ворота. Три из них имели опускающиеся железные решетки («герсы»). Протяженность крепостной стены составляла 6,167 верст (6,5 км), толщина – 2,5–3 сажени (5–6,5 м), высота – 6,1–8,8 саженей (13–19 м). Фундамент этой цитадели, облицованный на высоту 1–3 м крупным белым камнем, Федор Конь заглубил более чем на 2 сажени (4 м). Это обстоятельство в случае начала осады Смоленской крепости призвано было затруднить противнику ведение минных галерей. Для обнаружения таких подкопов снаружи на удалении 2–5 саженей (8–10 м) от крепостной стены зодчие оборудовали так называемые «слухи» – крытые траншеи глубиной более сажени и шириной до 2 аршин. Их стенки обшивались жердями, а перекрытие состояло из накатника, засыпанного слоем земли в 1 аршин[180].
