Не желая приближаться к своему «клаймору», я дёрнул за провод и подтащил мину, словно рыбу. Слава Богу, она ни за что не зацепилась. Мы не то, чтобы прямо убежали, но определённо двигались быстрее, чем ходили обычно. Капитан выглядел слегка заинтересованным, но не слишком сильно. Насколько мне известно, наши планы на тот день никоим образом не поменялись из-за замеченных мной ВК.
Как оказалось, нашим планом на тот день стала зачистка на 5800 метров, на которой мы не нашли даже окурка. Самое смешное началось, когда поход закончился. Там поблизости не было ни ровных мест, ни рисовых полей, но командование решило, что мы должны получить снабжение с помощью вертолёта. Возможно, там было что-то полусрочное вроде батарей для раций или новых карт. Так или иначе, нам надо было вырубить посадочную площадку в пятьдесят квадратных метров. Половина роты стояла на охране, а остальные рубили всё подряд топорами и мачете, словно полоумные садовники.
Примерно через час ландшафтного дизайна мы получили участок, достаточно очищенный от растительности. Осталось единственная помеха для посадки вертолёта. Возвышаясь подобно великим египетским пирамидам, посреди нашей предполагаемой посадочной площадки стоял муравейник в шесть футов высотой и трёх футов толщиной у основания. Этот сталагмит состоял из какого-то секретного цементоподобного вещества, формулу которого знают только муравьи. Он был твёрдым и прочным, как бетон, и мог бы остановить танк. Мы по очереди молотили его топорами и лопатами, пока не посинели. Результаты были в лучшем случае незначительны. Муравьи лазили туда и сюда через дыру на вершине муравейника, и их деятельность к этому времени оживилась. Мы расширили дыру лопатой и запихали туда два «клаймора» и несколько кусков С-4. Хьюиш отрезал кусок запального шнура на тридцать секунд, так что у нас осталось достаточно времени отбежать и спрятаться. Я смеялся, пока бежал, вспоминая, как в детстве засовывал петарды в муравьиные норы, и думая, что на этот-то раз я точно одержу победу.
К моему удивлению, после оглушительного взрыва, когда рассеялся дым, оказалось, что муравейник по-прежнему стоит на месте. Он треснул пополам по вертикали, две половины стояли отдельно в виде торчащей из земли буквы V. Все муравьи исчезли, превратившись в лёгкую дымку. Потребовались усилия нескольких человек, чтобы свалить остатки, по одному за раз. Вуаля, посадочная площадка.
В ту ночь засадой командовал мистер Слепой Поводырь, Том Джеймисон. Очень хорошо, что мы закончили посадочную площадку, подумал я, она нам пригодится, чтобы улететь отсюда на медэваке ещё до конца патрулирования. Это был натуральный кошмар.
Покинув периметр, мы отошли примерно на тысячу метров по холмистой местности, заросшей шестифутовой слоновой травой, и прибыли на то место, где, как мы думали, должны были находиться. Расстояние показалось необычно длинным. В засадах мы обычно не отходили на целый километр от остальной роты. Как обычно, перед выходом командир отделения, Джеймисон, показал артиллерийскому взводу на карте наше предполагаемое место засады. Они, в свою очередь, отметили несколько мест на карте, куда мы могли вызывать артиллерийский или миномётный огонь, чтобы точно определить наше положение или управлять обстрелом врага, если попадём в неприятности. В ту ночь эти точки были обозначены женскими именами.
Когда мы расположились в засаде, Джеймисон запросил по радио один снаряд в точку Мейбл, в трёхстах метрах к югу от нас. БУМ! Снаряд приземлился в пятистах метрах к востоку. Джеймисон сверился с картой, крутанулся на 360 градусов, перевернул карту вверх ногами, повернулся ещё на 360 и запросил снаряд в Салли, триста метров к востоку. БУМ! Этот приземлился далеко к северу. Мы заблудились. К этому времени солнце село, а луна светила так тускло, что карту легче было бы читать по Брайлю. Таким образом, не было смысла дальше болтать по рации. Настало самое время ставить повозки в круг. Мы поднялись на вершину ближайшего холмика и расположились оборонительным треугольником среди высокой слоновой травы.
Это была уже не засада. Мы просто прятались. Заблудиться означало остаться без артиллерийской поддержки в случае нападения, без спасательных вертолётов, если нас ранит, и без возможности вызвать роту на помощь, если нас окружат. Мы крупно влипли.
От меня не ускользнула серьёзность ситуации, но ужас не вселился в моё сердце и я не дрожал в предчувствии, по крайней мере, в первую половину ночи. В часы дежурства я сидел, скрестив ноги, и писал в дневник, беспечный, как мистер Магу30, хотя воображаемое ядро со свистом проносилось мимо, в дюйме от моей головы, снося неосторожных прохожих и толстые кирпичные стены, а я оставался невредим. Обычное дело. Я был невежественным дурачком.
Около полуночи уютная атмосфера моего гнёздышка среди слоновой травы начала испаряться, потому что слева послышались приближающиеся шаги. Временами я слышал приглушённое позвякивание снаряжения. Шаги, однако, вскоре превратились в шорох многих пар ног, которые были так близко, что не было времени будить Джилберта и Смиттерса, остальных членов засады. Я тихо повернулся на 180 градусов, лицом внутрь треугольника, и переложил винтовку в левую руку. Теперь вьетконговцы приближались ко мне справа, двигаясь сквозь нашу позицию и не зная, что мы там. Всё так же медленно отходя назад и поднимая винтовку, я навел ствол с лицо первого идущего, их головного, и задержал дыхание, окаменев. В его глазах отражался лунный свет, и я рефлекторно прищурился, чтобы он не увидел отражения в моих. Когда он проходил мимо, в трёх футах передо мной, я словно застыл. Теперь моя винтовка была нацелена на второго проходящего. В течение примерно полуминуты целый взвод ВК прошагал мимо меня. Задним числом я мог оценить их численность примерно в десять человек.
В тот момент у меня не хватило ума пересчитать их. Они уже, наверное, добрались до другой провинции, прежде чем я смог выдохнуть и ослабить хватку винтовки. Я не знал, плакать мне, насрать в штаны или проблеваться. Я чувствовал позывы ко всему перечисленному. Случай был ужасный, просто ужасающий. Я думал, они сейчас меня убьют. Мой мозг перенапрягся, пытаясь что-нибудь придумать. О стрельбе по ним не было и речи. Для нас стало бы самоубийством, если бы они, оказавшись внутри нашего треугольника, стреляли в нас, а трое джи-ай — с них и друг в друга. Я думал быстро, ничего не придумал, ничего не сделал и это сработало. Я, словно мистер Магу, остался невредим, но уже больше не думал, как мистер Магу.
Когда мой час дежурства прошёл, я разбудил Смиттерса, но решил не рассказывать о том, что было. Это вызвало бы слишком много разговоров и слишком много шума. Утром, к моему удивлению, я обнаружил, что никто не слышал, как взвод ВК прошёл сквозь нашу позицию. Когда я осветил им ночные события, они выразили лишь умеренный интерес, как будто раз всё закончилось, то и говорить не о чем. Что за сборище тупиц! Их просто ни капельки не тронул этот определённо примечательный эпизод.
На следующий день ленивый двухкилометровый марш вывел нас к дороге, где нас подобрали прибывшие грузовики. К счастью, нам выделили достаточно времени на пеший поход, так что мы не отстали от графика, когда я задержал всю нашу колонну, налетев на муравьиный мегаполис. Это было гнездо величиной с баскетбольный мяч, шарообразное, с наружными стенками из ярко-зелёных листьев. Внутри жили тысячи кусачих красных муравьёв. Гнездо висело на кусте футах в шести над землёй.
На них постоянно кто-то натыкался и ломал. Сегодня настала моя очередь. Гнездо лопнуло, словно Шалтай-Болтай и осыпало меня муравьями. Они повели себя скверно и принялись жалить меня, как будто я был муравьедом с длинным языком. Каска и винтовка упали на землю, потому что я судорожно вертелся, пытаясь освободиться от рюкзака, жилета и рубашки. Колонна впереди меня двигалась дальше, те, кто стоял рядом, предложили помочь. Где они были раньше?
Задержка получилась не слишком значительная, может быть, минута или две. Альварес вернулся посмотреть, что со мной случилось. К этому времени я уже надевал разгрузочный жилет и готовился идти дальше. Тем не менее, он выглядел недовольным, сердитым, покачивал головой в знак неудовольствия от задержки, и громко говорил, что однажды из-за меня мы все окажемся в жопе. Мне его поведение показалось несколько наигранным.
Вернувшись на обед в Лонг Бинь, мы получили горячую еду и холодное пиво, «Хэммс». В этом уголке мира пиво всегда было «Хэммс» или «Пабст Синяя Лента». Нам сказали не пить больше двух штук. Затем мы проследовали к южному концу Лонг Бинь, где нам предстояло расположиться на ночь. Несколько местных майоров и полковников зашли поручкаться с нашим новым командиром роты, капитаном Бёрком. Они были из G-2, разведывательной службы, и сказали, что ВК изо всех сил пытаются взорвать склад боеприпасов в Лонг Бинь. Поэтому они импортировали подразделения наподобие нашего для проведения дополнительных зачисток и устройства большего числа ночных засад. Затем прозвучало откровенное обсуждение участия АРВН в задачах, которые изначально должны были быть сугубо внутренними вопросами. Прискорбное положение дел. Этим парням вроде полагалось быть на нашей стороне.
