Нам удалось проехать, а сотрудникам службы наружного наблюдения оставалось только кусать себе локти, глядя на то, как мы красиво, не нарушая правил дорожного движения, уходили от них. Обвинить нас в преднамеренном отрыве они не могли.
Можете себе представить, как мы развеселились, когда влились в плотный и многорядный поток машин. Так и хотелось крикнуть: «Догоняйте, ребята!»
Все, что было запланировано, мы сделали. И когда мы с одним из товарищей в восемь часов вечера приехали домой, машина «наружки» ждала нас на противоположной стороне улицы. После того, как мы поставили машину в гараж, она уехала. Сотрудники наружной разведки тоже люди, их, как и нас, ждут жены и дети, им тоже надо отдыхать.
Понятие о конспирации у сотрудников службы наружного наблюдения было, мягко скажем, примитивным. Контрразведчики, работавшие против советских дипломатов, ожидая, когда объект наблюдения выйдет из посольства, собирались в кафе на ушу улиц Гренель и Бак. Мы ежедневно посещали его, и с его хозяином, французом, и его женой, веселой и доброжелательной итальянкой, у нас были самые добрые отношения. Нам нравилась их приветливость, а они видели в нас постоянных клиентов, которыми надо дорожить. Сидя у стойки, мы частенько беседовали с ними на самые различные темы. И как-то мои коллеги заметили, что в кафе много клиентов-мужчин, которые, судя по их поведению, знакомы друг с другом. И тут экспансивная итальянка вдруг сказала: «Да разве это клиенты? Они чашку кофе за весь день не закажут. Эти господа за вами бегают. А в дождь и холод тут греются, да одежду сушат. Противно на них смотреть. Мы с мужем их гоняем, а они все равно лезут. Надоели». Такой вот получился у моих коллег полезный разговор с хозяйкой кафе.
Под наружное наблюдение мы попадали не только в Париже, но и на периферии. Несколько раз но делам службы мне приходилось выезжать на восток страны — в Реймс, Верден, Мец. Это, кстати сказать, почти такой же популярный туристический маршрут, как на Лазурный берег. До Реймса, главного города провинции Шампань, появившегося в галло-римскую эпоху на перекрёстке торговых путей, и знаменитого теперь оставшимися от той эпохи руинами древних построек, собором, строительство которого было начато в 1211 году и закопчено лишь в XIV веке, производством шампанских вин и шерстеобрабатывающей промышленностью, ведет очень живописная «королевская дорога». Это название она получила потому, что с половины XI и до середины XIX века по ней ездили все французские короли и императоры на коронацию в Реймсский собор.
Для нас — русских — Реймс памятен тем, что в 1916–1918 годах в тяжелейших боях под Верденном и на холмах Шампани, сражались, защищая Париж от немецких войск, солдаты и офицеры Русского экспедиционного корпуса. И тем, что 7 мая 1945 года в здании его Военно-исторического музея представители вероломных союзников — командование американских, английских и французских войск — подписали сепаратный, без участия Советского Союза, акт о капитуляции Германии. В ответ на это последовал жесткий ультиматум Сталина. Союзникам пришлось забыть про этот акт и подписать 9 мая окончательный Акт о полной военной капитуляции Германии в пригороде Берлина Карлсхорсте на наших условиях и на нашей территории.
Моему коллеге в Реймсе предстояло провести встречу с цепным агентом. И, чтобы легче провериться, мы решили въехать в город не по главной, а по второстепенной дороге. Во-первых, потому, что на дороге с небольшим движением это легче сделать, и, во-вторых, нам казалось, что если местные спецслужбы предупреждены о нашем возможном появлении в городе, то, скорее всего, они будут ждать нас на главной дороге. Возможно, что тот же ход мыслей, но в обратном направлении, был и у французов. И они перекрыли второстепенный путь: нас взяли под наблюдение в сердце винодельческого района— в городке Эперней, что в 26 километрах от Реймса.
Мы понимали, что отрыв от наблюдения может закончиться для нас как минимум расшифровкой, а как максимум — провалом: у местных спецслужб достало бы сил перекрыть все выезды из города и устроить на нас облаву. Встреча срывалась, это было ясно. А теперь нам не оставалось ничего другого, как играть привычную роль любознательных туристов. Мы посетили собор Нотр-Дам, осмотрели дворец То — резиденцию королевской семьи во время пребывания в Реймсе, и с аппетитом пообедали на веранде маленького уютного ресторанчика. Там же, с картой в руках, обсуждали дальнейший маршрут.
«Гулять, так гулять! Едем в Верден, — решили мы. — А заодно и „друзей“ прокатим. Вдруг они, запятые службой и домашними делами, там еще не бывали. Это всего километров 120, и по автостраде чуть более часа езды».
Покинув ресторан, уже подходя к машине, я увидел, как но противоположной стороне улицы идет хорошо известный мне чехословацкий коллега. Кого ждали контрразведчики в Эпернсе? Нас или его? А может, и нас, и его? Видел ли нас мой друг, и было ли за ним наблюдение, я не знаю. Как хотелось остановить его и сказать, что рядом бригада наружного наблюдения, но сделать этого я не мог. Подойти — значило привлечь к нему внимание контрразведчиков.
Развернувшись не торопясь, чтобы не нервировать «друзей», тем более что машина у нас была более мощная, чем у них, мы поехали в Верден. При выезде на автостраду увидели ту же автомашину, что взяла нас под наблюдение в Эпернсе, только теперь в ней была еще женщина.
Надо отдать должное французским «коллегам»: они с таким же, как и мы, интересом осматривали дворец епископа, в котором находится великолепная библиотека древних рукописей и миниатюр, прошли вместе с нами по укреплениям и заросшим травой траншеям Первой мировой войны. Там же огромное военное кладбище — уходящие вдаль длинные ровные ряды белых каменных крестов. Под Верденом Франция потеряла 400 тысяч солдат и офицеров. В одном из боев там был тяжело ранен молодой офицер Шарль де Голль и в бессознательном состоянии попал к немцам в плен. В Вердене поставлен величественный памятник Победы. В его траурном зале хранятся триста больших книг, на страницах которых записаны имена всех павших там солдат, офицеров и генералов.
А вот рассказ одного из наших друзей — военных разведчиков, о том, как они в пути «подружились» с бригадой наружного наблюдения (было это в 1957 или в 1958 году).
«Мы ехали на юг Франции, где надо было провести пару операций но связи с агентурой. Выехали рано, по холодку. Лето было в разгаре, и французскому МИДу мы заявили, что едем к морю, не назвав конкретный пункт. Контрразведка, видно, что-то заподозрила, и еще до выезда из Парижа мы обнаружили за собой „хвост“. Нс возвращаться же домой из-за этого! Путь дальний, может, где-нибудь или они нас потеряют, или мы их.
Дорога свободная, машина хорошая, едем с ветерком. Проехав километров 70, остановились заправиться бензином. „Друзья“ тоже завернули на автозаправку, но с другой стороны. Какое-то время после остановки они ещё провожали нас, а потом отстали. Удивительно, проехали 80 километров и бросили. Случайность или хитрость с их стороны с целью притупить нашу бдительность? Продолжаем свой путь. Впереди Орлеан. Если это была хитрость „наружки“, нас должна встретить на въезде и взять под наблюдение местная бригада. Посмотрим, а пока, как люди любознательные, наметили план осмотра достопримечательностей Орлеана. Он того стоит.
Поездки по незнакомому городу очень удобны для проверки: всегда можно остановиться, кого-то о чём-то спросить и в то же время посмотреть, какие автомашины находятся позади, и как ведут себя их водители и пассажиры. На этот раз выявить „наружку“ в городе не удалось. Похоже, что контрразведчики поняли наши намерения и не захотели расшифровываться. Нас взяли под наблюдение на выезде из города и сопровождали километров пятьдесят, а потом оставили, поручив дальнейшую „заботу“ о нас контрразведке следующего на нашем пути города. За Орлеаном был Шатору. Всё повторилось: взяли, бросили, в Лиможе подобрали. Там мы и заночевали.
Утром выехали из отеля в сопровождении наружного наблюдения. Слежка велась открыто. Можно сказать, демонстративно. Машина „наружки“ шла в том же режиме, что и мы, останавливалась там же, где и мы, а один раз мы с нашими „ангелами-хранителями“ пили кофе за соседними столиками на террасе кафе. Встали и ушли из кафе одноврсмсшю, а расплачивались за кофе в разнос время: они сразу же, как только его принесли, а мы — когда выпили.
Нам надо было попасть в окрестности Бордо. До него оставалось не так уж далеко, а избавиться от „попутчиков“ не могли. Что делать? Решили ехать до Перигё, а там будет видно. Дорогой заливали бензин, пили кофе, расспрашивали местных жителей о достопримечательностях и осматривали их. „Попутчики“ оказались верными друзьями, и все время были рядом.
Вот и Перигё.
— Что будем делать? — спрашиваю я своего коллегу.
