Ознакомительная версия.
В результате системного подхода и анализа информации о деятельности американских спецслужб, направленной на получение сведений об испытаниях ракетной техники и систем ПВО, в центральном аппарате 3-го Главного управления обратили внимание на участившиеся полеты американских разведывательных самолетов типа «Орион» и РС-135 в нейтральных водах над Тихим океаном. На первом этапе их появление напрямую не увязывалось пусками БРК «Тополь», «Скальпель» и «Сатана» — в том районе находилось немало других важных военных объектов, за которыми американская сторона могла вести радиоэлектронное наблюдение.
Время шло, в особом отделе полигона Кура, так же как и в других подразделениях КГБ, находившихся на Камчатке, продолжали накапливать информацию о разведывательных полетах американских РС-135. В отдельные дни, когда наиболее интенсивно проводились пуски ракет, в небе у берегов Камчатки, как правило, дежурило по несколько пар воздушных разведчиков. Анализ статистики этих полетов уже не оставлял сомнений у руководителей особого отдела в том, они напрямую связаны с испытательной деятельностью. Свои доводы они изложили в докладной записке, направленной в 3-е Главное управление. Там их посчитали обоснованными, и на полигон вылетел сотрудник центрального аппарата подполковник В. Служилин.
Вместе с контрразведчиками особого отдела полигона и техническими специалистами он проанализировал сложившуюся ситуацию, а также данные за предыдущие два года наблюдений за полетами американских разведывательных самолетов. В итоге был сделан вывод о том, что их целью являлся радиотехнический съем информации о количестве головных частей, имитаторов боевых блоков, точности их попадания в цель, а также аэродинамических и других характеристик.
Последующий, более тщательный, контроль за полетами американских самолетов-разведчиков подтвердил эту версию и выявил еще одну важную особенность, которая заставила контрразведчиков буквально похолодеть. С завидным постоянством «Орион» и РС-135 появлялись в районе барражирования за час-полтора до падения имитаторов головных частей на полигон Кура. Первая мысль, которая тогда возникла у Служилина и его коллег, была о том, что где-то в Генеральном или Главном штабе РВСН мог затаиться агент ЦРУ или РУМО, сообщавший о времени запусков ракет с Байконура, Капустина Яра или Плесецка. Такая его информированность и оперативность в передаче информации американской разведке заставляла предположить, что, вероятнее всего, он находился в святая святых военного ведомства — Генштабе.
На его поиск были брошены лучшие силы Комитета. Генерал Ю. А. Николаев и его коллеги из других управлений Комитета пришли к следующему выводу:
«…В этой ситуации вопрос установления источника утечки информации о проводимых испытаниях для нас, контрразведчиков, встал со всей остротой. Тщательная проработка и чекистская оценка практики планирования и согласования пусков между министерствами, конструкторскими организациями, главным командованием РВСН и руководством полигонов, реальная динамика испытательных работ, существующий порядок принятия окончательных решений на пуски, а также других особенностей, связанных с подготовкой и осуществлением очередных запусков, давали основания не рассматривать агентурную версию утечки секретов. Она была нереальной. Скорее всего, в данном случае имел место перехват информации техническим путем…»
(Ю. Николаев. «Будни военного контрразведчика». Изд-во «Русь», 2005).Эту версию утечки информации об испытаниях он доложил первому заместителю начальника 3-го Главного управления генерал-лейтенанту Александру Матвееву. Опытный контрразведчик, в годы войны прошедший суровую школу в Смерше, посчитал аргументы Юрия Алексеевича убедительными — шпионажем здесь действительно не пахло — и согласился с его выводами.
Из них следовало: о сроках и времени пуска ракет американская разведка могла знать из радиоэлектронного перехвата телефонных разговоров, ведущихся военными и гражданскими специалистами по каналам засекречивающей аппаратуры связи (ЗАС). В силу своих конструктивных особенностей она не обеспечивала гарантированную защиту передаваемой по ее каналам информации, а при тех технических возможностях, что имелись у американской разведки, ее перехват и расшифровка могли осуществляться в режиме текущего времени и затем «выстреливаться» на спутник. Становилось понятно столь оперативное появление в районе полигона Кура разведывательных самолетов.
Но версия военных контрразведчиков об электронном характере утечки информации по испытаниям ракет требовала фактического подтверждения. Опираясь на проведенные специалистами лабораторные исследования, генерал Николаев и подполковник Служилин по указанию Александра Ивановича Матвеева подготовили письменную информацию командованию РВСН. Изложенные в ней доводы убедили главкома генерала армии Владимира Толубко, а потом и руководство Генерального штаба в необходимости осуществления масштабных организационно-технических мер, направленных на выявление канала утечки секретных сведений и надежную его защиту.
По мнению Юрия Алексеевича:
«…Военным руководством сообщение было оценено как весьма серьезное. В соответствии с принятым решением, выделенными офицерами-операторами Главного штаба с нашим участием был спланирован и проведен ряд экспериментов, суть которых сводилась к передаче на «Куру» обычным путем дезинформационных сведений о пусках, которых в действительности не было. Американцы прилетали как всегда. В других случаях, когда команды передавались только шифром, самолеты не появлялись. Это убеждало в том, что утечка происходит за счет линий связи, слабо защищенных аппаратурой временной стойкости. Однако ввиду большой протяженности линий связи поиск и обнаружение конкретного места съема информации затягивались…»
(Ю. Николаев. «Будни военного контрразведчика». Изд-во «Русь», 2005)Охота на американскую «Камбалу» — такое кодовое название получила эта операция — была взята на личный контроль руководством КГБ СССР. В 3-м Главном управлении в срочном порядке приступили к разработке оперативных и организационно-технических мер, направленных на ограничение возможностей американской разведки по получению информации об испытаниях ракет. Тем не менее, несмотря на то что значительная часть переговоров, связанных с подготовкой и проведением пусков на полигоне Кура, теперь велась с помощью шифрованной связи, РС-135 по-прежнему, правда, уже не с такой частотой, продолжали появляться в небе у берегов Камчатки.
Прекратить пуски ракет и тем самым сорвать программу поставки в войска ракетных комплексов ни командование РВСН, ни тем более руководители военной контрразведки не имели права. Решение о сроках испытаний и постановке БРК на боевое дежурство принималось на самом верху — в Политбюро ЦК КПСС. Только оно было вправе их отменить или перенести на другое, более позднее время. Закрыть же небо от электронных щупальцев американской разведки непроницаемым щитом — таких возможностей ни военные, ни технические специалисты не имели. Оставался единственный выход: как можно скорее отыскать электронного «жука», который исправно снабжал информацией американскую разведку.
В этих целях в 3-м Главном управлении была создана оперативная группа во главе с генералом Николаевым. Впереди ее ждала кропотливая, требующая большого терпения и выдержки работа. С помощью технических специалистов контрразведчикам предстояло обследовать десятки тысяч километров линий связи — от стынущего в холодах Плесецка, изнывающих от невыносимой жары Байконура и Капустина Яра и до Куры. И не просто обследовать, а буквально «процедить» каждый метр кабельных линий, чтобы отыскать электронную закладку американской разведки, которая, присосавшись к ним, скачивала информацию, и потом «выстреливала» на спутник.
Эта работа дополнительно осложнялась еще и тем, что, как отмечал Юрий Алексеевич: «…На некоторых участках линий связи проложенных кабелей не имелось, ввиду чего применялись радиорелейные вставки, где информация реально могла перехватываться с помощью спутника. Нельзя было исключать и непосредственного подключения где-либо к кабелю, особенно на подводном его участке, на дне Охотского моря…»
День за днем, километр за километром оперативно-технические группы КГБ и Министерства обороны тщательно обследовали линии связи и упорно продвигались на восток. Мимо их внимания не проходила ни одна подозрительная мелочь — радиоэлектронная закладка могла быть закамуфлирована под что угодно. Ею мог оказаться «пенек», поставленный вблизи пункта ретрансляции или усиления сигнала. Кстати, один такой радиоэлектронный «пенек» незадолго до этого был обнаружен в Подмосковье, вблизи пункта боевого управления системой ПВО. Имел он американское происхождение.
Ознакомительная версия.
