Эшколя в необходимости ликвидировать Ясира Арафата и еще нескольких руководителей ФАТХа. Исполнить это было решено с помощью писем, в каждое из которых будет вложено двадцать граммов взрывчатки — достаточно, чтобы убить человека. Письма нужно было отправить из Бейрута, чтобы на них были марки и штемпели местной почты. И вот Сильвия поехала в Бейрут, купила марки и бросила конверты в ливанские почтовые ящики. Они дошли до адресатов, но результаты оказались мизерными: одни письма не взорвались, другие вызвали у адресатов подозрения и были вовремя обезврежены. Лишь несколько арабов получили легкие ранения. Операцию отменили.
Сильвия вернулась в Париж, но вскоре ее снова начали отправлять на миссии одну за другой. Она много раз ездила в командировки по заданиям Луи Дельма, но чаще все же выполняла миссии Моссада. Из Парижа она летала в Дамаск, Багдад, Амман и Каир, даже в Северную Африку. Под защитой личины Патрисии Роксборо она собирала развединформацию и даже участвовала в силовых акциях против террористических ячеек. Под видом фотографа девушка посещала лагеря палестинских боевиков в Иордании и Ливане. Она всегда оставалась вне подозрений, даже в тех случаях, когда в некоторых арабских странах объявлялось чрезвычайное положение. Говорят, пятого июня 1967 года она стояла на балконе своего каирского отеля и наблюдала за тем, как самолеты ВВС Израиля атаковали аэропорт, положив начало Шестидневной войне.
В 1968 году в свой тридцать первый день рождения Сильвия по заданию Дельма отправилась фотографировать спуск на воду нового прогулочного теплохода на реке Сене. Мероприятие, естественно, закончилось вечеринкой на борту. Смешавшись с празднующими, женщина обнаружила, что она там не единственный фотокорреспондент. На палубе Рафаэль познакомилась с симпатичным молодым человеком, светловолосым и голубоглазым, в руках у которого была профессиональная камера. Он представился Эриком Штрауссом (вымышленное имя), фотографом известного агентства «Магнум». Она заметила, что молодой человек заинтересовался ею, и не только как конкурентом… За столом они сели рядом. Он был умен, остроумен, рассказывал увлекательные истории о своих путешествиях и своем хобби — альпинизме. Он был младше Сильвии, ему было меньше тридцати, и он ей понравился. Очень понравился.
Жизнь Сильвии омрачало одиночество. Человеческого тепла и любви ей, вероятно, не хватало даже сильнее, чем другим амазонкам. Она писала домой, в ЮАР, письма, ни единым словом не намекавшие на ее настоящую деятельность, но полные тоски и любви. Однако переписка с родителями не могла развеять одиночество. Между миссиями она жила совершенно одна: у нее не было ни друзей, ни семьи, никого, кто составил бы ей компанию. Она одна гуляла по городу, одна ходила в кино, на концерты, в музеи… И тут неожиданно появился этот молодой человек.
Когда вечеринка закончилась, Эрик пригласил Сильвию на ужин, но та отказалась, опасаясь, что он окажется врагом, агентом под прикрытием, который пытается втереться к ней в доверие. Она взяла номер его телефона и пообещала позвонить. Но позвонила сперва Гемеру, своему куратору из Моссада. Она рассказала, что ей понравился Эрик Штраусс и она снова хочет увидеться с ним.
— Я проверю его, — сказал Гемер.
Моссад не поощрял личных отношений между своими сотрудниками и посторонними. Однако он не хотел лишать их последних остатков нормальной жизни. Сильвия была молодой, пылкой и романтичной женщиной. Кураторы решили, что если молодой человек окажется чист, то они не будут препятствовать их отношениям. Они запросили досье на него у немецкой разведки, Интерпола и французских спецслужб. Эрик Штраусс действительно оказался Эриком Штрауссом и не был замечен в подозрительных связях и занятиях.
Сильвии дали зеленый свет, и в тот же вечер она позвонила Эрику. Они пошли выпить и поужинать, а на десерт был визит в квартирку Эрика, окончившийся только утром. Сильвия покинула жилище Эрика влюбленной. Она вспомнила свои отношения с Аври в Порт-Элизабет и только сейчас осознала, что это была не более чем дружба. Но в Эрика она влюбилась по уши, и это было взаимно. Их связь превратилась в страстную любовь.
Они много времени проводили вдвоем. Иногда она говорила, что ей нужно уехать в командировку по заданию Дельма, но никогда не рассказывала, куда, зачем и надолго ли. Ему оставалось только примириться с ее загадочными вояжами. Сильвия страдала от необходимости скрывать правду от своего возлюбленного и через несколько лет пришла к начальству с оригинальной идеей.
Она сказала, что недавно Эрик уволился из «Магнума». Он ищет трудную и интересную работу. Почему бы не завербовать его в Моссад? Рафаэль думала, что таким образом рухнет последний барьер между ними.
Майк Харари некоторое время колебался, но в итоге согласился. Сильвия сказала Эрику: «Я знаю одну компанию, она занимается сбором информации разведывательного характера. Они ищут агентов, которые могли бы работать в Европе и, возможно, в других странах». Штраусс заинтересовался подробностями, но она ответила, что больше ничего не знает. Наконец Эрик согласился встретиться со «сборщиками разведданных». Несколько сотрудников Моссада встретили его в Париже и провели с ним собеседование. Затем его отправили в Израиль, где поселили в квартире Моссада на улице Блок в Тель-Авиве. Предварительные беседы продолжились на конспиративной квартире, где с ним работали специалисты Моссада и психолог. Кроме того, перспективному кандидату спецслужба даже организовала экскурсии по всему Израилю.
Эрик быстро понял, что его прощупывают перед вербовкой в Моссад. Также он узнал, что его девушка работает на израильские спецслужбы, и ее командировки перестали быть загадкой. Он дал согласие на предложение Моссада и после долгих месяцев подготовки вернулся в Париж в качестве сотрудника «Кесарии». Отношения между Эриком и Сильвией стали еще ближе, ведь теперь они могли говорить о своей работе.
Но очень быстро их эйфория испарилась. Руководство решило на несколько лет внедрить Эрика в столицу одного арабского государства в качестве резидента. Сперва Сильвия думала, что они смогут поддерживать отношения во время его визитов в Париж, но скоро стало ясно, что это невозможно. Им было запрещено переписываться и созваниваться, графики отпусков у них не совпадали, и постепенно они начали отдаляться друг от друга, а былые чувства угасли. По иронии судьбы именно вступление Эрика в Моссад привело к крушению их любви. Разочарованная Сильвия так и не простила себе свою инициативу. Ей было уже за тридцать, и теперь казалось, что ее мечтам о семье и детях не суждено сбыться.
Быть может, из-за этой неудачи, когда она влюбилась в следующий раз, то действовала уже иначе. Через два года в Париже она встретилась с молодым журналистом газеты London Times. Его звали Джон Суэйн, ему был всего 21
