Вскоре к нам прибыл новый комкор — генерал-лейтенант Никифор Васильевич Медведев. Встретились мы в штабе. Он пристально посмотрел на меня, спросил:
— Мы что, служили вместе?
— В Новосибирске. Я был начальником отдела пропаганды политуправления округа. Несколько месяцев.
— Да, да, помню.
Не скажу, что меня обрадовала эта встреча. Медведев за время моей короткой службы в Сибирском округе не оставил определенного впечатления. Вплоть до 1945 года он командовал Сибирским военным округом. Медведеву нельзя было отказать в личной храбрости, однако умения руководить современным общевойсковым боем, глубоко понимать его природу, чувствовать боевой пульс ему поначалу не хватало.
На четвертый или пятый день наступления у меня произошел с ним резкий разговор. Только что взяли село Сенья. Я заночевал в одном из полков на правом фланге корпуса. Рано утром звонит полковник Дакс — начальник штаба корпуса, просит приехать на КП. Еду и беспокоюсь. Дело в том, что ночью мы получили сведения: к противнику подходят свежие части. Разведка обнаружила на дорогах танковые колонны, идущие к линии фронта. В воздухе появились самолеты врага.
Ясно, что гитлеровцы готовят контрудар. Надо было изготовиться к отражению натиска врага. У противника много артиллерии, особенно минометов. Появились танки. Силы немцев наращивались из глубины. В таких условиях надо глядеть в оба, нельзя допускать малейшей промашки — она может обернуться катастрофой.
Подъезжаю к деревне Сенья. Мне известно, что здесь в церкви утром разместился КП корпуса. Оставил машину в боковой улочке и спешу на площадь. Здесь — три церкви. Подхожу к одной из них, спрашиваю связиста:
— Где генерал?
— Какой генерал?
— Командир корпуса.
— На этой колокольне... А на той — тоже сидит генерал, командир дивизии. На всех колокольнях — по генералу...
Ошеломленный, поднялся к Медведеву. Он в бинокль осматривает местность.
— Немцы шевелятся, — говорит.
До противника не более полутора километров. А тут на всех трех церквях — наблюдательные пункты. Причем на двух — НП дивизии, а одну комкор «забрал» себе, сюда же и штаб корпуса переместился. Стоило только по всей этой группе наблюдательных пунктов произвести артиллерийский или авиационный налет, как нарушится связь и управление войсками, штабы понесут ненужные потери. Больше того, поскольку передний край проходит буквально по окраине села, следовательно, и НП командиров полков и батальонов тоже где-то здесь, в этой деревне.
Я спокойно посоветовал создать глубину боевого порядка, рассредоточиться, оттянуть НГ1 дивизий и обеспечить надежное управление. Генерал отмахнулся: дескать, не мешай.
Я понял: мои советы не возымели действия. Тут же связался по «ВЧ» с командующим фронтом И. Е. Петровым (в это время корпус был подчинен непосредственно фронту). Доложил ему обстановку, попросил срочно вмешаться. Комкор присутствовал при этом разговоре, но стоял молча.
Через два часа принесли приказ. В нем давались указания, где разместить по глубине КП и НП корпуса и дивизий. Все стало на свои места. Полки и дивизии теперь имели необходимую глубину боевых порядков, спокойно готовились к отражению контрудара.
Не знаю, понял Медведев свою ошибку или нет, но мне тогда очень хотелось, чтобы он уяснил, что таких промахов в бою допускать нельзя.
Вскоре обходным маневром со стороны Нижни — Медзев наши дивизии взяли Мольдаву и ряд мелких населенных пунктов. Создалась возможность выйти к Кошице с юга.
16 января последовала мощная контратака противника. Пленные показали, что в контратаку были выброшены войска, снятые из-под Кошице. Корпус выстоял.
19 января после мощной артиллерийской подготовки и авиационного удара штурм Кошице начал 3-й горнострелковый корпус. Мы ударили с юго-запада. Во второй половине дня в городе уже шли ожесточенные уличные бои. К вечеру Кошице был полностью очищен от врага.
Взятие этого важного промышленного и административного центра сыграло немалую роль в освобождении Чехословакии. В Кошице сразу же вслед за передовыми частями прибыло правительство молодой республики. Этот город стал в те дни своеобразной столицей Чехословакии. Здесь была опубликована Кошицкая программа первого послевоенного чехословацкого правительства, по существу, определившая пути строительства чехословацкой Народной армии.
Город Кошице стал центром политической жизни освобожденных районов страны. Отсюда ЦК Компартии Чехословакии руководило партизанским движением, вспыхнувшим по всей стране.
По указанию поарма мы развернули большую разъяснительную работу среди наших солдат и местного населения. С докладами, лекциями, беседами выступали работники поарма и покора, начальники политотделов дивизий.
На многочисленных фактах наши политработники показывали силу и жизненность дружбы советского и чехословацкого народов. Напоминали, что в 1938—1939 годах, когда над Чехословакией был занесен фашистский меч, Советское правительство твердо заявило о своей решимости оказать любую помощь этой стране. Однако чехословацкая буржуазия испугалась своего народа, отвергла нашу бескорыстную помощь, а монополисты Англии, США и Франции предали Чехословакию.
Сейчас, когда пришел час освобождения от гитлеровского рабства, народ должен начать строительство новой, свободной Чехословакии.
Об этом мы и рассказывали местному населению. Об этом же говорили политработники 1-го чехословацкого армейского корпуса, который 21 января вошел в состав нашей армии.
Перемолов на подступах к Кошице силы противника, мы через труднопроходимую горно-лесистую местность и многочисленные водные преграды с упорными боями, сбивая заслоны, неудержимо шли вперед. Позади остались ликующие толпы народа на улицах города Спишска-Нова-Вес. Ночью подошли к Попраду. Он лежал перед памп, притихший и настороженный. Одетые в белые маскхалаты ( к тому времени уже выпал снег), ушли в поиск разведчики.
Мне хорошо запомнилась ночь на 27 января. Я дремал у раскаленного камелька в сельской избе, где часа два тому назад разместился политотдел корпуса. Назойливо зуммерил телефон. Вполголоса переругивался с кем-то курносый веснушчатый связист. На лаковой черноте оконных стекол — замысловатые морозные узоры. Хотелось спать. Двое суток наступления — двое суток без сна. Но я не ложился, ждал доклада Вороновича, который с минуты на минуту должен был вернуться из 8-й дивизии.
Наконец в сенях послышались голоса. Воронович вошел не один. Он привел с собой высокого худого чеха, чудом пробравшегося к нам из Попрада через гитлеровские боевые порядки.
Чех тянул к огню худые тонкие пальцы и торопливо, сбивчиво рассказывал. Запавшие глаза лихорадочно блестели, а он все говорил и говорил.
Еще утром 21 января ушел из Попрада на запад последний, до отказа набитый поезд. В нем «дали деру» верные прислужники фашистов вместе со своими семьями. Сегодня немцы издали свои последние приказы о мобилизации всех мужчин от восемнадцати до сорока лет и эвакуации граждан. Конечно, ни один не пришел в указанное гитлеровцами место. Мужчины ушли в горы.
Сейчас в Попрад прибыли специальные гитлеровские подразделения, перед которыми поставлена задача полностью уничтожить город. Если не принять мер, Попрад взлетит на воздух.
— Помогите, товарищи!
В глазах чеха — горячая надежда. Мы стали расспрашивать чешского друга о системе обороны противника. Он рассказал, где у гитлеровцев расположена артиллерия, минометы. Нет, он никогда не был военным. У него очень мирная профессия. И добрался он к нам сюда сквозь осиный рой пуль вовсе не потому, что такой уж храбрый. Просто очень любит свой родной город, свой народ.
— Помогите, братья!
Мы планировали начать атаку на Попрад через двое суток. Нужно было произвести небольшую перегруппировку сил, договориться о взаимодействии с чехословацким корпусом. Но нельзя же допустить, чтобы тысячи людей остались без крова, чтобы красивый город, который мы днем наблюдали в бинокли, превратился в груду развалин.
Я пошел к комкору. Генерал согласился: мешкать нечего. В штабе был выработан план внезапной ночной атаки. Чех взялся провести группу десантников в тыл для удара по огневым позициям немецких батарей. Готовились всю ночь. Перед рассветом наша артиллерия провела короткий, но мощный налет. В ответ послышались лишь разрозненные артиллерийские выстрелы — десантники поработали на совесть. В 6 часов 15 минут, после ожесточенной рукопашной схватки в траншеях, наши бойцы ворвались на окраину города. А утром Попрад был очищен от фашистов, которые не успели сделать свое черное дело.
Что творилось на улицах! Почти на каждом здании реяли трехцветные чехословацкие и алые советские флаги. Машины еле двигались, стиснутые со всех сторон живым гудящим людским потоком. Солдат обнимали, качали на руках. Улыбки, слезы радости, дружеские объятия!.. У многих мужчин, женщин и даже подростков-школьников — трехцветные, красные или белые с красным крестом повязки. Эти повязки без слов объясняли: население выражает желание и готовность помогать Красной Армии, советским госпиталям, гражданской администрации, посильно служить делу победы над общим врагом — фашизмом.
