Рабочие тульские так же, как и в 1918 году защищали свой город и тогда и теперь под руководством тов. Жаворонкова. Они стойко дрались, не подпуская немцев к Туле, этому ключу к Москве. Тульские рабочие и тогда и теперь проявили героизм, отвагу м стойкость в отражении атак противника под Тулой. Одно время среди жителей Тулы было паническое настроение, но 26, 27, 28 и 29, т. е. когда мы туда пришли народ уже подбодрился, что пришли воинские части. Жаворонков оказал помощь Красной Армии, были специально организованы бани. Кругом шел обстрел, а люди ходили мыться в баню. Затем нам напекли пончиков – все это говорило о заботе. И в отношении помещения для частей Красной Армии, большинство рабочих, которые оставались в Туле, так как партийные и советские работники почти все из Тулы уехали, радостно принимали бойцов и командиров. Все время проводили вместе с бойцами у танков, у орудий, даже девушки и женщины. Им говорили, что вас убьют, уходите отсюда, но они отвечали, что нам все равно, что дома убьют, что здесь, а нам здесь с вами веселее.
Я помню такой случай. Один совсем молодой парнишка, лет 14 все время находился у 45 мм орудия, которое вело огонь по Рогожинскому поселку. Он все время помогал артиллеристам, подтаскивал снаряды – совсем еще молодой, верно школьник. Противник обнаружил здесь нашу артиллерию, подтянув свои орудия, он открыл по ней огонь. Один снаряд упал недалеко от этого орудия и осколком ранило мальчика в ногу. Мы как раз наблюдали всю эту картину из тюрьмы, где мы находились. Я видел как мальчик упал, к нему подбежали бойцы, сделали ему перевязку. И он с повязкой, хромая, все же продолжал помогать артиллеристам, не ушел домой, ни в госпиталь, а продолжал оставаться около орудия. В тюрьме у нас был НП артиллеристов, а артиллерия находилась на Севере Тулы километра за 1,5.
Вот как вели себя туляки на защите своего родного города.
Был еще такой случай. Выдвинулись мы в район кирпичного завода и начали высматривать, где сосредотачивается противник со своей техникой. Правда, это был тяжелый путь, который нужно было пройти, так как там все просматривалось. Из 10 человек, которые хотели пройти через дорогу погибло 4 человека. Но все же мы прошли. Со мной был один старший лейтенант, капитан. Комбриг дал нам задание высмотреть, где противник сосредотачивает свою артиллерию и прочие технические средства. Мы проскочили на легковой машине шоссе, влезли на чердак одного дома и стали наблюдать за появлением противника, за сосредоточением техники, артиллерии и танков. Как раз в этот момент действовали мелкими группами рабочие тульских заводов. По близости к Рогожскому поселку наступала группа человек 150 рабочих. Снега еще не было, но было очень холодно. Они были одеты во все темное, в пиджаках, полушубках и не были под цвет местности, ясно на ней выделялись. Противник их быстро обнаружил, так как немцы сидели на чердаках, под завалинками, за домами. Они себе понаделали всюду амбразуры, огневые точки и оттуда вели перекрестный огонь. Пространства которое не простреливалось бы там не было. Но все же, несмотря на это, рабочие туляки хотели выбить противника из Рогожского поселка на поле. Противник не стал задерживаться на поле, а ушел бы до первого населенного пункта. Рабочие начали наступать в направлении на кирпичный завод левым флангом ближе к Рогожскому поселку. Наступление у них было быстрое и стремительное, с желанием во чтобы это ни стало выбить противника. Они шли чрезвычайно порывисто. Это были кадровые рабочие, которое имели опыт и империалистической войны и опыт гражданской войны. Видно было, что это – опытные люди.
Прошли они метров 100 и видно было, как противник по ним ударили сзади, так как человек падает, то он обычно поворачивается туда, откуда в него били и они падая, поворачивались назад. Операция у них не удалась. Противник заставил их отступить. Они потеряли часть людей и отошли. С ними шла девушка, санитарка. Огонь был очень сильный. Вдруг она закричала, верно, была ранена, но все же она продолжала перевязывать других. На наших глазах она перетащила четырех человек в кусты. Принесет и снова ползет. Но тут ее убили. Это была также своя тульская девушка и товарищи хотели ее оттуда взять. Но немцы ни за что не давали ее оттуда вынести. Около нее погибли еще 4 человека. Так она там пролежала дня три, противник все время это место держал под обстрелом, так как он знал, что за девушкой обязательно придут.
Оборона у нас была до 6 декабря. 6 декабря было приказано Верховным Главнокомандующим перейти в наступление и все части Западного фронта перешли в наступление. Мы уже находились не в первом эшелоне, а во втором и наступали на Зайцеву гору. Совместно с стрелковыми частями мы прорвали оборону противника, вышли на оперативный простор и начали преследовать до Калуги. В Калуге мы часть материальной части потеряли, так как была зима в разгаре, шел снег, была метель. Наша бригада совместно с стрелковыми частями форсировала Оку, ворвалась в город, выбила противника совместно с другими частями оттуда. Мы шли с юга, а Калугу взяли с севера – с противоположной стороны. С Южной стороны была Ока. Калуга стояла на возвышенности. Противник вел прицельный огонь. Был случай, когда наша пехота 7 суток вела огонь в районе завода Хемца и не имела успеха. А главные силы задержались из-за дороги. А потом, когда главные силы подошли, то как только сбили противника с севера, тогда часть наступающих с юга имела возможность пройти через Оку и прорваться в город.
Стрелковые части наступали под командованием генерала Терешкова. Калуга была освобождена 29 декабря.
Дальше наша бригада вышла в район Калужского санатория и здесь начались бои. Это было всего в нескольких километрах от Калуги. Мы хоронили 4-х своих товарищей, но стоять во весь рост не могли, так как по кладбищу летали пули.
В районе санатория мы потеряли много танков и личного состава, так как противник там хорошо укрепился в лесу и вел массированный огонь. Пока мы его нащупали, пока мы обнаружили его слабое место, потом части 50 армии получили подкрепление и противника мы здесь разгромили. Он начал отходить, мы начали его преследовать в районе варшавского шоссе, теснить к Юхнову. Здесь мы действовали вслед за корпусом Белова, я даже жил на той же квартире, где останавливался передо мной Белов. Это была деревня Жереснено. Нам об этом сказал хозяин. Т. е. наша бригада шла по маршруту корпуса Белова, который ушел глубоко в тыл к противнику.
Мы дошли до Мосальска, где меня контузило. 10 дней я в боях не участвовал. В госпиталь я не поехал, а поехал работать в тылу. На моей обязанности лежало снабжение горючим, боеприпасами и продуктами наши части. Там мне комиссар и сказал, что, если не хочешь ехать в госпиталь, то занимайся этими вопросами. Там я работал месяц. 14 марта я поставил вопрос перед командованием о переводе меня опять в часть. Но моя должность уже была занята. Там работал бывший секретарь партийной комиссии Челомбитько. Командиром батальона был тот же Павлю-Мороз. Я начал нажимать на свое командование, чтобы оно решило вопрос обо мне и мне предложили политотдел бригады, но я туда не пошел, а пошел в отдел кадров.
В отношении снабжения нужно сказать, что в течение всего периода действия бригада снабжалась очень хорошо. Перебоев с питанием совершенно не было, питание было исключительно хорошее. Мы у немцев захватили много овец и коров. Две коровы мы батальоном съели за неделю. Взяли мы всего 17 коров и поели их в течение какого-нибудь месяца. С боеприпасами и горючим у нас также никогда не было перебоев. У нас тогда был запас два боекомплекта. Так что тылы наши работали очень хорошо. Батальон был укомплектован в составе одной бригады. Командиром батальона был Новиков, заместителем по политчасти – я.
Второй командир батальона героически погиб еще в 1941 г.
Звание Героя Советского Союза у нас получил только один – старший сержант Григорьев. Я помню, что в тот период бригада наступала. Григорьев был на «КВ» старшим механиком водителем танка. Он прорвался своим танков. Пошли три машины, но прорвался только он один, и уничтожил противотанковое орудие. Сам он был ранен в ноги, ему уже было трудно управлять рычагами, но все же он повел машину, ворвался в деревню, раздавил 3 грузовых машины противника, обстрелял из пулеметов пехоту и вернулся в свою часть. По пути он подобрал убитого командира взвода и привез его тело. За это он был представлен к званию Героя Советского Союза.
Запорожец погиб в районе г. Болхов (Болохов – прим. сост.). Болохов обороняли части 413 дивизии генерал-майора Терешкова. Мы поддерживали их. 18 декабря (ноября – прим. сост.) мы получили приказ сдать Болохов. А до этого мы действовали в исключительно тяжелых условиях, вели очень тяжелые бои. Дрались мы в районе деревни Вечерняя Заря, сдали мы эту деревню. К нам в тыл зашли финские автоматчики и мы с ними дрались. Ночью мы отошли и вышли в Болохов. 18 декабря (ноября) мы получили приказ сдать Болохов. Тогда уже, по существу, бригады у нас уже не было, а была составлена группа, которой командовал Запорожец. Комиссаром был я. Эта группа состояла из 9 танков, т. е. все что осталось от бригады. Приезжает командир бригады, полковник Ящук, дает команду, что мы должны прикрыть планомерный отход 413 сд. Мы должны были медленно отходить, сдерживая противника. Отойти мы должны были в деревню Горохово – километров 5–6 от Болохово. Мы так и сделали.
