Запорожец погиб в районе г. Болхов (Болохов – прим. сост.). Болохов обороняли части 413 дивизии генерал-майора Терешкова. Мы поддерживали их. 18 декабря (ноября – прим. сост.) мы получили приказ сдать Болохов. А до этого мы действовали в исключительно тяжелых условиях, вели очень тяжелые бои. Дрались мы в районе деревни Вечерняя Заря, сдали мы эту деревню. К нам в тыл зашли финские автоматчики и мы с ними дрались. Ночью мы отошли и вышли в Болохов. 18 декабря (ноября) мы получили приказ сдать Болохов. Тогда уже, по существу, бригады у нас уже не было, а была составлена группа, которой командовал Запорожец. Комиссаром был я. Эта группа состояла из 9 танков, т. е. все что осталось от бригады. Приезжает командир бригады, полковник Ящук, дает команду, что мы должны прикрыть планомерный отход 413 сд. Мы должны были медленно отходить, сдерживая противника. Отойти мы должны были в деревню Горохово – километров 5–6 от Болохово. Мы так и сделали.
Рано утром стрелковые части отошли. Мы также отошли, прибыли туда на рассвете. Это было часов 8. Оставили в Горохове машины. А противник не знал, что мы отошли и на нас не наседал. К нашим танкам был выделен заслон от 413 сд, который должен был также сдерживать противника. В общем, они ввели противника в заблуждение, не давая ему понять, что производится отвод частей. Когда прибыли в Горохово, быстро остановили машины, замаскировали их около домов. Я дал указание личному составу немедленно умыться и приступить к приготовлению пищи.
Кухни были готовы, скоро была готова и еда. В это время, правда, люди уже поели, подходит комбриг полковник Ящук к Запорожцу и говорит, что поступил приказ, что Болохов не сдавать.
– Вот вам полтора часа. Заправляйте материальную часть, берите дополнительно боеприпасы и немедленно поезжайте туда. Там будут стрелковые части, с которыми вы будете взаимодействовать. Вы будете держать оборону Болохова.
Приказ есть приказ. И мы быстро заправились, взяли с собой немного винца и поехали. Это было уже часа 4, солнце уже начинало садиться, начинались сумерки. Я еду с командиром группы капитаном Запорожец, с нами едет помпотех. Едем мы в веселым настроении, курим, разговариваем. А Болохов стоит в лощинке. Мы подъезжаем, смотрим – немецкие танки. Пока мы стали осматриваться и я стал показывать где немецкие танки, они открыли по нам огонь. Мы спрятались в танк. Мы начали тоже стрелять. Выпустили мы снарядов 6–7 и стало уже совсем темно. В оптические приборы было уже ничего не видно. И немцы, и мы бросили тогда стрелять, так как это было все равно, что пускать снаряды в воздух. Но все же в темноте мы зашли в Болхов. Заняли там оборону в жилых постройках перед самым противником. Связались мы с полковником Корнеенко, который командовал 2 полком 43 сд. Я прихожу и говорю:
– Товарищ полковник, мы прибыли в ваше распоряжение.
Он нас хорошо принял. Я спросил обстановку, как укомплектован полк.
Он говорит, что все в порядке. Обстановка еще пока не совсем ясна.
– Если будут новости, я вас сообщу. Вы пока осмотрите местность, я думаю, что вы нас не подведете.
Мы с командиром группы решили, что нужно людям дать отдохнуть, так что завтра будет бой и должен был быть тяжелый бой. Нужно, чтобы люди не переутомлялись и отдохнули бы.
Мы решили выбрать одноэтажный дом, развели там огонь, затопили печку, чтобы можно было просушиться и в тепле отдохнуть, чтобы на завтра со свежими силами люди могли бы вступить в бой. Вставили караул, технику составили в одно место около этого дома. Предупредили часовых, что нужно быть особенно бдительными, так как весь личный состав будет отдыхать.
Часа в 4 утра мы личный состав подняли, накормили. Не успели мы как следует покушать, я еще не успел даже чая выпить, как противник начал обстреливать наш район из танков. Мы быстро расставили танки, начали искать цель. Мы обнаружили, что противник пошел в наступление. Я посылаю связного. Капитан Запорожец приказал мне узнать обстановку, связаться с командиром стрелкового полка. Посыльный мой не возвращается. Тогда я сам беру 4 красноармейцев и бегу к полковнику. Под Болоховым идет ураганный огонь. Полковник Корниеенко сказал, что нужно сдерживать противника и мы начинаем стрельбу. Но противник начал нас обходить. Он, оказывается, выгрузил пехоту, которую привез на 200 машинах. Затем у него было около 70 танков и много мотоциклов. Большое количество пехоты и артиллерии. В Болохове он взял нас малыми клещами, а штаб бригады еще взял в клещи. Я видел, как по шоссе ходили немецкие танки, машины и думал, что это нас не касается. А это было всего в метрах 800 от нас. Но когда бой разгорелся и связь со штабом порвалась, мы поняли, что противник взял нас в клещи и штаб бригады тоже взял. Куда не повернешься и справа и слева всюду танки и танки. А в тылу бьет по нас тоже их артиллерия.
Тогда мы с Запорожцем решаем, что нужно отсюда уходить, так как нас противник начинает обтекать. Шоссе было перерезано, но можно было пройти пока по пашне. Но тут прибегает красноармеец из стрелковой части полковника Терешкова и говорит, что командир бригады приказал сосредоточить танки на окраине его штаба. А он занимал помещение в двухэтажном доме. Первый этаж был занят штабом, а в подвальном этаже был госпиталь – там были раненые. Он нам показал, где они находятся, что нужно поставить танк на угол, сюда тоже танк. Но немцы, очевидно, знали, что в этом доме находится штаб. Они нас окружили на расстоянии метров 20 и как начали бить по этому дому! В общем, они резали стену дома, а дом, видимо, был построен скоростным методом, в полтора кирпича. Как вдарит, так стенки нет. Что делать?
А полковник этот выпил и говорит:
– Танкисты в атаку!
Я говорю:
– Товарищ полковник, куда идти?
А огонь идет как крупный град, видно как идут трассирующие пули и снаряды, а уже начало темнеть. Я говорю:
– Товарищ полковник, ведь все танки погибнут, да и все танкисты тоже.
А у него один пистолет за пазухой, а другой в кармане. Он полковник, а я был старшим политруком. Он говорит:
– Ты что предатель?
– Да, нет, товарищ полковник, я пойду, но ведь танки жалко, ведь это же все нужно будет.
Я думал, он меня застрелит, а потом еще скажет, что застрелил как предателя. Он говорит:
– Я дам тебе пехоту.
– Давайте, – говорю.
Он дает политрука и говорит:
– Будешь командовать людьми.
А люди все разбежались. Противник в 20 метрах. Полковник опять настаивает на своем приказе. Мы решаем с командиром группы идти в атаку. А нам нужно было выворачиваться из-за дома и таким образом подставить противнику бок машины, т. е. положение было исключительно невыгодное. А развернуться больше негде.
Командир группы Запорожец вынимает пистолет, мы садимся в машины. Он крикнул:
– За Сталина, за Родину!
И выскочил. Как потом рассказывал экипаж, а у них был запасной механик-водитель. В танк попало 3 снаряда. Командир батальона Запорожец погиб, погиб один механик-водитель, второй был ранен в голову.
Затем пошел танк старшего лейтенанта, потом – мой. Старший лейтенант проскочил и вошел в лощину, а это было ночью, недалеко от парка. Как только я выскочил, в моторное отделение попадает снаряд, танк загорелся. Я подал команду экипажу выскочить. Танк тут же взорвался. В результате боя оказалось, что остался только один единственный танк «КВ», но пушка у него была неисправна и огня вести он не мог. Я говорю:
– Товарищ полковник, обещали пополнение. Где оно?
– Вот пойдете и получите.
Оставшийся танк «КВ» стоит в лощине. Я посадил туда воен-техника 1 ранга, так как, когда еще раньше мы ехали, наш механик-водитель выскочил, стал поправлять машину и ему оторвало руку осколком. Так что мы его отправили в санчасть. Старший механик-водитель тоже получил ранение, когда прострелили пушку. Я сказал этому воентехнику, чтобы он вел огонь из пулемета. А там было два пулемета. В это время я слышу шум. Глянул, кругом люди бегут. Ну, думаю, это пополнение. А, оказывается, идут немцы. Остается до нашего танка всего метров 50. нервы были напряжены до последнего. Я смотрю и вижу немецкие каски, автоматы. И в это мгновение с нашего «КВ» открывается ураганный огонь. Немцы частью попадали, частью побежали обратно. Мы притащили еще один пулемет Максима. Но «КВ» так обстрелял всю эту группировку противника, что больше с той стороны немецкие автоматчики не появлялись.
После того я пришел к полковнику и говорю:
– Товарищ полковник. Результаты такие то и такие то. В живых остался я, младший лейтенант Черных, который получил ранение в руку. Больше танков не было. Остался один «КВ» без пушки. Я предложил этот танк отправить, но полковник говорит, что не надо. Я говорю, что ведь танк погибнет здесь, но он так и не позволил его отправлять.
Пока я с ним разговаривал, противник начал обходить штаб и бить по нему. У противника были и пленные и перебежчики и они, конечно, рассказали ему, что у нас где находится. Противник решил или нас всех перебить, или взять живыми. Я сел около стенки. Полковник стоит около меня. Мы разговариваем. В это время у меня все в глазах закрутилось, я подскочил. Оказывается это у меня была контузия. Я вертелся, вертелся, куда то делась ушанка. Мне сразу захотелось или воды, или водки. Но ничего не было. У меня была такая слабость, что любой человек меня мог свалить – женщина или ребенок.
