«Существует намерение, — говорится в одном из документов досье МИ-5, — добиться от русских данных относительно организации МАКСА и, в частности, о том, находится ли эта организация под контролем русских или нет. План заключается в том, чтобы заявить русским, что мы собираемся использовать Рота в качестве агента-двойника, но что, вполне вероятно, он может выдать нас и рассказать немцам о том, какая информация была передана им нашей разведке… Мы опасаемся, что в случае сообщения немцам о нашей осведомленности относительно организации Макса это может подорвать доверие к ней со стороны немцев.
В связи с этим мы предлагаем воздержаться от действий до тех пор, пока русские не раскроют нам карты.
Конечно, для того чтобы продвинуть эту идею, мы не должны посвящать русских в фантастическую историю, которую Рот рассказал нам о своих связях с Абвером, в противном случае русские никогда не поверят, что мы всерьез намереваемся использовать Рота в качестве агента-двойника.
На вопрос, правильно ли мы поступим, если сначала передадим русским информацию ИСОС (данные дешифровки. — О.Ц.), уже потом — досье на Рота и посвятим их в его историю с получением визы (в Англию. — О.Ц.), я отвечаю утвердительно, так как это усилит доверие к нам русских, поскольку они увидят товар лицом».
Адресат и подпись в русском переводе этого документа не указаны. Но в другом документе — письме в адрес П[атрика] Рейли из СИС от 15 марта 1943 года, правда также без подписи, — говорится, что вопрос о том, чтобы разыграть карту Рота в отношениях с русскими, обсуждался на межведомственной конференции и что досье было подготовлено представителем МИ-5 на этой конференции Хартом. Можно предположить, что под конференцией подразумевается очередное заседание Объединенного комитета по радиоразведке. Еще в одном документе, подписанном уже самим П. Рейли и в копии направленном подполковнику Каугиллу, высказывается предложение о передаче русским той части информации Рота, которая касается их непосредственно, «если К.С.С. не склонен использовать информацию Рота с целью попытаться получить от русских данные о МАКСЕ и МОРИЦЕ».
Как бы то ни было, ни в том, ни в другом виде информация от Рота советской разведке передана не была. В аналитической справке НКГБ СССР по делу Клатта говорится, в частности, что «показания Рота официально не стали достоянием советской разведки». То Же подтверждает и справка отдела радиоразведки НКГБ, в которой отмечается, что «материалы, нереданные представителем английской военной миссии в Москве Сесилем Барклеем, содержат лишь самые общие сведения» и что «от 1-го Управления НКГБ СССР получены материалы, добытые агентурным путем, показывающие, что англичане располагают несравнимо более подробными сведениями об организации и работе немецкой радиоразведки и радиоконтрразведки, чем те, которые сообщил Сесиль Барклей».
О своем недовольстве переданной СИС информацией советская разведка заявила официально. В сентябре 1943 года Ким Филби через лондонского резидента ИГОРЯ информировал Москву о содержании беседы с Начальником отделения VE СИС О’Брайеном. Последний сказал, что его представитель в Москве 95 500 — Сесиль Барклей сообщил, что два материала о деятельности немецкой разведки в Болгарии и Румынии, составленные отделением VE СИС и переданные русским, были ими раскритикованы. По заявлению русских, сказал О’Брайен, в этих материалах мало нового и отсутствует информация о деятельности немецкой разведки против СССР. Об организации Клатта, по словам русских, англичанам должно быть известно гораздо больше, чем они сообщили. О’Брайен признал, что критика русских справедлива, так как материалы, переданные им СИС, двухлетней давности, и о Клатте действительно известно гораздо больше.
Можно предположить, что решение не передавать информацию Рота советской разведке было принято по одной из двух причин или по обеим вместе. Одна — это соображения конспирации. Согласно данным советской разведки, когда англичане в 1943 году овладели машинным шифром Абвера, они не информировали даже американцев об этом в полном объеме, а лишь ознакомили их с частью расшифрованных материалов, касающихся Европы. Другая причина, видимо, заключается в том, что к лету 1943 года английские секретные службы пришли к выводу, что операции Клатта не являются советским дезинформационным мероприятием и прощупывать их на этот счет нет смысла. Основанием для такой убежденности послужила новая, дополнительная, информация о «бюро Клатта», на которую 1943 год был для англичан особенно щедр.
25 июня 1943 года в СИС поступила шифртелеграмма от отправителя 18 700 для получателя 89 700 о том, что 18 701 получил от венгра Андрэ Дьорди в Стамбуле сведения о деятельности Абвера в Софии. Поводом для встречи с 18 701 послужило якобы заявление Дьорди о готовности работать на англичан и просьба предоставить ему для этой цели две радиостанции, которые ему потребуются в Софии. 18 700 и 18 701 посчитали, что Дьорди «почти наверняка является агентом-провокатором», хотя сведения, которые он сообщил, «возможно правильные». В части, касающейся Клатта, эти сведения сводились к тому, что он поименно назвал его сотрудников и охарактеризовал их функции, указал линии радио- и телефонной связи и подтвердил наличие у Клатта агента в русском Генштабе. Примечательно также и то, что он назвал Хаггара в качестве немецкого агента в Египте и сказал, что еще два месяца назад он успешно работал там. (Вопрос: если это так, то не перевербовали ли англичане Хаггара после ареста в марте 1943 года на основании показаний Рота?)
Насколько серьезно СИС отнеслась к показаниям Дьорди, можно судить лишь на основании того, что на его информацию как достоверную, в частности о переезде Клатта в Будапешт, имеется ссылка, в документе РИС 23 301 143. В этом документе о деятельности «Люфтмельдекопф, София» за 1943 год, основывающемся, главным образом, на сообщении 25 265 «Служба», говорится, что перевод Клатта из Софии был осуществлен по решению совещания руководящих сотрудников Абвера во главе с Канарисом, состоявшегося в Софии 21 июля 1943 года. В связи с этим произошло перераспределение функций сотрудников, оставшихся в Софии, причем Дьорди ранее правильно указал их имена и кодовые обозначения. Вся поступающая от Клатта информация стала именоваться просто «Булли».
Десятистраничный (в русском переводе) документ содержит такое количество сведений о состоянии дел Абвера в Софии, что с полным основанием можно было предположить, что у англичан появились там новые источники информации. Особый интерес представляет раздел 12, где говорится, что «в конце июля здесь (в Софии. — О.Ц.) была большая тревога из-за опасений, что белоэмигрант генерал Туркул попал в дурные руки в Италии и этим скомпрометировал секрет донесений МАКСА. Клатт, Ланг и начальник Абвера 1-Люфт подполковник Клейнштубер поспешили в Вену и Рим, чтобы вывезти Туркула из Италии в Будапешт, что ими и было успешно проделано. Далее в документе следовало примечание о том, что генерал Туркул «имеет большие рекорды шпионской деятельности» и «работает с особенным усердием против СССР», и делался вывод:
«Мы должны предположить, что разведывательная система МАКСА была построена или друзьями Туркула, или, по меньшей мере, с его ведома и совета».
Таким образом, по мере накопления англичанами оперативной информации о Клатте, его сотрудниках и источниках его «мистическая», как они ее называли, организация принимала все более конкретные очертания, что заставляло верить в реальность и подлинность ее существования, а следовательно, ставило под сомнение гипотезу о дезинформации. Летом 1943 года к таким же выводам, но с аналитических позиций, пришел майор Мелленд, посвятивший этому вопросу свое выступление на заседании Объединенного комитета по радиоразведке. Оно было напечатано в приложении к протоколу 55-го заседания комитета, состоявшегося 31 июля 1943 года.
«Цель этого сообщения, — говорил майор Мелленд на заседании, — состоит в том, чтобы выяснить, продолжает ли оставаться ценным материал МАКСА и может ли гипотеза дезинформации быть отброшена как объяснение, хотя бы частичное объяснение деятельности разведки МАКСА». Ссылаясь на последнее обсуждение этого вопроса 8 апреля, Мелленд напомнил, что тогдашнее предупреждение. МАКСА об угрозе русского наступления под Новороссийском и на Таманском полуострове подтвердилось. Проанализировав сейчас действия советских И немецких войск в районе Курск — Орел и сопоставив их с информацией, перехваченной на линии связи 7/23, Мелленд приходил к выводу, что «последние сообщения МАКСА полностью подтверждают более раннее заключение, сделанное на основании исследования сообщений МАКСА за период с 1 ноября 1942 года до 15 марта 1943 года». Остановившись на паре явно не соответствовавших действительности сообщений МАКСА: об отправке ударных советских войск в Египет и о нерешительности советского военного командования, вызванной сведениями о том, что немцы не намеревались предпринять наступление, — докладчик предложил не принимать их во внимание. Выводы, к которым пришел Мелленд в конце своего сообщения, заключались в следующем:
