211
Ефремов Н. А. Солдаты подземелья. Ташкент: Изд. Литературы и искусства имени Гафура Гуляма, 1983, сс. 135–136. Первые свои воспоминания Ефремов Н. А. написал и послал писателю Смирнову С. С, который на их основе написал очерк "Подземная крепость" для книги "Рассказы о неизвестных героях". М.: Изд. "Молодая гвардия, 1963. При описании гибели Ягунова П. М. Ефремов Н. А. сообщает, что при взрыве был тяжело ранен в челюсть Панов А. П. Этот факт опровергается другими участниками (Валько Е. Ф., Скрыль И. С.). Они утверждали, что Панов погиб позже.
Попов П. Ф. был фельдшером 1-й роты 1 — го батальона 276-го стрелкового полка НКВД. Он со своей группой попал в каменоломни. В этой группе был политрук Кучеренко Афанасий Иванович и лейтенант Лэнь Влас Ефремович, который был позже при штабе Ягунова П. М.
Аджимушкай 1942 (Альбом). М.: 1975.
Центральный музей Вооруженных сил, документы и записи Ваулина Н. И.
ЦАМО РФ, ф. 402, оп. 9581, д. 4, л. 76.
Пирогов А. Крепость солдатских сердец, с. 24.
В катакомбах Аджимушкая, 1982, сс. 88, 111.
ЦАМО РФ. ф. Главной прокуратуры, оп. 100960, д. 6.
Керчь военная, 2004, сс. 247–248.
Фронтовая открытка Веры хранится у ее родственников в г. Инзе.
Сведения об этих фельдшерах взяты из картотеки ВММ в С.-Петербурге.
Центральный музей Вооруженных сил, документ № 12672.
Документ хранится в фондах Керченского музея.
В катакомбах Аджимушкая, сс. 85–86.
ЦАМО РФ. личное дело Трубарева В. Ф.; ф. 215, оп. 1199, д. 40, лл. 3, 90.
Об этой хирургической операции рассказывают многие участники, правда, некоторые из них утверждают, что операция делалась не Исакову С. М., а капитану Левицкому В. М. Данное несоответствие произошло, очевидно, из-за того, что до окружения Левицкий был начальником резерва командно-политического состава фронта, а Исаков у него был военкомом. Кроме того, они были похожи друг на друга телосложением. Шайдуров С. С. мне рассказывал, что после гибели Ягунова в каменоломнях среди защитников действительно прошел слух о ранении Левицкого В. М. Произошла эта ошибка из-за того, что в одной из первых публикаций о ранении в ногу и последующей операции названа была фамилия Левицкого.
ЦАМО РФ. ф. Главной прокуратуры, оп. 100960, д. 6, л. 215.
Я пытался установить фамилию этого доцента, найти о нем другие данные. При наличии документов отдела кадров университета это сделать было нетрудно, было бы желание. Я написал об этом неизвестном историке-доценте письмо ректору Воронежского университета, но ответа не получил.
Говорят погибшие герои. М.: Политиздат, 1973, с. 84.
В катакомбах Аджимушкая. 1982, сс. 100, 105.
Там же, с. 94.
ЦАМО РФ. ф. 406, оп. 9581, д. 3, л. 70.
АГБР Крыма, ф. 10354, т. 1,лл.47,49;д. 2262, т. 19,лл.3,13,193.
Крымфронт — Аджимушкай. Керчь: Издание Музея истории обороны Аджимушкайских каменоломен, 2003, сс. 104–106; Керчь военная, 2004, сс. 241–243.
Это эбонитовый маленький пенальчик, который на фронте каждый военнослужащий должен был носить с собой. На маленьком листке, свернутом в трубочку, имелись основные данные на человека. В Аджимушкайских каменоломнях среди останков защитников таких "смертников" находили довольно много. Среди них были данные на Костенко В. И., Мисникова В. Д., Волошенюка А. Е. и др.
Письмо Ткачука Ф. М. хранится в фондах Керченского музея.
ЦАМО РФ. ф. 215, оп. 1185, д. 80, лл. 2–4.
Там же, ф. 224, оп. 760, д. 23, л. 5.
Это первое из известных документальных данных свидетельство, говорящее о том, что командование 47-й армии знало и о группе советских воинов, оборонявших Булганакские каменоломни.
Архивная справка 9 Б-882 от 24.09.1985 г. и 9 Б-99 от 5.02.1986 г. была выдана Кацыке А. Я. из Крымского партийного архива.
ЦАМО РФ. ф. 402, оп. 9575, д. 21, лл. 1,2,8.
В некоторых воспоминаниях Ильясов С. Ф. капитана Левицкого В. М. не упоминает в числе этой последней группы. Его он знал еще до немецкого наступления. Возможно, Левицкий В. М. был выловлен фашистами несколько позже, после пленения Бурмина Г. М. и его товарищей.
Письмо Кохан В. А. передано ее сестрой, Матиевской Г. А., в фонды Керченского музея.
Татьяна Васильевна Щербова родилась в с. Рудлово Смоленской губернии в 1903 г. в культурной и образованной семье. Отец Василий Степанович Щербов был богатый, он имел 260 дес. пашни, 100 дес. леса, мельницу, около 40 лошадей и столько же коров, два дома. Он умер в 1918 г., а мать Ксения Николаевна в 1924 г. переехала в Москву к своему брату Делазари (Де-Лазари) Александру Николаевичу, родившемуся в 1888 г. в г. Гройцы (Польша). До октября 1917 г. Делазари служил в армии, имел звание подполковника, затем продолжал служить в Красной Армии, где сделался крупным специалистом в области военной географии, преподавал в Военной академии химической защиты, имел звание генерал-майора. В августе 1941 г. был репрессирован. Семьи Щербовых и Делазари несколько раз арестовывались, один раз в 1921 г. по делу Бориса Савенкова. Татьяна Васильевна первый раз вышла замуж за выходца из Прибалтики, Витольда Виссоли или Виссалючиса, имела от него сына Яна, примерно 1929 г. рождения, который взял себе фамилию Щербов. В Крыму после войны он занимал какой-то большой пост, связанный с автотранспортом, свое родство с матерью не афишировал. У него примерно в 1960 г. родился сын, в котором бабушка Татьяна души не чаяла. До войны Татьяна была активисткой, занималась общественной работой, очень хорошо и толково выступала на собраниях. Сестра Вера была очень похожа на Татьяну, поэтому в Симферополе ее путали с сестрой: совершенно незнакомые люди с нею здоровались, заговаривали. Хорошо знали после войны Татьяну и в обкоме партии Крыма.
Заведующий партийным архивом И. П. Кондранов мне как-то сказал: "Во время войны наши партизаны и подпольщики совершили оплошность — не догадались завербовать Матчинбаеву, она бы обязательно стала работать и была бы ценнейшим источником". Лояльность Татьяны к русским видели и немцы. Вера Васильевна мне рассказывала, что после эвакуации из Крыма сожитель Татьяны Пантельман признался ей, что в случае побега или попытки остаться в Крыму он должен был ее лично расстрелять. К концу войны он умер от туберкулеза, а Татьяна осталась в составе "СД" без покровителя. Освободили ее американцы в Австрии. В ее положении можно было остаться на Западе и даже служить американцам, но она приехала в Вену и в советской комендатуре заявила, кто она такая. В ходе разбирательства следователь у нее спросил: "Почему она не осталась на Западе?" Татьяна ответила, что "она патриотка России и жить может только на Родине". Этот ответ очень удивил и возмутил следователя. Он не мог понять и признать, что враги СССР, например белые, могли быть патриотами своей Родины. Таким всю жизнь за рубежом был генерал Деникин А. Н., правда, он отверг всякое сотрудничество с фашистами. Советский суд приговорил Матчинбаеву Т. Е. к 20-и годам каторжных работ. Впрочем, советские органы безопасности понимали, с кем имеют дело, и Татьяне устроили в заключении вполне сносные условия. Работала она в Казахстане в лагере, который занимался производством продуктов сельского хозяйства. Ее постоянно вызывали на судебные процессы, на которых она была ценнейшим свидетелем и источником информации. 15.03.1946 г. наказание было снижено до 10-и лет, а 8.09.1953 г. она была помилована и освобождена. Она возвратилась в Симферополь, где стала трудиться, и доработала до пенсии. Жила она у рынка в небольшом домике с садом по ул. Козлова, 7. В этом же доме проживала Мачулина Людмила Григорьева, она хорошо знала о прошлом Татьяны, но относилась к ней хорошо. Вера Васильевна мне сообщила, что "историей" Татьяны интересовался писатель Мантейфель (раньше он был чекистом), он подробно записал воспоминания Татьяны, собирался писать книгу. Все это было напечатано на машинке, но он вскоре умер, материалы остались, видимо, у его жены.
