39
Наполеон был совершенно прав, когда говорил О'Меару 3 ноября 1816 г.: «Sans cet incendie fatal, j'avais tout ce qui etait necessaire a mon armee» (Napoleon dans l'exil, p. 44). Конье утверждает, что провизии хватило бы «на всю зиму» (р. 212).
Вывезены были лишь ночью 1 сентября по предписанию Ростопчина викарию московскому Августину, иконы: Владимирской, Иверской и Смоленской Богоматери под предлогом, что войска хотят молиться. Это было сделано для того, чтобы «народ ночью сего не приметил» («Рус. Стар.», 1902, II, 410).
«Вернувшись в Москву после ухода Наполеона, — пишет Рунич, — Ростопчин в своем нравственном бездействии впал во всевозможные невоздержанности; он придумал гравировать портреты подмосковных крестьян, которые больше всех убили неприятелей, мародеров»… Он обратился к Академии Художеств с просьбою прислать в Москву художника, способного передать его мысль на полотно. Академия поспешила прислать графу одного из своих лучших питомцев, молодого художника исторической живописи Витбера (из записок Д. П. Рунича «Рус. Ст.», 1901, стр. 163).
Материалы для биографии и полного собрания сочинений гр. Ф. В. Ростопчина. «Русский Архив», 1868, кн. 4 и 5.
П. А. Картавов. «Летучие листки 1812 г. Ростопчинские афиши». Спб., 1904.
Любопытно отметить, что в 1813 г., уже по изгнании французов, анонимный сотрудник рукописного журнала «Для удовольствия и пользы», издававшегося воспитанниками царскосельского лицея, явно подражал и содержанию и форме «Мыслей» в «словах истинного русского», произнесенных Силой Силовичем Усердовым в Н.-Новгороде у памятника Минину-Пожарскому (К. Я. Грот. Пушкинский лицей, стр. 250–252).
Сочинения кн. Вяземского, т. VII, 194.
Записки гр. Ф. В. Ростопчина о 1812 г. «Русская Старина», 1889, кн. 12, стр. 669.
Сочинения Ростопчина, изд. Смирдина, стр. 224. Насколько удалось ему это, читатель мог видеть из предыдущей статьи.
Она описана у Ровинского в «Русских народных картинках», т. IV, стр. 446.
Сочинения Ростопчина, 163–165.
Записки гр. Ф. В. Ростопчина о 1812 г. «Русская Старина», 1889, XII, 708.
См. предыдущую статью.
«Сочинения в прозе и стихах» (Труды общества любителей русской словесности), ч. IV, стр. 144–145.
М. Дмитриев. «Мелочи из запаса моей памяти». М., 1854, стр. 166. Кн. Л. А. Шаховскому «площадной язык черни казался… не совсем приличным в обнародованиях от имени главнокомандующего столицей, который должен говорить всем сословиям» («Первые дни сожженной Москвы». «Р. Ст.», 1889, X, 62).
Ред.
А. Ф. Брокер. Биография гр. Ф. В. Ростопчина. «Рус. Ст.», 1893, I, 170.
Оно приведено в примечании к статье проф. Н. П. Михневича «Фили».
Ред.
Он излагается в ст. «Березинская операция».
Письма Ростопчина к императору Александру и к своей жене («Р. Арх.», 1901, VIII), где он характеризует состояние армии, столь интересны, что нельзя не привести хотя бы некоторый из них в выдержках. Ростопчин, бывший первоначально сторонником Кутузова, который один владеет искусством «повелевать массами» (и всесостояния, — писал Ростопчин Балашову 13 августа — обрадованы поручением к Кутузову главного начальства), теперь не останавливается перед самыми черными красками. Забывая, что прежде он обвинял «мартинистов» в распускании злых слухов «с целью попугать, встревожить» (письмо 13 августа), сам сгущает факты. «Солдаты уже не составляют армии. Это орда разбойников и они грабят на глазах своего начальства. В эту минуту, на 50 верст отсюда, страна разорена совершенно, и гвардейцы действуют заодно с остальными. Расстреливать невозможно: нельзя же казнить смертью по несколько тысяч человек в день? Князя Кутузова больше нет — никто его не видит; он все лежит и много спит. Солдаты презирают его и ненавидят его. Он ни на что не решается; молоденькая девочка, одетая казаком, много занимает его… необходимо, для предотвращения мятежа, отозвать и наказать этого старого болвана и царедворца; иначе произойдут неисчислимые бедствия… Кутузов, старая баба, сплетница, потерял голову (8 сентября)». В письме 19 сентября за обвинениями в «трусости», «преступной незаботливости» идут опасения, что крестьяне будут доведены «до отчаяния грабительством наших войск, которые все себе присваивают всевозможными способами… Если наши крестьяне начнут драться с нашими солдатами (а я этого жду), тогда мы накануне мятежа, который непременно распространится по соседним губерниям, где раненые беглые и новобранные полки производят такую же неурядицу». Аналогичное пишет Ростопчин Аракчееву 15 сентября. «Беспорядок дошел до такой степени, — сообщает он жене 9 сентября, — что на виду у генералов солдаты начинают грабить дома бедных мужиков и на 50 верст в окружности страна опустошена». «Все готово к мятежу»… «Солдаты мрут, как мухи, от голода и холода», пишет он 16 сентября («Число больных достигает 400 человек в день», по словам Ростопчина в письме к Александру 21 сентября). «Я не понимаю, как несчастные крестьяне не возмутятся против наших солдат и не перейдут на сторону неприятеля»…
Бесспорно, в словах Ростопчина много преувеличений, но есть и большая доля правды. Мы можем найти много подтверждений. Достаточно привести хотя бы два донесения приказчиков кн. Голицына. «Когда пришли французы в Влахернское, — сообщает один из них 1 октября, — им поживитца было уже нечем»… «Еще наша армия все переломала и всю мебель ободрала». «Казаки много делают грабежей, — сообщают владетелю из ростовской вотчины 5 октября, — а потому надеяться на них и нельзя» (Бум. От. В. Щукин, I, 15). С другой стороны, тамбовский губернатор Павлов предупреждает жителей остерегаться беглых солдат и казаков, которые, под видом нападения французов, грабят народ. («Р. Ст.», 1880, VIII, 779).
Ред.
Так об усиливавшемся мародерстве он доносил императору 29 сентября («1812 г. в письмах», 209).
Ред.
«По комиссариату порядок чрезвычайной, — пишет Вильсон 13 сентября, — и пища солдатская, как нельзя лучше». Аналогичное свидетельство о состоянии войска при Тарутине мы найдем и в воспоминаниях ген. Левенштерна: «Ни одна армия никогда еще не имела всего в таком изобилии» («Р. Ст.», 1901, I, 114). Так, очевидно, было в главной квартире. Как мы указывали уже (см. статью С. П. Мельгунова в III т.), в действительности в армии далеко не все было благополучно: на комиссариатскую часть идут систематические жалобы. Сам Вильсон говорит, что в Коломне он нашел 3000 раненых без комиссариатского и медицинского провианта. «Интендантская часть очень плохо организована», жалуется государю Шувалов еще 31 июля («1812 г. в письмах»). То же сообщает Кутузов Салтыкову 15 ноября: «сильные» транспорты с провиантом нас не достигают и мы в хлебе иногда нуждаемся… «До невозможности воруют в госпиталях», пишет Ростопчин 7 октября. Здесь было много горькой правды. Яркое подтверждение можно найти и в записках полк. Карпова: «В нашей армии во время преследования французов было больных, как сказывали, половина армии, что справедливо потому, что в нашей роте не было здоровых и третьей части того, сколько стояло по списку».
Ред.
Впоследствии Вильсон сообщает, что будто бы император Александр 12 декабря в Вильне дал ему такую общую оценку деятельности Кутузова: «Теперь вы получите мою полную исповедь: я знаю, что фельдмаршал ничего не сделал того, что бы был должен сделать, ничего не предпринимал против неприятеля, что был обязан» (Revue de deux Mondes, 1861, кн. 2. Цитируем по «Р. Арх.», 1866, 462).
К рисунку, изображающему Тарутинский лагерь, можно привести любопытное описание лагеря, данное 30 сентября Ф. Н. Глинкой: «На сих последних (рынках) изобилие русских краев выставляет все дары свои. Здесь, сверх необходимых жизненных припасов, можно покупать арбузы, виноград и даже ананасы!.. Солдаты продают отнятые у французов вещи: серебро, платье, часы, перстни и проч. Казаки водят лошадей. Маркитанты торгуют вином и водкою. Здесь в шумной толпе; отдохнувших от трудов воинов, среди их песен и музыки, забываешь на минуту и военное время» («Письма русского офицера», 39). Так было в Тарутинском лагере. А когда сам Глинка под Красным 7 ноября записывает: «Трофеев у нас много; лавров давать негде; а хлеба — ни куска… Ты не поверишь, как мы голодны!.. Там, где меряют мешками деньги, нет ни крохи хлеба» (53).
