Но "злоключения" эсминца не закончились! … В Гамбурге при постановке в док его поставили на опорные конструкции настолько небрежно, что кормовая часть корпуса получила значительную деформацию в трех листах. Прогибь оказалась так велика, что было сломано угловое железо за листами обшивки и образовалась течь на заклепках… Призванные эксперты Гамбургской товарной палаты подтвердили безусловную вину судоремонтного завода во "вторичной" аварии эсминца. Но по "неясным" для МГШ причинам капитан 2 ранга Сухомлин, не дожидаясь юридического оформления акта и наскоро "подлатав" корпус, спешно вышел в Гавр 2 декабря, даже не составив "окончательного" акта.
По прибытии же в Гавр (7 декабря 1901 г.) корабль сразу встал на текущий ремонт. В ходе его значительная часть исправлений, сделанных в Гамбурге, была переделана ввиду "небрежности их исполнения". К этому времени по железной дороге в Гавр прибыли заказанные опреснители Круга. Но когда завод приступил к их установке на кораблях (20 ноября 1901 г.), обнаружилось, что новые опреснители имеют размеры более положенного по штату и не могут быть установлены на свои места. Пришлось отправлять во Францию ещё один комплект опреснителей! Что же касается времени, то его уже давно никто не учитывал.
Опасения вызывала и прочность корпусов "Форели" и "Стерляди" в районе машинных люков в связи с предстоящим переходом отряда через Индийский и Тихий океан. Как отмечалось в отчете от 19 октября 1901 г., "…В этом месте палуба прервана люками почти на половину своей ширины и расчетное напряжение стали достигает здесь величины 5 тонн на квадратный дециметр площади. К этому необходимо учесть и продольный разнос котлов относительно корпуса…" Предлагалось усилить продольные связи корпуса наложением стальных пластин размером 6000 х 400 х 6 миллиметров с каждого борта. МГШ "не возражал" против этой доработки и рекомендовал подготовить документацию на проведение работ… в Порт-Артуре! Тем не менее они были установлены во Франции. Завод Нормана выполнил поступившее 21 ноября 1901 г. из Петербурга разрешение провести "указанные работы" в течение десяти рабочих дней.
20 января все три корабля вышли из Гавра, под общим командованием капитана 2 ранга В. К. Ержирковского, державшего флаг на эсминце "Стерлядь". Они следовали в Пирей для соединения с отрядом контр-адмирала А.Х. Кригера. Но совместному плаванию не довелось быть долгим. Сразу по уходу лоцмана на "Осетре" сработал предохранительный клапан холодильника левой машины, и корабль вернулся в порт.
Из рапорта командира миноносца "Форель" от 24 ноября 1901 г.
14 ноября после благополучного прохода Кольским каналом, в 7 часов 30 минут вечера, подошёл к выходу из канала и у шлюза Брунсбюттель взял лоцмана, чтобы под его проводкой идти в Куксгафен, вышел в устье реки (в 8 часов вечера) Эльба. Ветер дул порывами, иногда до 6–7 баллов и по временам моросил мелкий дождь, но, благодаря полнолунию, ночь была светлая, и огни были видны. Отливное течение с направлением на Куксгафен было в полной своей силе.
Тотчас по выходу из бассейна канала лоцман просил прибавить ход до полного, но я приказал иметь 150 оборотов, то есть 12 узлов хода, что и было сказано лоцману. Он кивнул головой и стал править миноносцем, склоняя то немного вправо, то немного влево по приметным знакам, только одному ему понятным и видимым, но насколько возможным по компасу Я мог определить, что курс взят к плавучему маяку Ostbiif. Обогнув маяк в 8 ч 30 мин вечера, оставили его с правой стороны, не мог рассмотреть за нашедшим дождем створных огней, от которых до 8 часов поворачивали к Куксгафену, но лоцман рассмотрел огни, попросил лечь на курс W1/2N. Курс по компасу в это время был NN 70 и, когда руль ещё не был положен вправо, чтобы привести на требуемый лоцманом курс, лоцман, продолжая рассматривать огни, открывшиеся по носу влево, принимая, как он потом сказал, за рыбачьи, стоявшие южнее фарватера, крикнул держать правее.
Сбежавши с мостика в боевую рубку к компасу лейтенант Лепко крикнул лоцману, что на компасе ещё только NN 70° и до курса W1/2N надо склониться влево. Но лоцман, смотря в бинокль, кричал: "Держать правее и ещё — более лево руля." Приказания лоцмана следовали быстро, одно за другим, и трудно было следить за ними тотчас по карте. В 8 ч 35 мин при входе в гавань почувствовали мягкий толчок кормою, а потому были остановлены обе машины. Лот показал 12 футов. Лоцман растерялся окончательно и, бегая по мостику, кричал: "Лево на борт!". Очевидно, он и теперь не знал места и считал, что миноносец коснулся южной банки. Когда машинистом был дан задний ход, миноносец опять коснулся грунта, причём за кормой было 10 футов.
Остановив машины, стали обмерять глубину, миноносец дрейфовал, и течением его несло на глубину, которая, продолжая увеличиваться, вскоре достигла 24 футов. На этой глубине отдал якорь и сделал самый тщательный осмотр трюмов. Никаких повреждений и течей не оказалось, но руль с некоторым усилием клался на правый борт, причем его совершенно нельзя было довести до 18° Опасаясь оставаться долго на малой глубине при начавшемся отливе, снялся с якоря и, правя на плавучий маяк, перешел на глубину, где встал снова на якорь, так как сильный дождь с ветром затрудняли рассматривать огни, и я не решился идти в пасмурности. Потеряв доверие к лоцману, определили по пеленгам своё якорное место: плавучий маяк истинный NO 68°30′ и красный береговой огонь истинный SO 38^30': в 1 ч 25 мин ночи пошёл по огням в Куксгафен, отстранив лоцмана от управления.
В 4 часа 20 минут вошёл в гавань Куксгафен и отшвартовался у стенки. Лоцман в присутствии вахтенного офицера признал себя виновным, что уклонился вправо от первоначального курса, и, кроме того, не сказал, что не уверен в огнях и надо было встать на якорь.
Капитан 2 ранга Сухомлин
Очередной "сюрприз" преподнесли уже артиллерийские станки. Во время сборки компрессора 47-мм артиллерийской установки на "Осетре" оказалось невозможным снять передние кольца крепления штока. Их разрезали и заменили, но "ввиду непонятности причины и осторожности" МТК рекомендовал из орудия не стрелять, а снять его и отправить в Россию вместе со станком и уже "на месте" разобраться в причине этого явления. Взамен разрешили поставить аналогичную артиллерийскую установку, сняв её с других кораблей, строящихся во Франции — с крейсера "Баян" или броненосца "Цесаревич".
Миноносец типа “Форель” 1904 г.
(продольный разрез (отсчет шпангоутов в нос и корму от мидель-шпангоута), планы трюма, верхней палубы и проекция “корпус" теоретического чертежа)
1 — 47-мм пушка Готчкисса; 2 — компас; 3 — световой люк. 4 — минный аппарат; 5 — дымовая труба; 6 — запасная мина Уайтхеда; 7 ¦ ¦ вентиляторная головка; 8-мачта; "9 прожекторная площадка; 10 — 75-мм орудие; 11 — штурвал; 12 якорь; 13-бушприт (буфер); 14 — буксирная брага; 15 — кубрик команды; 16 — патронный погреб; 17 — носовое котельное отделение; 18 — машинное отделение; 19 — кормовое котельное отделение; 20 — офицерские помещения; 21 — перо руля. 22 — гребной винт; 23 — угольная яма; 24 — камбуз; 25 — сходной люк; 26 — сходной трап; 27 — шлюпка; 28 — машинный люк, 29 — канатный стопор, 30 — ограждение гребного винта; 31 — кормовой ходовой мостик; 32 — решетчатые щиты 'возвышенной палубы".
Испытания же "Кефали", спущенной в Гавре на воду 16 ноября 1901 г., и "Лосося" начались только в январе 1902 г. И только к лету 1902 года, показав максимальную скорость 28 и 28,4 узла, соответственно, они закончили их 22 июня 1902 года — последние "форели" официально вступили в кампанию.
Снаряды для испытания артиллерийских установок подлежали поставке из России. При этом в письме от 4 февраля 1902 г. наблюдающий за постройкой Лебедев категорически потребовал, чтобы в документах на груз снаряды были названы "снарядами". А не "железными изделиями" (Fer-ronneries), как это было сделано в прошлый раз. Это создало такие проблемы на французской таможне, что для их разрешения потребовалось личное вмешательство адмирала Антуани — начальника порта Гавр.
9 марта 1902 года все "птичье- рыбьи" названия 43 миноносцев русского флота были заменены на "имена прилагательные". Новые имена получили и "французы": "Внимательный" ("Форель"), "Выносливый" ("Стерлядь"), "Властный" ("Кефаль"), "Внушительный" ("Осетр") и "Грозовой" ("Лосось").
Задержки всякого рода шли потоком, цепляясь одна за одну: снаряды, направленные в Гавр, согласно документации, 9 марта туда всё ещё не прибыли. Но даже их прибытие 14 мая уже не имело значения, так как запрошенные только 30 апреля из России комендоры во главе с лейтенантом Пеллем могли прибыть в Гавр не ранее 2 июня. При этом, несмотря на более чем годовую задержку в сдаче кораблей, Адмиралтейств-Совет решил, что "казна убытков и затруднений не понесла", и постановил не начислять заводу штраф за "задержку".
