Ознакомительная версия.
Боеприпасы на позицию 305-мм гаубицы также доставлялись в вагонетках узкоколейки.
Между тем еще в 1931 г. Артуправление выдало задание КБ-2, где работали немецкие инженеры фирмы «Рейнметалл», на проектирование 305-мм гаубицы на обычном лафете, а заводу «Большевик» — задание на триплекс: 400-мм мортиры, 305-мм гаубицы и 203-мм пушки разборного типа, перевозимых на повозках на гусеничном ходу.
Кроме того, инженер завода «Большевик» Чернявский в инициативном порядке разработал проект триплекса: 400-мм мортира, 305-мм гаубица и 203-мм пушка на обычном лафете.
В 1932 г. Артуправление рассмотрело все проекты, и на пленуме АУ было принято постановление «утвердить проект комбинированной системы 400/305/203-мм системы завода “Большевик” для дальнейшей разработки и изготовления опытного образца, а два других проекта КБ-2 и инженера Чернявского отклонить».
Надо ли говорить, что если бы в 1931—1932 гг. начались полномасштабные работы по проекту Артуправления или Чернявского, то уже к 1939 г. РККА получила бы несколько дивизионных орудий особой мощности. Новые 305-мм гаубицы и 400-мм мортиры за неделю бы вдребезги разнесли финские доты-«миллионеры»[53], и исход Зимней войны был бы совсем иным как в военном, так и в политическом отношениях.
Можно предположить, что полный разгром Финляндии в декабре 1939 г. мог отрезвить Гитлера и избавить русский и немецкий народы от кровавой войны.
Однако Тухачевский и К° вследствие своей некомпетентности, хотя не исключен и злой умысел, полностью сорвали все планы создания артиллерии особой мощности. Поначалу эти деятели потребовали, чтобы новые орудия особой мощности стреляли беспоясковыми снарядами, то есть полигональными, нарезными или подкалиберными. Были испытаны десятки самых экзотических снарядов всех трех типов калибром от 203 до 368 мм. Увы, результат был печален.
Следует заметить, что работы над тяжелыми САУ шли в атмосфере противоборства их сторонников в лице замнаркома Тухачевского и руководства ГАУ и противников в Управлении начальника артиллерии РККА. Начальник артиллерии комдив Роговский в рапорте на имя начальника вооружений РККА в 1936 г. по этому вопросу писал: «Культивировать самоходные системы крупных калибров… считаю нецелесообразным, ибо никаких преимуществ они не дают, а, наоборот, снижают боевую ценность систем»{56}.
На самом деле Тухачевский нагло обманывал и командиров, и руководство промышленности, состоявшее из бывших слесарей и недоучившихся фельдшеров. Армии как воздух нужны были САУ с пушками калибра 76 мм и 122—152-мм мортирами для поддержки пехоты. Они должны были быть защищены броней, иметь возможность вести огонь если не с хода, то, по крайней мере, с коротких остановок, и, разумеется, иметь возимый (!) боезапас.
А для самоходных монстров Тухачевского не было еще ни двигателя, ни шасси. Кстати, не только у нас, но и во всем мире. Ни о каком возимом боезапасе и речи идти не могло. Огонь такие САУ могли вести только с хорошо оборудованной в инженерном отношении огневой позиции. Время перехода их походного положения в боевое с учетом оборудования позиции превышало 6 часов. В этом отношении супер-САУ не имели никаких преимуществ перед возимой системой, а лишь одни недостатки. Ну, к примеру, выйдет из строя тягач, везущий ствольную или лафетную повозку орудия особой мощности, его заменит новый. А выйдет из строя двигатель монстра (замечу, который так и не был сделан), как его чинить, сколько впрягать тягачей?
Но Тухачевского остановить было невозможно. Он настоял на полном прекращении работ по созданию буксируемых артсистем особой мощности, а вместо них предложил изготавливать самоходные супермонстры «большого триплекса».
Согласно постановлениям Артуправления 1932 г., в состав триплекса должны были входить 400-мм мортира, 305-мм гаубица и 203-мм пушка. Проектировали большой триплекс на конкурсных началах завод «Большевик» и опытный завод им. Кирова. Еще на стадии проектирования отказались от 400-мм мортир, и система фактически превратилась в дуплекс.
В конце концов был принят совместный проект обоих заводов, который и получил название СУ-7. Сию систему можно охарактеризовать как полнейший технический бред, либо как крупномасштабное вредительство.
Длина САУ оказалась 12,34 м, а вес 106 т. Подавляющее большинство мостов в западной части СССР не могли выдержать такой махины. По местности она могла передвигаться с большим трудом, причем возникла необходимость создания специального тягача, чтобы вытаскивать застрявшую СУ-7.
Для перевозки САУ по железной дороге требовалось снимать с нее ряд деталей, и лишь после этого «самоход на железной дороге вписывался в габарит 3-го класса», то есть требовал закрытия встречного движения.
21 апреля 1938 г. нарком Ворошилов в письме к Молотову предложил прекратить работы над СУ-7. Предложение было принято правительством.
Что же было сделано за почти 6 лет? Налицо имелся деревянный макет СУ-7, а разработчики оправдывались, что ходовую часть они сдадут к маю 1938 г. Проектируемый дизель ХПЗ в 800 л. с. отсутствовал даже в опытном образце. Не было в природе и опытных образцов 203-мм пушки и 305-мм гаубицы.
И вот опять свыше 9 лет работы, подключены многие КБ и заводы. Правда, не дошло до серийного производства монстров, не пускать же в массовое производство деревянный макет!
Зато были огромные потери РККА на линии Маннергейма. Чтобы поразить «дот-миллионер», надо было подтянуть самое мощное орудие — 203-мм гаубицу Б-4—на расстояние 100 метров и дважды попасть бетонобойным снарядом в одно и то же место бетонного покрытия.
Ну а стоит ли говорить, сколько сотен тысяч красноармейцев могли спасти 406-мм гаубицы при штурме той же линии Маннергейма осенью 1944 г., при штурме германских городов-крепостей в конце 1944 г. — 1945 гг. — Познани, Кенигсберга, Берлина и др.
На мой взгляд, и немцы, и финны проявляют чудовищную несправедливость к «красному маршалу». Памятники ему по праву должны возвышаться на центральных площадях Хельсинки и Берлина.
Итак, мы рассмотрели множество фантастических по своей глупости авантюр, финал которых можно было легко предугадать с самого начала. Мог ли все это натворить один Тухачевский? Мог! Вспомним культовый фильм «Семнадцать мгновений весны». Все происходящее там — исключительно фантазия автора. У Штирлица не было даже отдаленного прототипа. Но почему мы верим фильму? Да потому, что все акции Штирлица технически реальны. Он не столько делает все сам, сколько немного подталкивает дураков, конкурирующие кланы, амбициозных начальников.
Мог ли Штирлиц, не влезая непосредственно в дело физиков, притормозить ядерную программу Германии? Не имея никакого отношения к переговорам Карла Вольфа с американцами в Берне, сорвать попытку заключить сепаратный мир? Повторяю, теоретически все это было вполне реально.
Возможности же Тухачевского были на порядок выше, чем у Штирлица. В 1925—1937 гг. в руководстве ВКП(б) шла борьба не на жизнь, а на смерть. Было ли у Сталина время вникать в детали разработки и испытаний ДРП, танков с «картонной» броней, глиссирующих катеров и т.д.?
Ну а почти все наши командармы и маршалы были «от сохи» — с двумя-четырьмя классами церковно-приходской школы. Да и среди них в это время шли склоки и разборки как отдельных персонажей, так и целых кланов.
Не последнюю роль сыграла и пропаганда Тухачевского, его сотни выступлений на совещаниях военных, множество статей в военной литературе и открытых СМИ. Он же инспирировал выпуск на экран нескольких десятков фильмов, пропагандирующих свои идеи. Упрощенно говоря, это был культ красного милитаризма и самого великого полководца. Нужно какое-то чудо-оружие, мы ударим, враг побежит. Главное, не дать вредителям и рутинерам помешать создать это супероружие.
Создалась идеальная обстановка для разоружения Красной армии и полной милитаризации экономики и разорения страны.
Младшее поколение видело в кино, а старшее лично общалось со стариками, которые искренне говорили: «Отдадим последнее, только чтобы не было войны!» Но что сказали бы голодные и раздетые люди, ютящиеся по 10 человек в одной комнате, узнав о том, что все, на что они отдавали свои последние гроши — ДРП, беспоясковые снаряды, «картонные» танки, армии роботов и т.д., — попросту туфта! Нетрудно представить, что это вызвало бы тотальный бунт против советской власти, против Сталина. А всякие там Тухачевские, Курчевские, Бекаури остались бы в стороне. Мы, мол, только выполняли приказы советского правительства.
Писать о заговорах Тухачевского и его соратников, старых военспецов и т.д. очень трудно. Нашему обывателю понятны только революционеры-бюрократы. Вот, к примеру, большевики или декабристы, которые даже в подполье устраивали съезды, заседания, совещания, принимали резолюции, программы и т.п. Обывателю все ясно — кто был членом организации, чего хотел, где выступал, кто был оппонентом.
Ознакомительная версия.
