Я позвонил в секретариат Роя Соммера и мне сразу же назначили время встречи. «Да, господин Болен», — подтвердила его секретарша, — «Такого–то числа, в отеле таком–то в Мюнхене».
Я ожидал жаркой деловой схватки. Крупная рыба вроде Роя Соммера, конечно, не ходит поодиночке. Как правило, в свите полно молодых менеджеров с залитыми лаком волосами. Партнеры смотрят вместе на долби–сераунд впечатляющие фирменные видео, просматривают колонки цифр в толстенных фирменных презентационных каталогах и откровенно высказывают свое мнение. Я, наверное, сказал бы, сколько супер–хитов я успел написать.
В общем, как обычно. Каждый поднимает ногу и метит свою территорию. Затем следуют кусочки семги и ломтики «метт» — итальянской копченой колбасы, обложенные огурчиками. Потом каждый напьется гадкого черного кофе и полутеплой колы.
«Привет», — я подошел к стойке, предвкушая удовольствие от встречи, изготовившись к борьбе. Хотя качество места, выбранного для встречи, меня несколько удивило. Оно выглядело, не как большой открытый мир, а скорее, как филиал постоялого двора около аэропорта в Мюнхене. Но, возможно, это и есть то самое тайное совещание между деловыми людьми. «Меня ждут, мне назначено у Рона Соммера из 'телеком'!»
«Номер 344» — кратко сообщила мне дама за стойкой. Ничего похожего на: «Да–да, господин Болен! Вас уже ждут!»
«Пинг!» — хлопнула дверь и впустила меня в совершенно нормальный среднестатистический узкий коридор. Мой путь оборвался перед ни чем непримечательной дверью с номером 334, расположенной между номерами 332 и 336, напротив — дверь 335. Ой–ой–ой, — подумал я, словно в дешевом доме свиданий.
Я постучал, мне открыл самого обычного вида седовласый папаша в костюме в полоску: Юрген Киндерфатер, заведующий отделом коммуникации Рона Соммера.
Он был один. Комната за его плечами представляла собой тесное, около восьми квадратных метров площадью помещение со столом, кроватью, шкафом, душем и туалетом. Что дальше?
«Ах, садитесь же!» — воскликнул Киндерфатер и уселся на одно из кресел, стоявших перед кроватью. Я, удивленный, сел в кресло напротив него и подумал:
а) я попал не в тот номер или
б) не в то кино.
Мы должны были говорить о великих свершениях. Вместо этого я сидел в этой дыре, которая по недоразумению называлась гостиничным номером. Чтобы усилить сходство помещения с комнатой молодежной турбазы, Киндерфатер предложил: «Не желаете ли выпить чашку кофе, господин Болен?» — и щедрым жестом указал на термос на столе, испещренный следами долгой службы. На корпусе темнели свежие капли. Я не исключал того, что это был его собственный термос, который он принес из дому.
«Нет, спасибо», — отказался я, — «я бы выпил апельсинового сока, свежевыжатого».
«С этим проблемы», — весело ответил Киндерфатер, — «но там, сзади, где–то есть мини–бар, обслужите себя сами».
Это стало вершиной всего действа. Эй, Дитер, — сказал я себе, — и этот тип распоряжается рекламным бюджетом в два миллиона? Что–то странное творится в этом «Телекоме». Лучше избавься по быстрому от своих акций.
«Господин Болен, что я могу сделать для Вас?» — спросил Киндерфатер, благосклонно глядя на меня.
«Знаете, что?» — ответил я, — «Вам нужен контент, вам нужно содержание! Я взглянул на вашу интернет–страницу, на ней мало чего происходит! Несовременно, скучно, покрыто толстым слоем пыли. Просто хочется поскорее взгляд отвести».
Киндерфатер посмотрел на меня так, словно я сказал: «Я хочу взять напрокат твою жену». Для него я явно был мелким музыкантишкой из Тетенсена, которого не следует принимать всерьез. Но я несмутился и продолжил:
«Вам срочно нужно придумать что–нибудь с музыкой, новостями о звездах, энергией, эмоциями. Какой–нибудь бум! И бам! И туш!»
«Ну, я не знаю, господин Болен», — ответил Киндерфатер, явно задетый за живое, — «я думаю, Вам не достает знания некоторых взаимосвязей и благоразумия». И он принялся обстоятельно докладывать мне о фирме «Телеком». Оперируя глупыми и старомодными понятиями: «Нельзя запутывать покупателя. Классический клиент фирмы «Телеком» не имеет ничего общего со звездами и музыкой. Прежде всего, кого интересуют новости из мира знаменитостей?»
Он двадцать минут ораторствовал, будто заправский профессор. А потом сменил роль. Внезапно он превратился в мамочку, которая сует ребенку несколько леденцов, прежде чем он выйдет из дома:
«Итак, если бы я был на Вашем месте, господин Болен… Я бы быстро купил несколько акций «Телеком». Тогда Вы были бы на верном пути».
У фирмы, которую возглавлял этот тип, лежали на счету десятки миллиардов монет. А сам он явно (уж в этом–то я специалист) не имел о маркетинге ни малейшего понятия. И все–таки я дал уговорить себя приобрести акции этого общества дураков. Я просто не могу удержаться, если предчувствую убытки.
Курс еще немного подрос, а потом сразу упал на самое дно. Сегодня у меня остались лишь громадные убытки.
Через несколько месяцев я совершенно случайно ел лапшу с чесноком у моего любимого итальянца «Ла терраса» в Тетнсене. На террасе сидели я, Эcтeфaния и «суперзвезда» — победитель Алекс. За соседним столиком сидел некто, при взгляде на кого я подумал: Черт возьми, Дитер, да ты же с ним знаком!
И я вспомнил: это же после–последователь Рона Соммера. Новый Бог на пьедестале «Телеком» — Кай Уве Рике.
Подойти, что ли, к нему и пожаловаться, куда, дескать, подевались мои миллионы? — раздумывал я. А потом сказал себе: нет, оставь это, Дитер! Дело того не стоит! Не нужно устраивать рок–н–ролл в Тетенсене.
Я наблюдал за тем, как мужчина, совершенно расслабленный, спокойно сидел в кругу своей семьи на солнышке и уписывал пиццу. Н-да, если бы у меня были многомиллиардные долги, я, думаю, не смог бы проглотить ни кусочка.
Через полчаса Кай — Уве, его жена и двое детей, словно команда «Телеком» вскочили на свои велики. В тот миг я испытал облегчение. Я наконец–то узнал, куда подевались все мои деньги.
Все четверо Рике ездили на велосипедах, купленных на деньги «Телеком». Я сразу это понял. Дело в том, что у меня в подвале стоит точно такой же. Цена за штуку: 1 500 евро.
Я уверовал в свою идею с оригинальными мелодиями для телефонов. И хотя я потерпел неудачу со старомодным «Телекомом», мне не хотелось долго оставаться неудачником. В конце концов, в телефонии был еще один провидец — «Moбилкoм». Третья история успешной деятельности акционерных обществ — биржевых супер–обманщиков Германии, наряду с «ЕМ. ТВ» и «Телеком».
Владелец — Герхард Шмидт, бывший хозяин лавки по прокату автомобилей, который со своим концерном стоимостью в семь миллиардов заседал в дыре под названием Бюдельсдорф с населением в 10 487 человек. Он был знаменит своими инновациями, в частности, тем, как нокаутировал конкурентов своими демпинговыми ценами. По телефону я договорился с ним о встрече.
В противоположность расфуфыренным братьям Гаффав их шикарных костюмах, сшитых на заказ, и пыльному Киндерфатеру в обывательскую полосочку, Шмидт видимо действовал по рецепту успеха новой экономической программы: джинсы в деревенском стиле, никаких пиджаков, никаких галстуков, рукава рубашки закатаны. Его офис был маленьким стеклянным ящиком, слегка возвышавшимся посреди большого конторского помещения. Отсюда он видел толпы своих сотрудников. Все кружилось в водовороте бизнеса. Везде мелькали ноутбуки. Что создавало такое впечатление, будто в Бюдельсдорфе начинается экономический бум, и у них земля горит под ногами. Здесь, среди полей, вдруг начинало казаться, что ты находишься на Уолл–стрит.
Несколько менее внушительными выглядели наручные часы Шмидта: какой–то тайванский будильник с логотипом «Moбилкoм». Я увидел их, когда он приветственно пожал мне руку:
«Добрый день, господин Болен! Чем могу служить?»
«Ну, господин Шмидт, у меня есть идея, которая могла бы Вас заинтересовать. Что Вы думаете об оригинальных мелодиях для Ваших мобильных телефонов? Я мог бы писать их» — ответил я на его вопрос.
Пока я говорил, Шмидт поддакивал: «Ах, о–о–о! Да–да! Так–так! Это выглядит очень, очень интересно!» — повторял он. Еще не договорив, он схватил маркер и принялся рисовать на листе бумаги закорючки, шары и круги. Это выглядело невероятно сложным, впечатляющим и важным. Я стоял рядом и думал: позвольте, что же это значит? Он хочет рассказать мне о новом виде мобильных телефонов?
«Вот это да, это действительно здорово, то, как вы это делаете, честное слово», — на всякий случай похвалил его я. Шмидт по–настоящему вошел в раж. Он торопливо рисовал стрелочки, которые шли во все стороны и даже загибались на другую сторону.
«А здесь», — он широким жестом поставил маленький крестик в левом углу в самом низу, — «здесь я мог бы представить себе совместную работу с Вами». В тот миг я понял: он сделал набросок переплетений всей своей фирмы. И я не мог отделаться от ощущения, будто его сложная диаграмма, которую он только что нарисовал, впечатляет его сильнее, чеммои новые клевые мелодии для сотовых.
