Но когда соседи-заключенные стали издеваться над ним, распевая песни «Битлз», это его взбесило. С перекошенным лицом он зажал уши ладонями в тщетной попытке заглушить гвалт.
На другом конце города убитого им человека везли из больницы Рузвельта в центральный морг на вскрытие.
— Джон Леннон, мы тебя любим! — крикнул случайный прохожий.
В восемь утра Пол Лароса в последний раз набрал номер редакции. А потом влился в толпу перед Дакотой и начал петь в унисон с толпой.
— Да, — признается он, — я плакал.
Джордж Харрисон, ярый поборник сострадания и отказа от насилия, не мог испытывать к убийце друга ничего, кроме презрения. Он считал, что Леннон и Маккартни мешали его творческой самореализации, но боль утраты от этого не становилась меньше.
— Мы вместе столько всего пережили, — сказал Джордж. — Я до сих пор искренне люблю и уважаю Джона. В экосистеме, называемой планета Земля, Чепмен — паразит, — заключил Джордж. — Возмутительно, что люди, неспособные навести порядок в собственной жизни, отнимают жизнь других.
Так же Харрисона мучила паранойя, что теперь расплодятся подражатели. В каждом письме поклонника он стал видеть послание убийцы. А к его поместью стекались незнакомые люди, чтобы петь песни «Битлз».
Их число росло.
Перед тем, как сесть на самолет до Нью-Йорка, Ринго позвонил Харрисону. Приятно было поговорить с человеком, который тебя понимает. Йоко тоже позвонила. Джордж выразил ей глубочайшие соболезнования. После этого разговора ему стало чуть полегче на душе. Он настолько пришел в себя, что отправился в домашнюю студию.
Там сидел Эл Купер, один из основателей группы «Blood, Sweat amp; Tears», и работал над аранжировками песен Джорджа для нового альбома. Он вместе с перкуссионистом Рэем Купером и старым другом Джона Питом Шоттоном как могли отвлекали Джорджа от мрачных дум, даже напоили его спиртным.
Не помогло.
Примечательно, что многие жители Нью-Йорка узнали об убийстве лишь на утро. Кто-то не смотрел новости, другие рано легли спать. Но по дороге на работу каждый увидел заголовки газет.
На первой полосе «Дейли Ньюс» стояла большая фотография Дэвида Геффена, ведущего Йоко Оно через толпу. Заголовок над ней гласил: ЗДЕСЬ БЫЛ УБИТ ДЖОН ЛЕННОН!
Слева от фотографии располагался небольшой портрет Джона с подписью: «Убит перед домом»
В статье приводились слова Нины Макфедден, жительницы верхнего Уэст-Сайда, которая проходила мимо Дакоты во время инцидента:
— Я видела, как Джон с Йоко вылезли из лимузина. Они зашли в ворота. Потом раздалось пять выстрелов. Просто оглушительных. Я услышала крики Йоко: «На помощь! На помощь!» И лишь потом заметила человека с пистолетом.
Барбара Тайри, няня, ухаживающая за двумя детьми, живущими на первом этаже Дакоты, рассказала, как выглянула в окно и увидела царящую на улице суматоху.
— Это было ужасно, — сказала она. — Просто
ужасно.
В «Нью-Йорк Пост» опубликовали комментарии Эллен Чеслер, полученные Джорджем Арцтом.
— Это очень, очень печально, — сказала она журналисту. — Для всего мира он был Джоном Ленноном, но для нас, живущих в Дакоте, он был просто соседом.
В Сити-Холле мэр Эд Коч, прочитав статью, вызвал к себе Эллен, чей кабинет располагался на другом конце коридора. Так же в помещении был заместитель мэра Боб Вагнер.
— Он был изумлен до глубины души, — сказала Эллен о мэре. — Произошла трагедия международного масштаба, а я оказалась свидетелем. Я стала звездой дня.
Карен Беккер всю ночь слушала нью-йоркскую радиостанцию WPLJ и говорила по телефону об убийстве Леннона с братом Дэйвом. Она хотела пойти к Дакоте, но вот уже три года работала учительницей в Греческой православной школе, и с самого утра у нее был урок.
— На работу я шла, не чувствуя земли под ногами, — сказала она. — Часть моей души умерла вместе с Джоном Ленноном. Единственный способ выразить скорбь, который пришел мне в голову — надеть черную повязку на руку.
Помощник директора, заметив повязку, сочувственно посмотрел на Карен.
— Наверное, нам всем теперь придется взрослеть.
Глория говорила по телефону с мужем. Его речь была очень вразумительна. Перестав ощущать себя никем, он обрел способность замечать чужие проблемы.
— Найми адвоката, — посоветовал он. — Тебе нужно защищать свои интересы.
Она так и поступила. Адвокат Брук Харт первым делом отшил всех, кто хотел купить мемуары Глории, заявив, что она человек замкнутый, и наживаться на трагедии не собирается.
На вопрос, есть ли почва под теорией, что Чепмен совершил убийство, потому что подлинным Джоном Ленноном считал себя, Харт ответил:
— В этом предположении содержится изрядная доля правды.
На пресс-конференции Глория продемонстрировала такое глубокое раскаяние, что даже самые закаленные репортеры прониклись сочувствием к ее положению.
Она заявила, что глубоко сожалеет о случившемся, о том, что Джон Леннон погиб, и что такое горе обрушилось на его жену и сына. «Я скорблю о смерти Джона Леннона».
И все же Глория свято верила в прощение, как учит ее новая религия. Она объяснила, что всегда оправдывала Марка, «когда он в прошлом делал плохие вещи».
Ее слова, обращенные к попавшему в беду мужу: «Я тебя люблю».
Как и Джордж, Пол Маккартни не любил телефонных звонков. Пол и Линда по вечерам предпочитали общаться с детьми, а не смотреть телевизор или слушать радио. Утром 9 декабря, когда Линда повезла детей в школу, Пол включил телефон. Первый позвонивший все ему рассказал.
Даже смерть собственной матери не задела его так сильно.
Тогда он, по крайней мере, был морально готов.
Его терзали ярость, горе, страх. Ему всегда хотелось только одного: заниматься музыкой, радовать людей. Его жизненная философия выражена в песне 1976 года «Silly Love Songs» — ответ Леннону, который обозвал творчество Маккартни «дурацкими любовными песенками»: «Некоторые люди хотят дарить миру дурацкие любовные песенки / И что в этом плохого?»
А теперь повсюду убийцы следят не только за ним, но, может, и за его женой и детьми. Вернувшись домой, Линда застала мужа в расстройстве, трясущегося, в слезах.
Он позвонил Джорджу. Они вместе оплакали потерю брата. Он позвонил Йоко. Отношения с Джоном были такими яркими. Джон бывал сволочью, не раз ставил Пола на место. Йоко сказала Полу, что Джон всегда любил товарища по группе. Пол ответил, что это чувство было взаимным. И постарался утешить Йоко, которая не могла взять в толк, как же у кого-то поднялась рука отнять Джона у семьи.
В этом Пол был с ней солидарен.
Прежде он переживал за Джулиана. Теперь его сердце разрывалось от жалости к Шону.
Нужен способ облегчить боль, иначе его ждет нервный срыв. Когда позвонил Джордж Мартин, он сказал, что они с Линдой едут в студию. Может, получится излить переживания в музыке.
Они сели в лимузин и выехали за ворота, где уже собрались репортеры. Перед ними предстал мертвенно бледный мужчина.
— Смириться с этим невозможно, — сказал Пол. — Джон был отличным парнем. Без него мир осиротел.
Машина рванула вперед. Маккартни понимал, что у студии журналистов будет еще больше. Скорее всего, пресса будет бегать за ним еще долго. Они с Линдой обсудили, не пойти ли на похороны Джона. Решили, что не стоит. Появление Пола вызовет настоящий хаос. Джон не заслуживает таких унизительных проводов. Его сердечность, его любовь к семье, даже дурной нрав — вот что должны запомнить люди, но никак не зрелище папарацци, обступивших Пола Маккартни. Йоко знала, что Пол переживает — этого достаточно.
И все же он хотел показать свои чувства.
Обращаясь к следующей толпе журналистов, он предложит «всем поддержать Йоко».
Ринго вышел из лимузина на западной Семьдесят второй улице. Волосы его были спутаны, глаза покраснели. Хотя он много времени провел на тропическом солнце, кожа его осталась практически белой. Он приехал поддержать Йоко, но его появление лишь подлило бензина в пожар. Со всех сторон набегали фанаты. Зеваки стояли прямо на машинах и вопили во все горло.
— Расступитесь! — заорал кто-то.
Несколько работников Дакоты попробовали организовать вокруг ударника импровизированное кольцо охраны. Кто-то пихнул изнуренного Ринго плечом, так, что у того мотнулась голова. На миг закрыв глаза, Ринго шагнул вперед. Какая-то женщина схватила его за волосы. Во времена «битломании» такое случалось не раз, но теперь? Ринго вырвался из цепкой хватки и озадаченно посмотрел на нахалку. Но счел за лучшее промолчать.
Он приехал ради семьи Джона, не ради себя.
Старый друг Джона два часа занимал Йоко разговорами. В отличие от остальных «битлов», он всегда одобрял ленноновский выбор спутницы жизни, и Йоко безоговорочно любила его.
