Однажды она пришла ко мне на запись, а фонограмма песни не была готова. Я говорю:
— Извини, не пришли музыканты… Записан только бас и барабан.
— А давайте я попробую спеть? — предложила Алла.
И блестяще записала песню…
Вот, к примеру, Исаак Дунаевский. Я всегда считал его у нас композитором номер один. К сожалению, его музыку сейчас редко играют, она незаслуженно забыта, хотя можно было бы современную аранжировку сделать… Когда он писал музыку для фильма, то приносил режиссеру по три-пять (а то и больше) вариантов песни! Потом находил лучший из них, и тогда песня попадала в фильм.
У меня тоже бывает несколько вариантов одной вещи.
Мой консерваторский педагог Евгений Григорьевич Брусиловский говорил мне, когда я на первом курсе приносил ему свое новое произведение:
С Раймондом Паулсом, Юрмала, 2010 год
— Шура, ну, скучная тут мелодия!.. Вот смотрите: тут нота «ре», потом дальше опять «ре». У вас за короткое время шесть раз повторяется «ре». Это создает статичность. Вы все долбите ее, долбите!.. Может, она отдельно и не слышна, но в целом получается не очень…
Я говорю:
— Да, но у меня здесь гармония изменяется, аккорды!..
— Шура, — улыбался он, — народ гармонию не слышит! Народу надо мелодию!..
Я это тогда хорошо запомнил.
Короче, пилите, Шура! Шлифуйте мелодию!..
Ах, этот неувядаемый бах!
В детстве мне очень нравились Глинка и Чайковский. Прокофьева поначалу не понимал. Мой приятель Жора Иванов, впоследствии ставший ректором Новосибирской консерватории, с которым мы вместе в музыкальной школе учились, говорил:
— Посмотри, какая музыка у Прокофьева! Ты послушай, вот «Петя и волк»… Как здорово сделано вот это, это!..
Он меня просвещал. И потом мне Прокофьев действительно понравился. Ведь человеку не нравится потому, что он не понимает. Ему надо объяснить, несколько раз послушать, и он поймет. Так — в любом искусстве.
У Жоры Иванова отец — музыкант. А у меня музыкантов в семье не было. Родители любили музыку, но, наверное, не могли объяснить мне, чем, например, отличается Прокофьев от Рахманинова.
Неувядаемый Бах!.. Сам я в такой манере не играю. Но иногда какие-то вещи слышишь, видишь их полифоническое гармоническое построение и думаешь: Бах это уже давным-давно открыл, все это было!..
Вот возьмем песню «Осенние листья» французского композитора Владимира Косма, ее во всем мире играют. По этой гармонической сетке очень много песен написано. И все идет от Баха, хотя мы и не задумываемся об этом.
Я воспитывался не только на классике, но и на джазе. Правда, нот джазовых никаких не было, только радиоприемник. Когда сам научился паять приемники и мог уже слушать Би-би-си, мне очень нравилась певица Элла Фицджеральд. Она пела прекрасные песни композиторов Портера, Гершвина.
Нравились Мусоргский, Рахманинов, Стравинский. Из современных композиторов — Губайдулина, Шнитке. Я как-то партитуру Губайдулиной смотрел, как она это делает. Очень интересный талант!
Что касается кино и эстрады, то для меня все началось с фильма «Серенада солнечной долины». Там звучат мелодии Гленна Миллера. В разных аранжировках они живут до сих пор. Это классика.
Конечно, «Битлз». Группа «Кровь, пот и слезы». Это рок-музыка шестидесятых годов. Я ее сначала не понял. В то время я писал «Есть только миг». Как-то приходит дочь и говорит:
— Папа, все это хорошие песни. Наши ребята их знают. Но они говорят, что ты пишешь для своего поколения!
Наверно, так и было. Да, подумал я, мне надо понять эту новую музыку. После джаза с его сложными гармониями она казалась очень простой, даже примитивной. А Лена говорит:
— Ну, что ты, папа! Вот послушай, например, «Битлз» — «Мишель»…
И я стал слушать. Один альбом, другой…
Я мысленно представил, что плыву по реке и от реки отходит в сторону протока, куда плывут молодые. А я плыву и в протоку не сворачиваю. Но если сейчас поплыву против течения, то еще успею в эту протоку. Пусть даже окажусь там не в авангарде, но все-таки попаду в новое русло. А чем дальше буду плыть по течению, тем труднее будет вернуться в протоку…
И я бросился изучать новые направления в эстраде. Купил пластинки, ребята дали. Наконец стал что-то понимать в этой музыке. Надо не просто сравнивать, например, с джазом, а понять, почему именно так сделано, а не по-другому.
И мне стало нравиться! Я начал сочинять в этом стиле. Ко мне приходили музыканты, слушали и потихоньку улыбались: все-таки это было еще не совсем то…
Я понаписал массу произведений, экспериментировал, но песен еще в таком ключе не было. Все это выплеснулось в фильме «31 июня». Там уже все музыканты сказали:
— Это как раз то, что надо!
А в те времена и музыкантов-то, играющих в новом направлении, трудно было найти. Когда я был в Италии с фильмом «Красная палатка», меня водили в студию, где они записывают музыку для кино. В тот момент там шла запись какого-то рок-произведения. И мне говорили:
— У нас сплошные мученья! Обычных музыкантов сыграть эту музыку мы пригласить не можем: они не умеют. Приходится работать с рок-музыкантами. А они и нот-то не знают, но играют в нужном стиле.
В России было так же. А теперь все научились и ноты знают…
Раньше, когда я записывал джазовую музыку, то работал с Жорой Гараняном, саксофонистом Лешей Зубовым, пианистом Борей Фрумкиным. Был отличный джаз-оркестр Людвиковского. Прекрасные музыканты, но рок тоже не чувствуют, потому что это совсем другое.
Во Франции два звездных композитора — Гинзбург и Легран. У кого ни спросишь в России про Гинзбурга — никто не знает. А там он — номер один! Сам играл на гитаре, пел рок— и поп-музыку. Был очень популярен среди молодежи. Ему было за шестьдесят, а молодежь пела его песни. К сожалению, он спился.
Гинзбург был евреем из России. Правда, точно не знаю, может, он родился во Франции, но корни — из России. А знаменитый американский джаз-оркестр Бени Гутмана! Он тоже из России. Очень много наших талантливых музыкантов разбросано по всему миру.
Конечно, не могу не упомянуть Элтона Джона, Стинга.
…Вот пришла ко мне девочка за песней, говорит:
— Не хочу петь попсу! Это музыка для детей младшего школьного возраста…
А у нас же идет погоня за деньгами! Видимо, должно пройти какое-то время, чтобы люди, которые хотят слушать более сложную музыку, стали зарабатывать больше. Тогда они смогут пойти на концерт, купить диск. Сейчас это невозможно! Должен подняться уровень жизни в стране. Вот моя племянница Наташа преподает в московской школе. Кандидат наук, имеет 15-й разряд (всего 18). Зарплата — мизерная. А мой друг Ален, тоже преподаватель, получает в Париже три тысячи долларов. А цены в Москве и Париже примерно одинаковые. Некоторые товары даже в Москве дороже.
«Есть только миг!..»
Любимые фильмы — как любимые женщины. Их помнишь и любишь всю жизнь. Даже спустя многие годы. Они не меняются и не стареют…
Мои самые любимые фильмы — гайдаевские. «Операция «Ы», «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука», «Иван Васильевич меняет профессию», «Двенадцать стульев»…
На этих фильмах я работал с огромным удовольствием.
Из «Двенадцати стульев» почему-то вырезали песню «Зебра» («И не надо зря тратить нервы, вроде зебры жизнь, вроде зебры…»). Тема идет, а песню вырезали. Было очень обидно. Песня по радио крутилась, на пластинке вышла, а в фильм не попала. Вот уж где нет ничего «криминального»!.. Хотя… Если быть по-настоящему бдительным, то, конечно, есть «криминал»! Сегодня — черный цвет, завтра — белый… Так это ж белая армия! Песня явно попахивает контрреволюцией!.. Не заметить этого может только глухой… А там сидели не глухие!..
Конечно, я люблю и «Красную палатку» Михаила Калатозова. Это, пожалуй, самый интересный из серьезных фильмов, в котором мне предложили работать…
