Острова залива Петра Великого
Мировой океан — достояние всего человечества, и потому сохранение сложившегося в нем экологического равновесия и защита от загрязнения должны стать заботой всех стран мира. Проведение XIV Тихоокеанского научного конгресса летом 1979 года в нашей стране свидетельствует о международном признании большого вклада советской науки в изучение и освоение Мирового океана.
В пору свежих ветров уходящей весны подступиться к моим островам было не так легко. Весна пришла в этом году поздно, и теперь, прихватив дни у лета, она все еще удерживала экспедиции на берегу. Мне же оставалось уповать на случай, а ключ от случая мог быть только у хозяина заповедных островов Юрия Дмитриевича Чугунова.
В Институте биологии моря мне сказали, что Юрий Дмитриевич уехал на остров Попова, благо был этот остров на виду у Владивостока, вернее, выглядывал из-за другого, более крупного острова — Русского. А с верхних портовых улиц казалось: до Попова рукой подать — пересеки пролив Босфор Восточный, и ты там. Так что я, не задумываясь, сел на рейсовый катер и через час был на месте. Но на Попове дальше причала шагнуть не удалось, от первого же встречного узнал: Чугунов предыдущим катером вернулся в город...
В последний раз в институте мне посоветовали: чтобы не упустить Юрия Дмитриевича, настичь его дома рано утром.
...Он открыл дверь и сразу же заполнил собой дверной проем, будто не собирался впускать неожиданно раннего гостя. Может, потому у меня вырвалось:
— Я ищу вас!
— Кажется, нашли, — голос прозвучал мягко и шутливо. — Прошу...
И тут я заметил, что одна нога у него забинтована. Чугунов пригласил меня в квартиру и ввел в кабинет, заваленный книгами, папками — и на полках, и на полу, подоконнике, письменном столе, за который он пробирался, втягивая больную ногу и наступая на босую пятку.
— Вы уж извините за беспорядок, — говорил он, ощупывая глазами предметы на столе.
Я поторопился сказать о цели своего приезда, но он не дал мне договорить.
— Считайте, что вам повезло...— Чугунов поднял на меня светлые глаза и хорошо, протяжно улыбнулся. — Сегодня вечером на острова уходит наше патрульное судно «Берилл», вот его-то не следует упускать.
Юрий Дмитриевич достал из-под папки пачку бланков:
— Для начала надо выписать вам удостоверение...
Но, о чем-то подумав, он отложил бланки в сторону, освободил стол от мелочей и расстелил, как скатерть, большую морскую карту залива Петра Великого со всеми отметками глубин, береговыми обозначениями, магнитными склонениями, рекомендованными курсами и разными поправками... Он оглядел всю карту, хотя заповедные острова были обозначены в западной части залива и тянулись к югу.
— Вы знаете, что наш заповедник организован всего год назад? Советую запомнить это... А теперь посмотрите сюда. — Юрий Дмитриевич всем корпусом лег на карту. — Вот восточный участок заповедника, острова архипелага Римского-Корсакова: Большой Пелис, Матвеева, Де-Ливрона, Гильдебрандта, Дурново... И в стороне от них — остров Стенина. Этот участок — один из наших резерватов, где строго воспрещается изъятие любых организмов, а между берегом и архипелагом, на участке от мыса Льва, видите, и до мыса Теляковского, проход разрешен только маленьким судам, идущим из Владивостока в залив Посьет... Теперь западный участок — он в заливе Посьет на южном побережье полуострова Краббе. И, наконец, южный — тоже в заливе Посьет: острова Фуругельма, Веры и Фальшивый. Фальшивый... Не правда ли, любопытное название? У нас есть молодой человек, Виктор Шереметьев, наш сотрудник, он собирается заняться топонимикой этих островов... Итак, вернемся к карте. Получается девять островов площадью в тысячу с лишним гектаров, а вся акватория заповедника — шестьдесят три тысячи. Если говорить о цели и задачах Дальневосточного государственного морского заповедника Института биологии моря ДВНЦ Академии наук СССР, то главное — это охрана природных сообществ, природных комплексов: морских, островных, прибрежных...
При этих словах он встал и, видимо, хотел пройтись по кабинету, но, неловко ступив на больную ногу, снова сел. Я представил себе Юрия Дмитриевича не заведующим заповедником, а кандидатом биологических наук, доцентом Московского университета, зоологом, экологом... Не помню, кто говорил мне, что Чугунов десять лет кряду преподавал в Москве.
— ...Залив Петра Великого, — он принялся выписывать разрешение, — богат беспозвоночными. Такими ценными, как трепанги, моллюски — приморский гребешок, мидии... Есть разные заповедники... Одни говорят: мы лосей охраняем, другие — медведей, тигра... Мы же охраняем беспозвоночных, мелких животных. И в этом своеобразие нашего заповедника, первого в Советском Союзе — морского.
— Можно ли сказать, подводного? — неуверенно спросил я.
— Совершенно справедливо...
— Но от кого охраняете?..
Тут он отложил ручку и растерянно посмотрел на меня.
— Как это, от кого? — На лице его даже появилось выражение, обиды. — Ну, понимаете... Раньше сторожил природу небритый мужик с ружьем, вылезал из кустов и говорил: «Руки вверх!» Да и браконьер был другой: появлялся ночью с мешком, ножом, берданкой... Сейчас все изменилось: на эту акваторию может прийти трехэтажный плавучий рыбозавод с тремя сейнерами и просто заниматься промыслом...
— Вроде бы спутал...
— Путают таким образом эти границы и отдыхающие — их очень много. Как наступит сезон, тысячами тянутся на всевозможных маленьких судах... Значит, приходится охранять и от них, и от тех организаций, которые пытаются строить свои базы, предъявляют документы. Но в данном случае нас выручает тот факт, что заповедник создан по решению Совета Министров СССР. Поэтому мы говорим: выполняем постановление Совета Министров. Ни больше, ни меньше... Наша охрана делится на такие группы: команда подводной охраны — это аквалангисты, две надводные группы — те, что ходят на патрульном судне; затем электронно-акустическая... Собираемся ставить акустические ловушки, которые не только будут контролировать заход того или иного судна-нарушителя, но и собирать информацию о физике и химии моря... Если не кривить душой, то мы имеем такую возможность лишь благодаря тому, что наш заповедник — любимый ребенок Дальневосточного научного центра и мы охотно используем все научные силы, заключаем договоры, в частности, с Институтом океанологии...
Юрий Дмитриевич снова придвинул к себе бланки удостоверений, взял ручку и, странно посмотрев на меня, сказал:
— Вообще-то, сначала надо было бы пропустить вас через наш музей. Он на острове Попова.
Тут я его не понял, но промолчал.
— Наш музей совершенно не такой привычный, — говорил он с иронической улыбкой, — не такой старый, ветхий, исторический. Он агитационный... — Тут Юрий Дмитриевич от души и откровенно рассмеялся. — Поймали браконьера, тут же приводим в музей и обрабатываем. Или приехал кто, мы сразу его отправляем на Попова. И нам приятно. Почему? Просто музей современный, неожиданный. Столичные дизайнеры им занимались. Текст писали двадцать ученых Института биологии моря. Мы себе цену знаем, понимаем, что размахнулись на очень большое, поднимаем громадный пласт... Мы считаем, что, начиная с нашего музея, суть отношения к морю меняется: «Все это очень вкусно, — как бы говорим мы, — но Мировой океан с каждым днем истощается».
Юрий Дмитриевич наконец начал заполнять бланк, а я, чтобы не отвлекать его, стал рассматривать книги на полках: «Азиатская Россия» с атласом, «Будущее океана» Клода Руффо, «Гольды» Лопатина, Яньковский, Цыбиков, Рулье «Избранные биологические произведения»... Я взял в руки самое доступное для меня — томик Бернгарда Гржимека «Серенгети не должен умереть».
— Что вы там нашли для себя? — Юрий Дмитриевич подошел к книжной полке. — А, Гржимек. Это величина... Занялся национальными парками Африки, будучи талантливым человеком, снял фильм о Серенгети, получил «Гран-при», а деньги опять вложил в экспедицию. Зоолог, директор зоопарка, он по-своему заменил Брема. Но если некоторые считали Брема охотником, то о Гржимеке этого не скажешь. Например, он пишет письмо к знаменитой киноактрисе — имени ее не помню, — чтобы не носила она леопардовое манто. Мотивировал это тем, что многие женщины захотят иметь такое же. И она перестала носить. Не правда ли, рыцарское отношение?.. А на море, конечно же, Ив Кусто. Ему поклоняется вся молодежь... Если говорить о нас, то мы, создавая заповедники, и на море и на суше в охране природы пошли по своему пути...
Юрий Дмитриевич положил книгу на место, подошел к письменному столу и протянул мне разрешение на посещение заповедника.
— «Берилл» стоит на Мальцевской, у сорок четвертого причала. Думаю, завтра увидимся на острове Попова. Вам его не миновать.
