Дорога без возврата - Татьяна Николаевна Зубачева

Алабама

Атланта

Сейлемские казармы

Центр репатриации

Когда они вышли из административного корпуса, Женя тихо спросила Эркина.

– Что с тобой?

– Ничего, Женя, – так же тихо ответил он.

Но его лицо сохраняло удивившее и даже напугавшее её выражение сосредоточенности.

– Сейчас пойдём возьмём вещи, – Эркин говорил медленно, словно прислушивался к чему-то, слышимому только ему. – Надо всё собрать.

– Да, конечно.

Эркин посмотрел на Женю, улыбнулся:

– Всё в порядке, Женя. Просто… нет, ничего, всё хорошо, – и тряхнул головой, словно отгонял что-то.

Эркин сам не понимал, что его тревожит, какая опасность рядом, он просто чувствовал, ощущал что-то неясное, а потому опасное, и готовился отстаивать себя и своих близких. А ведь ничего опасного вроде и не было. Разговаривали с ними, с ним и вежливо, и доброжелательно. Всё объяснили, повторили несколько раз. Маршрутка – плотная картонка с его ладонь, исписанная с обеих сторон – во внутреннем кармане куртки. Завтра утром, ещё до завтрака, продуктовая машина довезёт их до вокзала. Там надо зайти в комендатуру и получить пайки и билеты до границы. Город Рубежин. А значит, чтобы сдать бельё и койки коменданту, придётся совсем рано встать.

Эркин повторил это вслух. Женя кивнула.

– Конечно. Сразу после ужина ляжем.

В камере хранения они получили оба мешка, ящик с инструментами, ковровый тюк и узел. Эркин взял себе большой мешок, тюк и ящик, а Женя – мешок поменьше и узел.

– Уезжаете? – сразу окликнул их первый же встречный.

– Да, – счастливо улыбнулась Женя.

– Ну, удачи вам, дай бог.

– Спасибо, – кивнула Женя.

Так, под пожелания и приветствия они дошли до барака. Алиса ждала их, чинно сидя на своей кровати с такой невинной мордашкой, что Женя заподозрила неладное.

– Алиса, что случилось?

– Ничего, – сразу ответила Алиса и добавила: – Ничего особого.

– Ладно, – пообещала Женя. – Я с тобой потом разберусь. А сейчас не мешай.

В отсеке было тесно, не развернуться. И, недолго думая, Эркин взял Алису и посадил на свою койку.

– Правильно, – согласилась Женя. – И займись там чем-нибудь.

Пока Алиса кувыркалась и валялась, они перебрали и заново увязали тюк и узел, пересыпая вещи апельсиновыми корками. Эркин сделал на тюке лямки, чтобы можно было надеть его как мешок, а на узле подобие ручки. В дороге им быть не меньше четырёх суток. Женя уложила в маленький мешок всё, что может понадобиться в дороге.

– Женя, давай я печенья и… и сока схожу куплю.

– Бутылки тяжёлые, – с сомнением ответила Женя.

– Во флягу перельём, – сразу сказал Эркин. – Или просто воды из крана наберу. Пить-то захочется.

– Нет уж, лучше сок, – сразу решила Женя. – На ужин пойдём, там и купим. Вот, посмотри, Алисе уже мало, а ещё хорошее. И вот я простыню для Насти отложила. Хорошо?

– Хорошо, – кивнул Эркин.

Женя положила отобранное в опустевшую тумбочку и повернулась к Эркину.

– Переоденешься сейчас?

– Да, – он посмотрел вверх.

Женя понимающе кивнула.

– Я послежу.

Эркин отошёл вглубь отсека, повернулся спиной к Алисе и стал раздеваться. Занятая своей игрой, Алиса даже не обратила внимания на его действия. А Женя не могла отвести глаз от его сильного и гибкого тела, от мягко переливающихся под гладкой красновато-коричневой кожей мускулов, ловких движений. Господи, как же он красив!

Эркин заправил рубашку в джинсы, застегнул пояс и повернулся к ней. Улыбнулся.

– Я готов. Ты… тоже переоденешься?

– Да, – Женя не могла не улыбнуться. – И Алиску тоже переодену.

– Мне… выйти? – тихо спросил Эркин.

Женя удивлённо приподняла брови, не понимая. И вдруг улыбнулась и, потянувшись к нему, быстро поцеловала в щёку.

– Как хочешь, милый.

Эркин, словно задохнувшись, с секунду стоял, закрыв глаза.

– Здесь тесно.

Быстро, одним ловким гибким движением он снял с верхней койки Алису, посадил её на нижнюю койку, а сам забрался наверх и лёг ничком. Переодевая Алису и переодеваясь сама, Женя, поднимая голову, видела его блестящие глаза и улыбалась ему.

Закончив, Женя посмотрела на часы.

– Так, пойду к Насте и Зине. Эркин, посмотри за Алисой, хорошо?

– Хорошо, – кивнул Эркин.

Алисе очень хотелось заявить, что она уже большая и смотреть за ней незачем, да и та драка осталась незаконченной, но и открывающиеся перспективы привлекали. Когда за Женей опустилась занавеска, она предложила Эркину сыграть в щелбаны. Эркин рассмеялся и спрыгнул вниз. На кровати Жени лежали тюк, мешки и узел, и он сел на койку Алисы. Алиса немедленно забралась к нему на колени.

– Мамы нет, играем по полной победы, да?

– До моей победы? – уточнил Эркин.

Алиса вздохнула.

– Мне тебя никогда не обыграть. До моих десяти, ладно?

– Ладно, – согласился Эркин.

…Когда Нюся забежала в отсек взять себе яблоко на ужин, Эркин с Алисой были настолько увлечены игрой, что даже не сразу её заметили. А она, влетев в отсек, уверенная, что если там и есть кто, то никак не Эркин, так и замерла у входа, не в силах отвести глаз от его по-детски весёлого лица.

Эркин вскинул на неё глаза, и Нюся беспомощно затопталась, не зная, что делать и что говорить.

– Эрик, – Алиса недовольно нахмурилась. – Ну, ты чего?

Эркин отвёл от Нюси глаза и улыбнулся Алисе.

– Нет, ничего.

Они возобновили игру. И только потянувшись к своей койке, Нюся поняла смысл лежащих внизу узлов. Они уезжают. И… и она больше его не увидит, никогда. Нюся резко повернулась и выбежала из отсека.

…Счёт был уже сорок на шесть – Эркин всё-таки играл далеко не в полную силу – когда в отсек вошла Женя.

– А вот и я. Ну, как вы тут?

Алиса, сразу сообразив, что если сейчас прервать игру, то проигранные щелбаны останутся невбитыми, и шумно обрадовалась Жене. Эркин усмехнулся.

– Сорок на шесть. Тридцать четыре щелбана за мной, – и встал, сняв Алису с колен. – На ужин пора.

– Да, – улыбнулась Женя. – Пора. Алиса, одевайся.

Эркин взял свою куртку.

– Я в тамбуре подожду.

– Да-да, мы быстренько, Алиса, где ботики? Не вертись.

Казарма уже гудела шумом одевающихся и топающих по проходам людей. У входа в тамбур Эркин столкнулся с Тимом. И сразу сообразил, что не случайно, что Тим его ждал. И насторожился. Тим кивком поздоровался.

– Уезжаешь?

– Да, завтра с ранья.

– Так, вещей, значит, много,