Хроники мертвого города - Александр Север

Я думал о своей дочке, маленькой Анютке. Думаю каждый раз, отправляясь в рейд. Думаю о том, какой подарок смогу ей привезти.

Задаривать ее после каждого выхода стало своего рода традицией. Таким образом я пытался загладить вину за ее испорченное детство, привнести в ее жизнь чуточку праздника. Хоть и понимал, что вины моей в этом нет, все произошло как-то само собой.

Уже закончилась вторая зима и появилась вновь потребность отправиться в город. Если быть точным, то на окраину. Даже мне, бывалому ходоку, трудно представить, что творится в глубине, в центре города…

Насколько мне известно из радиопереговоров с другими поселениями, дальше четвертого километра вглубь еще никто не совался. Да и к чему спешить? Пока и на окраине есть чем заняться, да и не мешаем мы друг другу с соседями, даже наоборот, делимся информацией.

На той неделе, например, группа Захарова из северо-восточного лагеря прогулялась по торговому центру, что в трех километрах восьмистах метрах от черты города, о чем не замедлила поделиться. Жалко, конечно, у меня были виды на этот ТЦ, но на четвертом еще есть чем поживиться.

Правда и мертвяки тут посерьезнее, чем были вначале, и разнообразнее. Всегда страшно встретиться с новым видом, не знаешь, что от него ожидать. Да и на мертвяков они почти не походят, агрессивнее и непредсказуемы до безумия.

Вот взять, например, магазин на третьем, который мы лутали той осенью. Крадемся, значит, между рядов, темнота — хоть глаз выколи. И слышим из подсобки девчачье «помогите-е-е, пожалуйста-а-а». Ну, одного молодого и потянуло туда. Бабенку себе все найти не мог, в лагере среди местных он интересом не пользовался из-за рожи прыщавой, как мне казалось, вот и решил сыграть в героя. Заходит, значит, в подсобку, а там в углу девка на корточках сидит, плачен. Он и пошел… Все внимание на ней было, и не заметил пацан, как на него сверху, прямо на голову, маленький голый мутантик прыгнул. За долю секунды, как фонарик выпал из его рук, мы заметили три вещи: как стала кусками сыпаться кожа с лица парнишки, истошно визжащего; кучу таких быстрых и тонких теней, со всех углов и проемов налетевших на бедолагу, и, наконец, улыбающуюся зубастую морду от уха до уха. Тут-то Женек дверь и закрыл.

Ну а то нам оставалось делать? Героев тут нет, а из-за недотраха какого-то сопляка дохнуть не хочется. Сам виноват, в следующий раз будет думать головой, а не х…

После того похода поставили жирный крест на карте и предупредили соседей, что соваться туда не стоит. Таких мест, параллельно с продвижением в глубь города, становилось все больше. Заправки, аптеки, ларьки, маркеты — ничто не оставалось без нашего внимания. Вернее сказать, без внимания выживших, которых немного, но все же осталось.

Наш северный лагерь, из-за чего нас величают «Нордами», живет на полную катушку: там есть электричество за счет ветряков, солнечных батарей и мастера на все руки Семеныча, колодец с чистой питьевой водой, огороды, огороженные сеткой и колючкой, патрульно-дозорные группы, охраняющие лагерь, куча техники и вооружения из нашей старой военной части, которую мы привезли с собой еще в самом начале.

Однако, мы нуждались в ресурсах извне: бензин, одежда, семена, аккумуляторы и электроника, запчасти для транспорта, даже патроны, которых у нас хоть и в достатке, лишними не бывают. Медикаменты находить трудно, но приходится. Из-за срока годности множество из них уже не возьмешь. Зато в этом плане тушенка — лучший друг человека! Картошка со своих огородов это, конечно, здорово, но с мясцом туговато. Живность бережем. Тут-то тушняк и залетает на УРА!. Да и Анютка предпочитает, говорит, мол, оно вкуснее, чем от нашего зверья. Ну и ладно, она у меня в доме хозяйка, как скажет — так и будет. Где ей в свои 15 понимать разницу между «фабрикой» и «домашкой»?

— Приготовиться, подъезжаем, — произнес командир группы, наблюдая за навигатором.

Салон заполонил шум шуршащей снаряги. По очереди я достал сперва мой любимый немецкий G-36, проверил ход механизмов, навинтил глушитель, протер коллиматорный прицел, присоединил магазин и перевел на предохранитель, после чего поставил его на пол и зажал коленями.

Второй моей игрушкой был помповик Remington. Затолкав в него 7 патронов крупной картечи, снарядил запасник, висевший справа на корпусе. Игрушка не прихотливая, так что смотреть в ней особо нечего. Да и оружие это крайне редкого случая — шумное очень, но безумно эффективное на короткой дистанции и в помещениях.

Разгрузка забита магазинами к «немке», на левом плече под правую руку висит патронташ с дробью. На правом бедре модифицированная кобура с ПММ, довольно редким и тонко специализируемым пистолетом советского производства. К пояснице у мен прикреплен футляр с охотничьим ножом, подогнанный специально под меня, чтобы не чувствовался при ходьбе, легко доставался даже с набитым рюкзаком и не поранил мою драгоценную тушку при падении на спину.

Черная экипировка бойцов СОБР, шлем со стеклопластиковым забралом — униформа всех наших бойцов, но я один из немногих, кто до сих пор предпочитает носить облегченный броник под курткой. В общем, заряжен я по полной. А пустой рюкзак — дело наживное.

Ребята закончили подготовку и теперь тихо обменивались колкостями по радио. В наушнике шла война между «легкими» и «тяжелыми», чья доля не так весела. Я никогда не жаловался своей участи «тяжа», мне огнестрел ближе к телу. От скуки Рома, по прозвищу Тип, оборонял наши позиции:

— Вам, рукожопам, просто оружие доверить боятся, вот и машите своими ножичками, что дровосеки, — выдает по ним Тип, хихикая, — Стрелять ведь надо с умом, а значит это не про вас, двое из ларца.

— Таким дрищам, как вы, три раза махнуть — и устал, — парирует Женя Мак, — Жрите меня семеро! — его гримасы и паясничество было настолько умилительны, что вызывали улыбки даже у мрачного водителя. — Ведь ты тяжелее своего члена никогда ничего в руках не держал, вот и ходишь с этой пукалкой!

— Братан, я польщен, честно.

— Чем?!

— Тем, что ты оценил его член в три кило, — пояснил Маку Леша по прозвищу Еж.

Гогот. Мое лицо тоже тронула улыбка.

Расшвыривая небольшие скопления мертвецов передним облегченным пробойником в виде треугольника, микроавтобус подъехал вплотную к одной из дверей в темном переулке. Открылась автоматическая дверца и мы