голову в плечи и ссутулился. Это было так не похоже на Макса. Он так и стоял к Мирре спиной. Это мог быть кто угодно на самом деле, но что-то Мирре подсказывало, что это именно он — ее Макс, а не просто кто-то похожий, хотя нет, не ее… И чувство робости опять накатило на нее, от чего она рассердилась. Ведь это только сон, ее и ничей больше! Здесь все возможно. Даже то, что Макс увидит ее, поймет ее чувства, и ответит на них. Пусть это будет возможно хотя бы во сне.
Мирра шагнула к нему. Один единственный шаг был коротким и неуверенным от осточертевшей уже робости. К тому же ее охватила паника. Это было сравнимо с каким-то неведомым проклятием. С ней такого еще не случалось во сне. Только там, в настоящем мире. Здесь же у нее никогда не возникало сомнений, не было страха. Раньше. Что-то изменилось. Понять бы, что.
Шагнув еще раз, она протянула к Максу руку, и рука эта показалась ей чужой, какой-то слишком большой и шершавой, и будто бесцветной. Стараясь не обращать на это внимания, Мирра сместилась немного в сторону и заглянула в его лицо, в его глаза. Последние сомнения исчезли.
— Это все же ты, — выдохнула она, — наконец-то. Я искала тебя.
Голос ее был хриплым, словно она целую вечность не разговаривала, и даже язык как будто бы повиновался не так, как должен был. Возможно именно звук ее голоса так подействовал на мужчину, а может что-то другое, но он резко выпрямился. И в тот же миг она заметила животный ужас в его глазах. А еще он ее не видел, смотрел сквозь, и взгляд при этом перебегал с одного синеватого куста на другой. Но он будто бы и этого не видел. Хотя это могло показаться.
— Макс! — позвала она.
Он вздрогнул, и стало понятно, что он хотя бы слышит ее. Но не видит. А может, не хочет видеть. Разозлившись на саму себя, за то, что не может справиться со своим собственным сном, Мирра отступила прочь, но затем, пересилив себя, прикоснулась к его щеке. На этот раз Макс вздрогнул еще сильнее, и она отдернула руку. И на этот раз он увидел ее. Увидел и закричал, закрываясь руками. Попятился и, споткнувшись, упал в траву, а потом пополз прочь.
Мирра тоже попятилась, испугавшись его реакции, ведь он закричал так, словно увидел демона, и ей даже показалось, будто в его глазах отразился этот демон. И в тот же миг этот дивный мир, сверкнув тремя солнцами, перевернулся, и она проснулась в своей постели мокрая от пота. И уже потом подумала, что Макс в этом сне был отчего-то ниже ростом. Не выше нее на целую голову, а даже будто чуть ниже.
Сон понемногу отступил и цветные пятна, плавающие перед глазами сменились очертаниями собственной спальни.
Предрассветные сумерки еще не наступили, но приближение утра уже чувствовалось в особенной тишине довольно крупного города, которая бывает только на излете ночи. Легкие шторы нисколько не затеняли комнату, желтый свет фонарей освещал ее, загоняя тени по углам, расчерчивая стены бесчисленными линиями нечетких теней.
Открыв глаза, Мирра не сразу сообразила кто она и где, а когда наконец припомнила, резко села. Видение из сна рассеялось не сразу, искаженное отвращением и страхом лицо Макса, словно выжженное на сетчатке, меркло перед глазами. Этот сон был страшнее всех предыдущих, всех тех, которые мучили ее весь прошедший год. Каждый из них заставлял Мирру метаться по кровати, запутываясь в одеяле и простыни, и оставлял после себя липкий пот. Но почему же когда она там, эти кошмары кажутся ей самыми прекрасными видениями? Хотя нет. Когда она там, ей кажется, что это и есть реальность, просто там она другая. Сильная, причем не только физически, и уверенная в себе. Откуда эти силы берутся, и куда потом, по утру, исчезают?
Макс — ее наваждение, ее персональное проклятие, такое желанное, он был так близко, как никогда, что на миг она позабыла, что это был лишь сон. Окружающий мир казался еще более реальным, чем когда либо. И даже три разноцветных солнца в зеленоватом небе нисколько не смущали девушку, и отвращение на лице мужчины было вполне реальным. И даже запах его парфюма до сих пор кажется остался на ней. Но почему же он на нее так посмотрел? Словно она грязь под его ногами.
Хорошо, что это был сон. Никогда до этого Мирра не смотрела в глаза макса прямо, никогда в реальности. Всякий раз, когда она смотрела на него, ее ноги подкашивались, а язык прилипал к небу. И при этом тотчас в воображении вспыхивали образы, которые будто бы и подвластны ей не были. Они заставляли ее краснеть. Там не было места стеснению. Там она была еще более смелая, чем во сне. А если Мирре вдруг казалось, что их с Максом взгляды могут встретиться, она отворачивалась. И она ненавидела себя за эту слабость. Как можно было предпочесть быть тенью, невидимой тенью, лишь бы не быть отвергнутой?
И вот она наконец заглянула в его глаза, пусть во сне, и она четко видела его расширенные от ужаса зрачки, окруженные матовым серебром радужки, пушистые ресницы, обрамляющие глаза, растрепанные волосы. Как же он прекрасен. От одной мысли об этой близости, хочется провести пальцами по его щеке, вдохнуть его запах. Но, этот взгляд, и это отвращение, и испуг. Хорошо, что это лишь сон. Никогда она не сможет забыть то, как он смотрел на нее, и может быть даже во сне не осмелится посмотреть в его глаза прямо. Оставалось только надеяться, что это никогда не повторится больше, ни во сне, ни тем более наяву.
Тяжело опустив голову на подушку, Мирра попыталась забыться, но все равно продолжала видеть эту неприятную картину — его отвращение, страх, даже скорее ужас. Его прекрасные глаза стали такими отталкивающими. Пусть уж лучше безразличие будет в них, но не отвращение, граничащее с животным страхом.
Совсем скоро будильник вырвал девушку из круговорота кошмарных не то снов, не то мыслей, кажущихся осязаемыми в пограничном состоянии. Нужно вставать и собираться на работу, опять на работу. Этот ужас будет похуже сегодняшнего сна — настолько каждый рабочий день неотличим от предыдущего, как некачественные ксерокопии. А когда понимаешь, что завтрашний день будет таким же, становится еще хуже.
Выходя из подъезда, Мирра
